— Элли.
— А тебя?
— Герак.
— Я Васен. Это Орсин.
Длинные рыжие волосы женщины закрывали белую, как снег, кожу. Васен нагнулся, чтобы проверить её дыхание, и отдёрнулся от смрада из её рта.
— Что такое? — спросил Герак. — Что?
Васен покачал головой. Он снял свои рукавицы и взял её лицо в ладони. Она была горячей, лихорадила. Её глаза были открыты, но закатились. Он открыл её рот, заморгав от вони, и увидел остатки чёрной пленки, прилипшие к зубам и языку. В животе заворочалось беспокойство.
Он взял её за руку, направил силу Амонатора, оценивая её душу. Он немедленно оборвал связь, когда почувствовал там распространяющуюся порчу. Он попытался не выдать этого.
— Что ты делаешь? — спросил Герак.
— Пытаюсь помочь ей, — сказал Васен. Используя свой щит, как фокус, он поднёс ладонь к Элли и взмолился Амонатору. Когда щит засиял и его ладонь согрелась, он взял Элли за руку и позволил энергии потечь сквозь тело женщины, но увидел, что это ничего не изменило. Когда он закончил, её по–прежнему лихорадило. Он решил, что знает, почему. Тут не в силах был помочь даже более сложный ритуал. Это было за гранью возможностей Васена. Может быть, ей мог помочь Оракул. Может быть.
— Как долго она в таком состоянии? — спросил он Герака.
Герак прочистил горло.
— Не знаю точно. Несколько часов. Это сработало? Что ты сделал?
Он опустился на колени и взял руку жены.
— Элли? Очнись, милая.
— Давайте занесём её внутрь, — сказал Васен, обменявшись многозначительным взглядом с Орсином. Дэва понял, что он хочет сказать, и вздохнул.
— Да, конечно, — сказал Герак и указал рукой. — Наш дом там. Пойдёмте.
Отводя взгляд от мертвецов, Герак провёл их в дом с одним помещением, где слабо пахло овощным рагу. Пол был устлан большим ковром, в качестве сидений выступала самодельная мебель.
Пока Орсин разводил огонь, Васен и Герак уложили Элли на кровать и укрыли её одеялом.
— Ты дома, Элли, — сказал Герак, погладив её по волосам. Он опустился и поцеловал её в лоб.
Герак подтащил к кровати кресло и сел. Васен остался стоять, чувствуя свою тень, которую бросил на стену огонь в очаге.
— Что здесь произошло, Герак? — спросил он.
Не отпуская руки Элли, Герак рассказал ему всё: как он покинул Фэйрелм на несколько дней, чтобы поохотиться, как на него напало существо, которое раньше было Лани Рабб.
— Ты говоришь, что её превратили? — спросил Васен, глядя на Элли и делая выводы.
Герак сглотнул, кивнул.
— В ужасное, искажённое существо. Бедная девочка.
— Продолжай.
Герак объяснил, как он поспешил в деревню и обнаружил, что почти все здесь за исключением его жены мертвы. Он рассказал им о двух мужчинах, одном уродливом и покалеченном, втором — массивном и неопрятном. Рассказал им про Минсера и про кошек.
— Кошки?
— Да. Множество кошек крутились вокруг него. Они были не из деревни. Они казались дикими, крупнее обычных. Я навёл стрелу на тощего, но массивный застал меня врасплох и оставил это.
Он указал на фиолетовый синяк у себя на лбу и на сломанный нос.
Васен выслушал это, обдумывая полученную информацию.
— Почему? — спросил Орсин. Он сидел в кресле, сложив руки на коленях.
Герак посмотрел на него так, будто дэва заговорил на чужом языке.
— Почему что? Почему они это сделали. Не знаю. Откуда мне знать?
— У людей всегда есть причины, — сказал Орсин.
— Сотворить такое с деревней люди не смогли бы, — заметил Васен.
— Не в одиночку, — согласился Орсин.
— Её лихорадка не прекращается, — сказал Герак, указывая на Элли. — Когда она поправится?
Васен посмотрел на него — не говоря ничего и в то же время говоря всё.
— Она… поправится? — настороженно спросил Герак.
— Не думаю, что причина её болезни — в теле. Это в её душе, — тихо сказал Васен.
— Душе? О чём ты?
— Герак, я думаю, они что–то поместили в неё.
— Нет, нет, нет, — замотал головой Герак.
— Я чувствую это. И… оно растёт…
— Нет, нет.
— …и боюсь, именно то, что произошло с Лани…
Голос Герака стал громче, и он стукнул ладонью по рукоятке кресла.
— Нет!
— …случится и с твоей женой. Я не могу это остановить.
Наступила тишина, нарушаемая лишь треском огня и звуком тяжёлого дыхания Герака. Какое–то время он смотрел на Васена, широко раскрыв глаза, как будто отупев от его слов. Он не плакал. Наверное, уже потратил все слёзы, что у него были. Он сложил ладони под подбородком, будто в мольбе.
— Только не моя Элли, — сказал он мягким, как шёлк, голосом.
— Если превращение пойдёт своим чередом… — начал Васен.
Герак поднял руку.
— Не смей говорить то, о чём ты думаешь, в моём доме, в её доме. Не смей.
— Я думал не об этом, — сказал Васен.
Глаза Герака распахнулись, как будто он удивился тому, что на самом деле сам об этом думал.
— Что сможет её исцелить? Другой из твоего ордена?
