Форд решил про себя, что у него начинается бред. Стараясь не особенно задумываться об этом, он стал размышлять, что делать дальше. По туннелю гулял ветер, разнося запах горящего угля. Земля едва заметно вибрировала от полыхавшего где-то неподалеку огня.
– Надо выбираться отсюда.
Хазелиус не ответил. Уайман поднялся и взял его под мышки.
– Пошли. Соберись с остатками сил. Здесь лежать опасно. Найдем остальных и отправимся к подъемнику.
По туннелям раскатился приглушенный звук взрыва. Сильнее запахло угольным дымом.
– И вот они задумали меня убить… – Опять жуткий смешок.
Форд снова взвалил Хазелиуса на спину, крепко взял его за руки и понес по коридорам.
– Какая ирония, – промямлил физик. – Быть преданным мученической смерти… До чего же глупы люди… до чего легковерны… Только кое-чего я все же не понимаю… ведь если они настолько глупые…
Форд посветил вперед фонариком. Перед ними лежала просторная пещера.
– А теперь я расплачиваюсь… Они называют меня антихристом… Я и есть антихрист! – Опять судорожный смех.
Форд из последних сил шел вперед по пещере-забою. Справа высились кучи угля и камня, смешанного с колчеданом, что в свете фонарика блестел, точно золото.
Форд шаг за шагом продвигался к дальней стене. Внезапно он заметил в левом углу черную дыру диаметром футов пять и свисавшую сверху веревку. Опустив Хазелиуса на каменный пол, Уайман опять подсунул ему под голову свернутую куртку. Снова прогремел взрыв. Пещеру затрясло, с потолка посыпались камни. Глаза Форда слезились от дыма. «Огонь, как только сюда доберется, сожрет весь кислород, – подумал он. – И нам уже никуда не деться…»
Он схватился за веревку. Она разорвалась в нескольких местах. Нижний конец полетел вниз. Секунду-другую спустя послышался плеск воды.
Форд посветил наверх. Аккуратно пробуренная дыра, очевидно, вела на поверхность. Конец гнилой веревки болтался над головой, не суля никакой помощи. Подъемника не было видно.
Форд вернулся к Хазелиусу. Тот бредил и все чаще тихо и безумно посмеивался. Форд, напряженно раздумывая, как быть, присел на корточки. Болтовня Хазелиуса сбивала с толку. Внезапно он произнес имя: Джо Блитц.
Форд сосредоточил на нем все внимание.
– Ты сказал «Джо Блитц»?
– Джо Блитц… – промямлил физик. – Лейтенант Скотт Морган… Бернард Хаббелл… Курт фон Рахен… капитан Чарльз Гордон…
– Кто такой Джо Блитц?
– Джо Блитц… капитан Б. А. Нортрап… Рене Лафайет…
– Кто все эти люди? – спросил Форд.
– Никто… их… нет… Noms de plume…
– Псевдонимы? – Форд наклонился к Хазелиусу. Лицо ученого, освещенное фонариком, все блестело от пота, глаза казались стеклянными; однако и теперь от него веяло удивительной жизненной силой. – Чьи это псевдонимы?
– Как это чьи? Великого Л. Рона Хаббарда, конечно… Умнейший человек… Только его не называли антихристом… Повезло же гаду этакому…
Форд от изумления приоткрыл рот. Джо Блитц? Значит, это псевдоним Л. Рона Хаббарда? Хаббард был писателем-фантастом, выдумавшим собственную религию – сайентологию и объявившим себя пророком. Еще до сайентологии, вспомнил Форд, Хаббард сказал группе товарищей-писателей, что главным достижением человечества будет обретение единой мировой религии. После этого он соединил псевдонауку и полусырой мистицизм – и получил новую веру.
Единая мировая религия… Возможно ли подобное? Не этим ли вопросом увлекался Хазелиус? Не поэтому ли набрал себе в команду сплошь страдальцев и страдалиц? «Изабелла» – величайшее изобретение человечества… Уединение на горе, странные послания, скрытность, связь с Богом…
Форд глубоко вздохнул, наклонился ниже и прошептал:
– Волконский написал записку, перед тем как… умер. Я нашел ее. Там были такие слова: «Я знаю правду… Я сумел рассмотреть ее через безумие. В качестве доказательства назову имя: Джо Блитц».
– Да… да… – ответил Хазелиус. – Петр был умен… Слишком умен, за это и поплатился… Тут я ошибся… надо было выбрать кого-то другого… – Он немного помолчал и тяжело вздохнул. – Что-то у меня немного путаются мысли… – Его голос дрожал; казалось, он вот-вот совсем сойдет с ума. – О чем я говорил?
– О том, что Джо Блитц – это Л. Рон Хаббард. Тот человек, который придумал собственную религию. Значит, вот что тут происходило?
– Я бредил, – произнес Хазелиус, по-видимому, отчасти возвращаясь в действительность.
– В этом и состоял твой план, верно? – спросил Форд.
– Не понимаю, о чем ты, – более резко ответил Хазелиус.
– Еще как понимаешь. Ты все заранее продумал и подстроил. Создание «Изабеллы», проблемы, слова Бога… События развивались по твоему сценарию. Хакер и саботажник – ты.
– Что ты несешь, Уайман? – Теперь Хазелиус как будто полностью пришел в себя и негодовал.
Форд покачал головой. И как до него не дошло раньше? Ведь он не раз читал досье Грегори.
