«И можно видеть, каковы были сила её веры и благоговейной дочерней любви к отцу небесному из последнего её ответа ангелу. На непостижимое для ума благовестие ангела она, не сомневаясь и не колеблясь, ответила просто и покорно: я раба господня…»
Авторы евангелий называют непорочное зачатие чудеснейшим, непостижимым для ума. Богословы подчёркивают, что подобное явление могло иметь место только в истинной религии. Однако, как уже говорилось, миф этот присущ не только христианской религии, он заимствован христианством из древних культов. Мы говорили о языческих богинях, у которых, как и у девы Марии, рождались сыновья «от слова божьего», в то время как сами матери оставались девственницами. «Благовещения», подобные принесённому архангелом Гавриилом деве Марии, также неоднократно упоминаются в ветхозаветных сказаниях древних иудеев. Например, в «Книге бытия» повествуется о том, как патриарху Аврааму явился сам бог и сообщил ему, что жена его Сарра родит сына:
«Я благословлю её, и дам тебе от неё сына; благословлю её, и произойдут от неё народы, и цари народов произойдут от неё… Именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречёшь ему имя: Исаак; и поставлю завет мой с ним заветом вечным».
Сходная с этой история рассказывается и в «Книге судей». Жене некоего Маная, страдавшей бесплодием, так же, как и деве Марии, явился ангел и сообщил ей весть о том, что она зачнёт и родит сына.
Мы видим, что авторы евангелий имели достаточное количество примеров «чудесных благовествований» о непорочных зачатиях в Ветхом завете.
Хотя служители православной церкви уверяют верующих, что благовещение — реальное историческое событие, которое сразу же стали торжественно отмечать христиане, факты говорят о том, что сказание о благовещении появилось лишь тогда, когда увидели свет евангелия. А ещё позднее возник праздник.
В наше время православная церковь отмечает праздник благовещения 25 марта по старому стилю. Но так было не всегда. Ещё в начале Ⅳ века нашей эры такого праздника вообще не было. Существовал единый праздник, посвящённый одновременно богоявлению, рождеству Христову, благовещению и зачатию Марией сына божьего, поклонению волхвов и принесению во храм. Столь насыщенный разными событиями праздник отмечался по христианскому календарю 6 января. В те времена христианская церковь, стремясь вытеснить языческие праздники, старалась устанавливать свои праздники на те дни, когда выпадали языческие. Так было и в этом случае. В день, соответствовавший 6 января по христианскому календарю, в Египте и окружающих его странах Ближнего Востока отмечался земледельческий праздник, посвящённый появлению на полях первой зелени. Он был связан с культом Осириса — древнеегипетского растительного божества.
Вопреки библейскому утверждению о том, что не следует наливать новое вино в старые мехи, христианская церковь делала нечто подобное: у земледельцев, которые принимали христианскую веру, оставались привычные праздничные дни, но изменялся предмет поклонения. Языческие праздники наполнялись новым, христианским содержанием.
В середине Ⅳ века праздник был расчленён на два: 6 января стали праздновать богоявление и крещение, а рождество Христово перенесли на 25 декабря. Одновременно с рождеством некоторое время праздновали и благовещение. Но вскоре благовещение было выделено в самостоятельный праздник. Ему отвели последний воскресный день перед рождеством. Совершенствуя свой праздничный календарь, христианская церковь в начале Ⅶ века закрепила за благовещением день 25 марта. Теперь всё как будто бы становилось на свои места: благовещение, как и положено ему быть, праздновалось за девять месяцев до рождения Христа. «Точную» дату этого события получили, исходя из предположения, что одновременно с благовещением произошло и зачатие. Вот какой сложный путь прошёл этот праздник, прежде чем занял прочное место в церковном календаре.
На Русь праздник благовещения пришёл вместе с христианской религией. В весеннюю пору в средней полосе начинаются заботы о будущем урожае, а в южных районах — и полевые работы. Поэтому к празднику относятся многие приметы, с которыми крестьяне пытались связать свои надежды на будущее. «На благовещение пасмурно — не жди урожая»,— утверждали одни. Но здесь же рождались надежды на иные промыслы: «На благовещение дождь — хороший улов рыбы», или: «Мокрое благовещение — грибное лето». Наоборот, если «на благовещение солнышко с утра до вечера — об яровых тужить нечего: благая весть, будет что поесть». Или: «Если на благовещение мороз и солнечно, греча уродится…»
Праздник этот использовался церковниками для того, чтобы укрепить в народе веру в богородицу, в её заступничество перед богом и покровительство. Она, богородица, «скоту травку даёт, пчёл из улья выпускает и согревает землю в самых её недрах. И оживает природа под кровом её, и начинается весенняя трудовая жизнь крестьянина»,— утверждал дореволюционный «Всенародный месяцеслов» А. Ермолова.
Не на себя, не на свои силы, а на силы небесные в образе богородицы призывало надеяться православное духовенство, убеждая верующих в том, что их благополучие — в крепкой вере, в горячих неустанных молитвах божьей матери, в неуклонном следовании христианскому учению.
С верой в помощь богородицы в делах крестьянских связаны некоторые благовещенские обряды. Например, в иных местностях крестьяне ставили в этот день икону богородицы в кадку с посевным зерном, приговаривая при этом: «Мати божья, Гавриил-архангел, благовестите нас урожаем, благословите: овсом да рожью, ячменём, пшеницей и всякого жита сторицей!» Считалось, что изображённая на иконе беременная богородица должна повлиять на будущий урожай. С этой же целью — «благословить» посевное зерно на «хороший рост» и на «высокий урожай» — к севалке (лукошку, из которого сеятель разбрасывал по пашне семена) подчас привязывали благовещенскую просфору.
В допетровской Руси в ночь под благовещение совершался обряд хлебопреломления, происходивший при участии самого царя. Так верующим пытались внушить, что земные их дела и блага зависят не только от небесных Христа и богородицы, но и от земного наместника бога и помазанника божьего — царя.
Интересно, что на благовещение выпускали из клеток пойманных осенью птиц. «Сестрички-синички, тётки-чечётки, краснозобые снегирюшки, щеглята-молодцы, воры-воробьи, вы на воле полетайте, вы на вольной поживите, к нам весну скорей ведите, божью мать за нас молите!» — приговаривали крестьяне, открывая дверцы клеток. Однако, хоть в приговоре и упоминается богородица, обычай этот древний, ещё дохристианский. Он относится к тем временам, когда древние славяне верили в то, что после смерти человека душа его переселяется в птицу.
Церковь считает благовещение очень важным праздником. Благовещенское богослужение отличается особой торжественностью. По распространяемому церковниками поверью, на благовещение не только людям, но и птицам не велено трудиться. В этот день «девка косы не плетёт, птица гнезда не вьёт». Утверждается даже, что «за то кукушка без гнезда, что на благовещение его завила».
Проповеди этого дня возглашают, что в «великий праздник» святая церковь призывает радоваться благовестию о начале спасения рода человеческого. Снова и снова мирянам указывают на беззаветную веру и покорность богу «скромной девы из Назарета», поясняя, что именно покорность воле божьей и способствовала избранию её богом в матери сына своего — Иисуса Христа. Недостаточно, оказывается, было деве родиться от знатных и праведных родителей, недостаточно было и самой вести праведную жизнь — от неё потребовалась ещё и рабская покорность воле божьей. Она должна была смиренно заявить, что она раба божья.
Правда, современная церковь пытается, сколь возможно, смягчить оскорбительное для человека значение слова «раб». Так, в «Журнале Московской патриархии» № 4 за 1963 год говорилось:
«И когда человек в сердце своём отвечает на призыв бога: „Я раб твой“, то здесь это слово „раб“ употребляется не в смысле безгласного подчинения воле божьей, а в смысле добровольного, радостного и вполне осмысленного принятия к сердцу воли божества».
Но это всего лишь уступка времени, попытка смягчить неприемлемое для свободного гражданина признание в добровольном рабстве хотя бы и у бога. Она не меняет существа дела, сущности религиозных взглядов о назначении человека.
Успение
Ещё в середине Ⅳ века христианский церковный писатель Епифаний Кипрский обмолвился:
«Пусть исследуют писания — там не найдут сведений о смерти Марии: умерла ли она или не умерла, погребена ли она или не погребена…»
В самом деле, в евангельских сказаниях ничего не сказано о дальнейшей жизни матери Христа после мученической смерти сына. В ту пору, когда писались евангелия, христианская религия находилась в стадии становления и судьба богоматери мало интересовала богословов. У них было много иных забот. Положение изменилось к Ⅴ веку. После Эфесского собора богоматерь стала почитаться не менее, чем сам Христос. Где-то около этого времени, в начале Ⅴ века, появляется церковное сказание о земной жизни и смерти богородицы. А затем, в конце Ⅴ или начале Ⅵ века, вслед за другими праздниками культа богородицы устанавливается праздник успения.
Напомним церковное сказание о кончине богородицы. В нём повествуется о том, что за несколько минут до своей земной смерти Христос поручил заботы о матери любимому ученику Иоанну. Последующие десять лет Мария жила в Иерусалиме вместе с апостолами. Часто ходила она на Голгофу, на гору Елеонскую, откуда якобы вознёсся на небеса Иисус. Совершала она иногда и дальние путешествия на Кипр, на Афонскую гору, некоторое время вместе с Иоанном жила в Эфессе. Но постоянным местом жительства её был Иерусалим.
Однажды, когда Мария по обыкновению молилась на горе Елеонской, ей явился архангел Гавриил и возвестил, что через три дня она должна умереть.