— На это нет времени…
— Ты этого не знаешь! — сказал Герак, наполовину встав с кресла. Потом, уже тише:
— Ты этого не знаешь.
Васен признал его правоту, склонив голову. Он не знал.
— Она носит нашего ребёнка, — сказал Герак дрожащим голосом. Он посмотрел на Васена так, будто эти слова были обвинением.
Васен не собирался сдаваться. Он знал, что не повернётся спиной к Гераку, к Элли, к их ребёнку. Возможно, Элли и ребёнок смогут продержаться достаточно, чтобы успеть попасть в аббатство.
— Оракул может помочь ей, — сказал Васен.
Герак непонимающе посмотрел на него. Наконец он сказал:
— Оракул? Тот самый Оракул? Провидец долины?
Васен кивнул.
— Значит… вы двое из аббатства Розы?
Васен снова кивнул. Орсин промолчал.
Герак откинулся в кресле, шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Минсер.
Это имя показалось Васену смутно знакомым.
— Минсер? — спросил Орсин.
— Коробейник. Он…
— Толстый, усатый, улыбчивый, — сказал Васен, наконец вспомнив. — Он однажды совершил паломничество в аббатство. Его тётя была больна.
Герак кивнул.
— Двое мужчин забрали его с собой. Они хотели, чтобы он отвёл их в аббатство.
Васен привстал в кресле.
— Что? Зачем?
— Минсер сказал, что один из них ищет Оракула.
Васен встал полностью, вокруг него клубились тени.
— Что ему нужно от Оракула?
— Я… не знаю.
— Мне нужно вернуться в аббатство, — сказал Васен. — И быстро.
— Я тоже иду, — сказал, вставая, Герак. — И Элли.
— Герак, — сказал Васен, пытаясь очень аккуратно сформулировать свою мысль, — мне нужно двигаться очень быстро.
— Значит, будем двигаться быстро. Я знаю местность лучше кого–либо другого.
— Герак… У Герака на лице появилось такое выражение, как будто он ожидал удара.
— Даже не смей говорить это. Не смей. Ты слуга света. Не говори это.
Васен почувствовал на себе взгляд Орсина, почувствовал вес слов, которые сказал Бирну, прежде чем отправиться в Фэйрелм — его призвание заключалось в чём–то большем, чем просто сопровождение паломников.
— Я помогу тебе нести её, — сказал Васен. — Пойдём как можно быстрее.
— Я тоже помогу, — сказал Орсин, поднимаясь.
Вместе трое мужчин быстро собрали импровизированные носилки для Элли и понесли её за собой.
— Это были хорошие люди, — сказал Герак, когда они проходили по улицам деревни, мимо мёртвых.
— У нас нет времени позаботиться о телах, — сказал Васен. — Я помолился над каждым, если это сможет послужить тебе утешением.
Герак ничего на это не ответил, и Васен не мог его винить. Сложно было найти хоть какое–то утешение в разрушении Фэйрелма.
Глава девятая
Они тащили за собой волокушу с Элли и двигались так быстро, как только могли. Завидев их, Бирн поднял руку в приветствии. Васен махнул в ответ, и Бирн поспешил встретить их. Его взгляд упал на Герака, на больную женщину, Элли, и он вопросительно поднял брови.
Васен не тратил зря слов.
— В деревне все мертвы, кроме этих двух.
Бирн помрачнел, хотя не казался удивлённым.
— Опускается тьма. Мне жаль, — cказал он Гераку. — Женщина?
— Моя жена, — ответил Герак. — Она… больна.
Васен сказал:
— Виновники идут в аббатство.
Это заставило Бирна вздрогнуть.
— Аббатство? Зачем?
— Они ищут Оракула. Зачем, я не знаю.
— Если они попадут на перевал, духи их остановят.
— Может быть, — ответил Васен, — но рисковать я не собираюсь. Ты не видел, что творится в деревне, Бирн. Это вовсе не обычные люди.
Бирн посмотрел Васену в глаза.
— Что ж, хорошо. Тогда мы остановим их вместе. Пойдём.
Бирн обернулся, но Васен схватил его за плечо и развернул обратно.
— Их остановим мы, — сказал Васен, кивая на Орсина. — Ты должен остаться с паломниками, Бирн.
Бирн сощурился. Он пожевал усы, сплюнул и сказал:
— Как и ты, первый клинок, я поклялся защищать Оракула.
— И мы также приняли поручение Оракула защищать паломников Амонатора. Ты оставишь их на сембийских равнинах? Позволишь им самим искать путь через проведённые в Долинах линии фронта?
Бирн покраснел, снова принялся жевать усы, переминаясь с ноги на ногу.
— Говори, — сказал Васен, и Бирн сказал.
— Тогда оставайся с паломниками ты, — сказал Бирн. — Ты создание мрака, первый клинок. Ты лучше меня сумеешь провести их через него. Даже сейчас с твоей кожи сочатся тени. Даже сейчас ты…
Слишком поздно Бирн осознал, что именно он говорит. Его глаза расширились.
Тени закружились вокруг Васена, но он сохранил безразличное выражение на лице. Он много раз слышал подобные слова или видел их написанными на лицах его товарищей, мечей рассвета. Он был первым клинком, но всегда оставался для них чужим. Как и Орсин, он был паствой из одного человека.
— Я стою в свете, Бирн Ниив. Так же, как и ты.
— Мне жаль, — сказал, краснея, Бирн, но Васен проигнорировал его и продолжал: