— Забыли, Эрдан, — мягко сказал Деррег. Он знал, что жрец — хороший человек.
— Я приготовлю её… тело к погребению, — сказала повитуха. — Я тоже была…
Свет фонарей поблек, тени в помещении почернели. Младенец издал единственный крик и зарылся лицом в грудь Деррега.
Деррег почувствовал давление на уши, почувствовал, как тяжелеет воздух, и обнаружил, что ему стало тяжело дышать. Тени в дальнем углу комнаты взметнулись грозовой тучей, от их гипнотического танца у Деррега моментально заболела голова. Он учуял резкий, пряный запах дыма, запах, напоминавший каким–то образом о старых, давно минувших временах.
— Во имя света, — воскликнула повитуха, от страха её голос поднялся на октаву.
Тени сгустились. Во тьме возникло присутствие.
— Шадовар, — прошипел Эрдан. — Я говорил тебе, Деррег!
Затем он крикнул повитухе:
— Приведи помощь! Беги!
Она выбежала из комнаты, не оглядываясь, в спешке едва не споткнувшись о кровавые простыни.
Вся комната погрузилась во тьму, свет фонаря уменьшился до мерцания далёкой звезды.
Прижимая Васена к груди, Деррег достал меч и сделал шаг назад, к двери.
— Уходи, Эрдан. Сейчас же.
— Ребёнок у тебя, — сказал Эрдан, взяв в руку священный символ. — Уходи ты.
В темноте вспыхнул оранжевый свет — мерцающие угли в курительной трубке. Они осветили лицо мужчины в тенях, мужчины, который сам был тенями.
Длинные чёрные волосы обрамляли смуглое, рябое лицо. Козлиная бородка охватывала усмехавшиеся губы, сжимавшие мундштук трубки. Ему не хватало глаза, и изуродованная, пустая глазница была похожа на бездонную дырку. Угли в трубке погасли и мужчина снова растворился в тенях.
— Может быть, вам обоим стоит остаться, — сказал незнакомец, и засов на двери скользнул на место.
Эрдан посмотрел на дверь, на мужчину, снова на дверь. Было слышно его частое дыхание.
— Твой клинок тебе не потребуется, рыцарь Латандера, — сказал мужчина Деррегу. — Или его сейчас зовут Амонатором? Я не следил.
Эрдан прочитал слова молитвы, и трубка вспыхнула снова, озарив нахмурившееся лицо мужчины.
— Закрой рот, — сказал он Эрдану, его голос был остр, как клинок. — Твои слова пусты.
Рот Эрдана закрылся с громким звуком. Глаза священника расширились, он согнулся пополам и вцепился в собственное лицо, застонал, не размыкая губ, как будто их запечатали.
— Жрецы, — с отвращением сказал мужчина, качая головой. Свет его трубки снова угас, и его окутала тьма.
— Освободи его, — сказал Деррег, кивнув на Эрдана, и сделал шаг к неизвестному мужчине. Младенец у него на руке застыл неподвижно.
Мужчина сделал длинную затяжку, и свет углей показал его улыбку.
— Ладно. Он свободен.
Эрдан открыл рот, задохнулся.
— Во имя света!
— Это вряд ли, — сказал мужчина. — Но бояться вам не следует. Я здесь не ради вас двоих.
Он кивнул на Васена.
— Я здесь ради него.
Деррег крепче прижал мальчика к груди. Неподвижность младенца была почти зловещей, его жёлтые глаза мерцали углями. Деррег вспомнил слова Варры о тёмном человеке, который изменил мальчика. Он сильнее сжал меч.
— Ты отец ребёнка?
Мужчина выдохнул дым и шагнул ближе к ним, сбросив частицу цеплявшейся к нему тьмы. Он двигался с точностью умелого бойца. На поясе у него висели парные сабли, и рукоять меча покрупнее, висевшего за спиной, торчала у него над плечом. Его здоровый глаз посмотрел не на Деррега, а на Васена, потом на Варру. Деррег ничего не мог прочесть по его лицу.
— Ты отец? — повторил Деррег. — Тёмный человек?
— О, я действительно тёмный человек, — мужчина мягко улыбнулся. — Но отец не я. И я не тот тёмный человек, о котором ты говоришь — не совсем, по крайней мере.
Внезапно он оказался прямо перед Деррегом. Разве он пересекал комнату?
Мужчина протянул палец к Васену — мальчик по–прежнему не шевелился — но остановил руку, не коснувшись младенца. Струйка тени потянулась из кончика его пальца и коснулась Васена, на миг связав мужчину и ребёнка, возможно, пуповиной несколько иного сорта.
— Как необычно, — сказал мужчина и убрал палец.
— Что такое? — спросил Деррег, поворачиваясь так, чтобы закрыть младенца от прикосновения незнакомца.
— Его отцом был Эревис Кейл, — сказал тот, не отрывая взгляда от мальчика. — И я искал этого ребёнка… вот уже некоторое время.
Деррег услышал эхо далёкой боли в том, как мужчина произнёс имя Кейла. Он знал это имя, конечно же. Его отец, Регг, который видел, как Кейл уничтожил бога в битве у Саккорса, часто говорил о нём.
— Эревис Кейл? Спутник Абеляра?
Тени взметнулись вокруг чужака. Его губы презрительно скривились.
— Спутник? Так его запомнили? — он покачал головой. — Вы потеряли больше половины мира из–за Волшебной Чумы. И потеряете ещё больше, если цикл пойдёт своим чередом.
— Цикл? — спросил Деррег.
— Ты Дразек Ривен! — взволнованно воскликнул Эрдан. — Во имя света, ты и вправду он!
Мужчина наклонил голову.
— Отчасти.
Деррег не понял этого загадочного комментария. Имя Ривена он тоже слышал в историях.
— Ты не можешь забрать ребёнка, Дразек Ривен. Я дал слово.
— Думаешь, ты сможешь мне помешать? — спросил Ривен.
Деррег моргнул, облизал губы, но не отступил.
— Нет. Но я попытаюсь.
Ривен придвинулся ближе, вгляделся в лицо Деррега. Его дыхание пахло табачным дымом.
— Я тебе верю. Это хорошо.
— Ты не постарел, — выпалил Эрдан, придвинувшись ближе к Ривену. От любопытства его морщинистое лицо приобрело вопросительное выражение.
— Ты не шадовар?
Ривен повернулся лицом к Эрдану и жрец побледнел, отступил.
— Моё родство с темнотой куда глубже, чем у Шадовар, жрец. И я не стану повторять совет держать рот на замке. Ты всего лишь свидетель, ничего больше.
Глаза Эрдана распахнулись ещё шире, но рот всё–таки закрылся.
— Ты знал моего отца, — сказал Деррег. — Иногда он о тебе упоминал.
— Только иногда, да? — Ривен со слабой улыбкой затянулся, в его единственном глазу мелькнул призрак воспоминаний. — Признаю, меня это не удивляет.
— Когда мы говорили о тех днях, больше всего он рассказывал о Властелине рассвета Абеляре.
— Властелине рассвета? — Ривен поднял взгляд, глядя куда–то мимо Деррега. Его брови нахмурились, пока он боролся с воспоминаниями. — Это ещё что? Священный титул какой–то?
— Конечно священный, — сказал Эрдан настолько резко, насколько осмелился. — Его гробница находится в этом аббатстве. Посмотреть на неё стекаются паломники со всего Фаэруна.
— Ты… подвергаешь сомнению его святость? — произнёс Деррег.
Ривен хмыкнул.
— Для меня он был простым смертным, а смертные святыми не бывают.
— Ты богохульствуешь!
Ривен ухмыльнулся.
— Жрец, я видел, как Властелин рассвета Абеляр вонзает свой меч в безоружного человека, который пытался сдаться. Как это сочетается с твоим мнением о нём?
— Ты лжёшь! — воскликнул Эрдан, а потом, поняв, что он сказал, отступил на шаг.
— Часто, — признал Ривен, — но не сейчас. Может быть, ты думаешь, что убийство Малькура Форрина сделало его менее святым? Ты можешь быть прав. Но оно сделало его более человечным. И это убийство — причина, по которой у вас есть Оракул.
Деррег покачал головой.
— Не понимаю. Оракул — сын Абеляра.
— Я о другом, — сказал Ривен, покачав головой. — Неважно. Иногда легенда опережает человека.
Ривен затянулся, выдохнул облачко ароматного дыма. Он посмотрел на Деррега, сощурив глаз от воспоминаний.
— Однажды я пообещал твоему отцу, что мы разделим трубку, но… помешали другие дела. Как умер Регг? Хорошо, надеюсь?
В горле у Деррега встал комок, старая скорбь расцвела новой болью. Он сильнее прижал Васена к груди. Какое–то мгновение он не хотел отвечать, но изменил своё мнение.
— Он умер стариком, во сне. Свет был в нём.
Выражение лица Ривена не поменялось, хотя, казалось, его глаз видит что–то, чего не мог увидеть Деррег.
— Рад это слышать.
Голоса и крики раздались в зале снаружи. Ривен безмятежно курил свою трубку.
— Чего ты хочешь? — спросил Деррег. — Зачем ты здесь?
Ривен вытащил массивный клинок из ножен за спиной. Деррег отступил, поднял собственный меч перед собой. Васен заплакал. Эрдан застыл, как будто прирос к полу.
— Увидеть мальчика. И отдать ему оружие отца, — Ривен перехватил меч за лезвие и протянул рукоятью к Деррегу. — Это Клинок Пряжи.
Оружие было чёрным, как беззвёздная ночь. Тени вились вдоль всей длины меча, тянулись с него вперёд, к Васену. Мальчик протянул руку к мечу, заворковал.
— Это оружие мрака, — сказал Эрдан и сделал знак восходящего солнца, три средних пальца подняты и разведены, как солнечные лучи.
— Это оно, — подтвердил Ривен.
Деррег смотрел на меч.
— Мальчику оно не понадобится.
— Не понадобится?
— Нет. У него есть я.
Ривен нахмурился, тени вокруг него затанцевали. Он опустил меч и придвинулся. Хоть и не слишком высокий, Ривен всё равно, казалось, достигает потолка.
Деррег знал, что перегнул палку. У него во рту пересохло, сердце заколотилось.
— Ты возьмешь этот меч и будешь хранить его до тех пор, пока парень не подрастёт, и тогда ты расскажешь ему, кто его отец, и отдашь оружие. Я в долгу перед Кейлом. Как и вы. Все вы. Этот долг нужно вернуть.
— Я…
— Кивни своей растреклятой упрямой башкой, сын Регга, или клянусь, я срублю её с твоей шеи.
Деррег не стал проверять, насколько искренней была угроза. Он поборол благородный импульс и кивнул. Ривен снова протянул ему меч, и Деррег взял его. Тени опутали его запястье. Ему показалось, что меч был покрыт слоем масла. Казалось, оружие скользит в его руке.
— Хорошо, — сказал Ривен, и тени вокруг него замедлили свою пляску. Он отошёл на шаг. — Пока мы здесь закончили.
Ривен развернулся, и к нему стали стекаться тени. Деррег едва видел его.
— Почему ты его не заберёшь? — выпалил Эрдан.