— А как выглядят провидицы?
— Думаю, как Бернадетта из Лурда, которая увидела Пресвятую Деву, когда ей было четырнадцать. Или дети, что пасли скот в Фатиме. Или пастухи из местечка Ла-Салетт. Как и тебе, Энн, им всем бы не помешал душ. А одежда нуждалась в стирке.
Она еле заметно улыбнулась и откусила заусенец.
— Ты можешь помыться у меня, — сказал священник. — У меня есть стиральная машина и сушилка и полным-полно мыла и шампуня.
— Спасибо, — ответила Энн. — Но что с церковью? Нам нужно приниматься за дело.
— Но ведь это не помешает тебе принять душ? Прежде чем мы начнем замешивать раствор.
— Я должна делать то, что велела Пресвятая Дева, — сказала Энн.
— Звучит ужасно. Словно ты больше не принадлежишь себе.
— Так оно и есть.
— Понимаю.
— Я служу Пречистой Матери.
— Ты говоришь так, словно у тебя нет времени даже принять душ.
— Есть.
— Там висит чистое полотенце.
— Так как же с церковью?
— Что было сегодня? — спросил священник. — Расскажи мне про сегодняшний день, Энн. У тебя было видение?
— Да.
— На том же месте? В лесу?
— Да, на глазах у тысячи людей. Их тоже призвала Пресвятая Дева.
— Тысяча человек?
— Шериф сказал, что их было тысяча четыреста. Туристский городок набит битком.
— Шериф?
— Он тоже там был.
— Что он там делал?
— Следил, чтобы не было массовых беспорядков.
— Тысяча человек?!
— Наверное, больше.
— Ты не шутишь?
— Нет.
Отец Коллинз почувствовал, как у него екнуло сердце. В церкви говорили, что поглядеть на видение собралась толпа народа, но тысяча человек?! Тысяча?! «Что ж, — подумал он, — придется звонить епископу. Мне одному здесь не справиться. Здесь не обойтись без церковного расследования».
— Как туда попала тысяча человек? Ведь это место в глухом лесу!
— Они пришли пешком.
— Ясно.
— Как и вы.
Отец Коллинз положил ногу на ногу, словно готовясь к долгому разговору.
— И что же она сказала вам в присутствии тысячи человек?
— То же, что и раньше. Иисус сердится. Люди слишком много грешат. Верующие должны делать то, что она говорит, творить добрые дела. Она обещала, что явится еще два раза. Я должна все рассказывать вам. Надо начинать строить церковь.
Священник вздохнул.
— Церковь… — сказал он. — Что ж, давай начнем. Сначала нам придется встретиться с тем, кто владеет землей. Потом нужно купить землю, так? После этого надо найти архитектора. Такого, у кого будет время, чтобы сделать все необходимые чертежи и разработать проект здания. Архитектору понадобится на это примерно девять месяцев. Потом ему придется работать с инженером, и на это уйдет еще месяца три. Между тем нам нужно будет найти источник питьевой воды — на наше счастье, она здесь не слишком дорогая. Понадобятся дополнительные расходы на дренаж — почва глинистая. Проект нужно представить в муниципалитет на рассмотрение и утверждение, и тамошний чиновник не менее четырех раз заставит нас что-нибудь переделывать. На это мы потратим от девяти месяцев до года. Округ потребует, чтобы проект отвечал санитарным требованиям. Не обойтись и без экологической экспертизы. Это оценка воздействия проекта на окружающую среду. Приедут специалисты по природным ресурсам. Они начнут пересчитывать растения, орлиные гнезда, тисовые деревья, хохлатых дятлов, тритонов и полевок. Составят описание водно-болотных угодий. Если все будет нормально, то через год-полтора мы получим разрешение на строительство и право приступить к работам. Тогда мы сможем нанять дорожно-строительную компанию, потому что без дороги нам не подвезти оборудование. Дорожно-строительная компания включит нас в свой график работ. Строить дороги можно только когда сухо, а сухо в этих краях не бывает никогда. После этого нужно провести электричество, то есть проложить линию электропередач примерно в две мили длиной, что обойдется приблизительно в сотню тысяч долларов, цифру я беру с потолка. Электроэнергетическая компания тоже поставит нас на очередь. И когда у нас наконец будет электричество, разрешение и дорога, мы сможем взяться за строительство. В общей сложности понадобится пара лет, два-три миллиона долларов, море пота, крови и слез. Лишь тогда можно приниматься за дело.
— Откуда вы все это знаете?
— Я уже пытался построить новую церковь. Старая прогнила насквозь. Вся изъедена древоточцами и плесенью.
Энн пожала плечами.
— Значит, первым делом, — сказала она, — нужно встретиться с землевладельцем.
— Я позвоню ему. Завтра же утром. Или пойду к окружному инспектору, который занимается недвижимостью.
На кухне запел чайник.
— Извини, — сказал священник. — Посиди здесь. Отдохни. Успокойся. Отвлекись. Тебе не повредит отвлечься. Расслабиться. Помедитировать. Это пойдет на пользу твоей душе.
— Я не могу расслабиться.
— Это плохо.
— У меня слишком много дел.
— Всех дел не переделаешь.
— Я должна делать то, что приказала Пресвятая Дева.
— Прежде всего, — сказал священник, — тебе надо отдохнуть.
Однако Энн не послушалась, встала с дивана и последовала за священником на кухню. Пока он возился у плиты, заваривая чай, она стояла, прислонившись к дверному косяку. Она стянула капюшон, открыв болезненное, юное лицо.
— Еще кое-что, — сказала она.
— Я слушаю.
— Это личное.
— Что именно?
— На самом деле проблем несколько.
— Продолжай.
— Мне неудобно об этом говорить. Ужасно неудобно.
— Не смущайся, — сказал священник, — я же священник.
Она посмотрела на него испытующим взглядом, словно сомневаясь в его словах.
Священник взял пластмассовый поднос с чашками и красиво разложенным печеньем.
— Давай поговорим в гостиной, — предложил он.
— Понимаете, — сказала Энн, — я ужасная грешница.
— Думаю, ты заблуждаешься.
— Нет, это так.
— Ты хочешь исповедаться?
— Я не могу. Я некрещеная.
— Тогда сделаем вид, что в этом нет необходимости. Не стоит об этом беспокоиться. Считай, что я не священник, а просто твой… друг, добрый друг. Тогда крещение не обязательно.
Подносом он указал в сторону двери.
— Гостиная, — сказал он. — В моем доме исповедальней служит гостиная.
В гостиной она уселась на диван. Она сидела, не глядя на священника. К чаю она не притронулась. Он отхлебнул из своей чашки и отломил кусочек печенья. Он был терпелив и ждал молча. Наконец духовидица высморкалась и промолвила:
— Я попаду в ад.
— С какой стати? Зачем ты так говоришь?
— Я попала в лапы сатаны. Я буду гореть в аду.
Потеряв самообладание, священник по-отечески склонился к девушке, ощутив запах давно не стиранной одежды.
— Энн, — сказал он, — ты не должна так думать. Ты же не веришь в сатану?
— Святой отец, — выдохнула она, — я была наркоманкой. Я ела грибы, от которых бывают галлюцинации, и курила марихуану. Я лгала. Я воровала. Даже свой катехизис я украла. Я сделала аборт. Я сбежала из дому. Я заразилась… венерической болезнью. И я… понимаете… я все время трогаю себя. В тот день, когда я впервые увидела Пресвятую Деву, я делала это дважды.
— Но все это совершенно обычное дело, — сказал священник, в глубине души признавая, что особенно острое и мучительное любопытство у него вызвала склонность Энн к мастурбации. — Ты обычный человек, Энн. Любой человек совершает ошибки. Это случается со всеми.
— Но не всем случается увидеть Пресвятую Деву.
— Это не меняет характера твоих грехов. Большей частью это простительные грехи. Они не относятся к смертным грехам.
— Святой отец, — произнесла Энн, — вы должны помочь мне. Помогите мне избавиться от дьявола.
— Начнем с того, что никакого дьявола не существует. Если ты имеешь в виду черта с хвостом и рогами, то его нет — нет, и точка.
— Дьявол есть. Он должен быть. Если вы верите в Иисуса, Сына Божьего, вы должны верить в дьявола.
— Почему?
— Потому что иначе как объяснить все зло, которое есть на свете?
— Дьявол — это просто идея, — сказал священник, — отвлеченное понятие. Абстракция.
— Если это относится к дьяволу, значит, то же самое можно сказать и про Бога.
— Бог — это вечная тайна.
— Тогда почему дьявол не тайна?
— Дьявол — это тоже тайна.
— У меня странное ощущение, — сказала Энн. — Я чувствую, как он дышит мне в затылок. Словно он стоит у меня за спиной и наблюдает. Я хочу очиститься.
— Это нервы.
— Наверное.
— Ты одинока.
— Пожалуй.
— Почему ты убежала из дома? — спросил священник. — Твои родители знают, где ты?
— У меня нет родителей. Только мать. Но… ей теперь все равно.
Отец Коллинз потер подбородок, помня, что этот жест отличает педантов.
— Все равно? — спросил он. — Как это?
— Абсолютно все равно.
— Она знает, где ты?
— Нет, — сказала Энн, — но знает, что я жива.
— Этого мало.
— Может быть.
— Тем не менее.
Священник с огорчением подумал, что их разговор становится все более бессмысленным.
— Послушай, — сказал он, поднимаясь, — ты голодна, ты устала, ты нездорова, ты промокла, тебе следует принять душ. Тебе нужно успокоиться после всего, что случилось. Давай отложим этот разговор до завтра. Ты примешь душ, переоденешься, поешь, отоспишься. А завтра мы всё обсудим. Поверь мне, завтра все покажется иным.
Ее запах, а вернее сказать, зловоние, заполнил всю комнату. Ей явно требовалось мыло, зубная паста и шампунь.
— Отец, — сказала она, и это слово в ее устах опечалило его. Внезапно он понял, что тоже смертен, эту мысль вызвала у него ее стыдливая нищета, — ведь мысль о смерти стоит за всеми прочими сущностями, будь то секс, Вселенная или Бог. — Отец, — повторила она, — нужно действовать. Мы должны построить новую церковь.
Отправляя Энн в душ, священник до мелочей продумал, как организовать процесс, и его план был не лишен определенного своекорыстия. Он понял это, когда излагал его. «Какой позор! — подумал он. — Как нелепо! И неубедительно». Но духовидица сделала все, как он сказал. Она ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Там она разделась, осторожно приоткрыла дверь и выбросила наружу грязную одежду. Священник успел заметить тонкую белую руку и бледный сгиб локтя. Он прислушался и, когда в ванной зашумела вода, подошел поближе и обследовал вещи, лежавшие на полу у двери. Среди них не было ни бюстгальтера, ни трусиков, — то ли она была слишком застенчива, чтобы положить их в общую кучу, то ли попросту не носила нижнего белья. В любом случае мысль о застежке маленького бюстгальтера и резинке трусиков доставила ему огромное удовольствие, хотя оно было бы куда острее, если бы он мог увидеть все это воочию. Священник упрекнул себя за свой патологический интерес к ее нижнему белью, собрал лежавшие на полу вещи и всю дорогу до стиральной машины зажимал себе нос, так грязна и омерзительна была эта одежда, пропитанная острым запахом пота. Он вывернул карманы ее джинсов и обнаружил в одном из них скомканную обертку от буррито. В нагрудном кармане куртки он нашел с полдюжины леденцов, шелуху от семечек, судафед и фенатол в таблетках и три маленькие белые морские ракушки. Священник задумался. Он представил себе, как живет эта девушка, перебиваясь случайными заработками. Как она нашла эти ракушки. Как, поиграв ими, решила оставить их у себя. Он засыпал в машину стиральны