– Тебя всю жизнь занимали утопически-политические проекты.
– По-моему, ими интересуются многие.
– Но не до умопомешательства. Ты же на этой почве свихнулся, но, к твоему несчастью, к тебе никто не прислушивался, даже после того, как ты получил Нобелевскую премию. Это-то тебя и убивало: умнейший человек, и не имеет влияния! Потом умерла твоя жена, ты зажил в уединении, а через два года заявил миру о том, что придумал «Изабеллу». Без этого ты не мог. Тебя сжирала необходимость сосредоточить на себе всеобщее внимание. Ты мечтал перевернуть мир. А лучший для этого способ – стать пророком. Предложить всему человечеству новую религию.
Форд слышал, как тяжело дышит Хазелиус.
– Ты точно… со сдвигом, – произнес он, издав стон.
– Ты создал проект «Изабелла», предложил сконструировать машину, способную воспроизводить Большой Взрыв – те мгновения, когда возникала вселенная. «Изабелла» появилась на свет. Ты набрал себе в команду людей, поддающихся влиянию, и поставил грандиозный спектакль. Суть твоей задумки – сделать самое громкое в истории человечества научное открытие. А чем еще удивишь людей? Конечно, обнаружением самого Бога! Ты планировал заявить, что нашел его, и стать его пророком! Правильно? Хотел претворить в жизнь задумки Л. Рона Хаббарда!
– Ты совсем сбрендил.
– Твоя жена, когда умерла, не ждала ребенка. Ты выдумал ее беременность. Какие бы имена ни выдала машина, ты отреагировал бы точно так же. А числа, которые задумала Кейт, без труда угадал, потому что хорошо ее знаешь… В общем, не случилось ничегошеньки сверхъестественного.
Хазелиус молчал, но дышал теперь ровно.
– Ты окружил себя двенадцатью учеными, выбрав их лично. Читал их досье, я все ломал голову над вопросом: почему всех так здорово потрепала жизнь? Теперь я знаю ответ. Ты специально брал себе в помощники только душевно раненных и впечатлительных. Таких, которых легко обратить в иную веру.
– С тобой этот номер не прошел, ммм?
– Тебе почти удалось и это.
Они помолчали. Где-то в туннелях опять гомонили голоса. Толпа возвращалась.
Хазелиус глубоко вздохнул.
– Умрем мы оба. Надеюсь, ты это понимаешь, Уайман? И тебя, и меня предадут мученической… смерти.
– Это мы еще посмотрим.
– Да, все верно. Я и вправду хотел предложить людям новую религию. Но понятия не имею, почему все пошло наперекосяк. У меня был такой блестящий план. Однако не все сработало… – Из его груди снова вырвался стон, с губ слетел вздох. – Эдди. Вот чего я не предусмотрел. Из-за него все полетело к чертям. Я допустил глупейшую оплошность и теперь прощаюсь с жизнью… Впрочем, такова участь любого пророка.
– Как ты ухитрился все подстроить? Я имею в виду надуть компьютер?
Хазелиус достал из кармана старую заячью лапку.
– Я извлек изнутри пробковый наполнитель и заменил его флэш-памятью на шестьдесят четыре гигабайта, процессором, микрофоном и беспроводным передатчиком, распознающим символы и голос. Можно было подключать эту штуку к любому из тысячи высокоскоростных беспроводных процессоров «Изабеллы», соединенных с суперкомпьютером. Основную работу выполняла чудесная LISP-программа, которую я создал. Точнее, создал частично. Основная ее часть возникла сама собой. Это одна из самых удивительных программ в мире. Ею чертовски легко управлять, но сама она отнюдь не простая. По-моему, даже я сам не до конца ее понимаю. Забавно: она выдумала много такого, чего мне даже не приходило в голову. В общем, и тут все вышло гораздо хитрее, чем я задумывал.
– Ты – сволочь. И одержим желанием властвовать.
Хазелиус убрал заячью лапку в карман.
– Ты ошибаешься, Уайман. Я отнюдь не такой ужасный. А провернул эту операцию из самых что ни на есть альтруистических побуждений.
– Как же! А сколько из этого вылилось насилия, сколько смертей! Ответственность за все эти кошмары на тебе!
– Путь насилия избрал Эдди и его единомышленники, а не я. – Хазелиус моргнул от приступа боли.
– А Волконский? Его убил либо ты сам, либо поручил это сделать Уордлоу.
– Нет. Волконский был слишком умен. Он догадался, что я затеваю, проанализировал все до мелочей и понял, что остановить меня нет возможности. Мысль, что им пользуются, как последним дурачком, была для него невыносимой. Поэтому он и ушел из жизни, но устроил все так, чтобы никто не мог определить точно, убийство это или самоубийство. Очень в духе Волконского. У него был необычайно оригинальный ум.
– Зачем ему понадобилось наводить кого бы то ни было на мысли об убийстве?
– Он решил, что расследование приведет к тому, что «Изабеллу» закроют прежде, чем мне удастся добиться своего. Но не случилось ничего подобного. События развивались слишком быстро. Признаю, его смерть на моей совести. Но я его не убивал.
– Как все глупо! Пустая трата сил, времени, жизни!..
– Ты недопонимаешь, Уайман… – Хазелиус вновь тяжело задышал, но его дыхание почти сразу восстановилось. – Все только начинается. Повернуть время вспять невозможно. Все предрешено. И, как ни смешно, главное произойдет благодаря им.