Быстро сориентировавшись, Виктор укрылся за ближайшим валуном, распластался, прижался к земле, осторожно поднял голову. Почти сразу же вынырнул свет фар, освещая путь машине Юрия Повара – ее Хижняк узнал сразу. Первый порыв – открыть огонь и свести счеты, не задавая лишних вопросов. Но сразу же эту мысль сменила другая, более практичная: выпотрошить Повара на месте, узнать, за каким чертом его подставили, а уже потом… Об это самое «потом» Хижняк сразу споткнулся, тут же стукнуло – ведь он, Юра Повар, все-таки обождал какое-то время, а после зачем-то приехал сюда. Ясно, для чего: посмотреть, как тут дела, все ли получилось так, как планировалось. И конечно же, доложиться выше , по начальству.
Машина остановилась. Повар вышел. Фары не погасил, зато зажег мощный фонарик. Так и двинул в ущелье.
Стоявшая совсем рядом машина, наверняка с ключами в замке зажигания, казалась лакомой добычей. Все лучше выбираться на колесах. Однако Хижняк сдержался: в темноте по незнакомой горной дороге далеко не заедешь, к тому же у Повара стопудово есть связь с Логиновым, он срубит не только то, что Виктор уцелел, но и куда он направился дальше. А это плохо.
Конечно, Повар не найдет труп Хижняка среди остальных. И обязательно сообщит об этом Логинову. Только при таком раскладе Виктор получал преимущество: никто не знает, куда он подевался. В конце концов, его могли забрать с собой оставшиеся в живых чеченцы. Или он мог затеряться в горах, свалиться в темноте со скалы, расшибить себе башку… Так или иначе, Хижняк выигрывает время, что более важно, чем застрелить предателя Повара.
Из ущелья ахнуло – там стреляли, и Виктор не сомневался: Повар добил раненого Косту. Через короткое время – еще один выстрел. Или контрольный, или же там очнулся кто-то еще. Затем снова воцарилась тишина.
Звуки шагов по камням.
Хижняк вжался в землю.
Полоска света над головой. Хлопнула дверь. Заурчал мотор.
Медленно развернувшись, машина двинулась обратно, и, когда гул мотора стих, Хижняк поднялся, удивляясь своему спокойствию. Ведь, казалось бы, та сравнительно небольшая, хотя все равно бронебойная для него, завязанного, доза крепкого алкоголя должна была побудить к чему-то деструктивному. Но, видимо, в его ситуации виски произвело обратный эффект – придало мысли ясность и равновесие.
Виктор раздумал идти в ночь.
Он решил поискать место, подходящее если не для полноценного ночлега, то хотя бы для отдыха.
Плана дальнейших действий у него пока не было.
7
– Моя фамилия – Логинов, зовут Николай.
Он появился после обеда, без предупреждения, Марина раньше никогда не видела этого человека, но стоило ему заговорить, поняла сразу: гость откуда-то из России. Первое, что пришло в голову, – Москва.
И сразу же – Виктор .
Она знала, что Хижняк подался в российскую столицу. С тех пор прошло почти три недели, и вот как «здрасьте» появляется незнакомец, говорящий по-русски так, как в Киеве и вообще в Украине не говорят. Это был правильный русский язык, такой она слышала много раз в Крыму от туристов из сопредельного государства, еще – по телевизору, в выпусках российских новостей. Обычно Марина Покровская старалась их игнорировать, но, как только Хижняк улетел, нет-нет да и переключала телевизор на российский канал, боясь или ожидая услышать что-то из ряда вон выходящее, – ее мужчина мастер создавать подобные ситуации и давать пищу для таких, с оттенком чрезвычайности, новостей.
Однако Марина внешне продолжала оставаться абсолютно спокойной. Стояла на пороге дома, даже не пытаясь быть вежливой хозяйкой и радушно приглашать незваных гостей войти. А их с Логиновым было еще двое, очень похожие на него, безликие, серые, настороженные.
– Я вам могу чем-то помочь, Николай?
– Мы знакомы с Виктором… Хижняк Виктор, говорит вам что-то эта фамилия?
– Раз вы приехали ко мне, значит, ваш вопрос, извините, глуповатый.
– Эва! – не сдержался Логинов. – Почему вдруг так?
– Вы ведь не ходите все втроем по округе и не спрашиваете в каждом дворе, не знают ли там Виктора Хижняка.
– Ну, согласен. – Логинов улыбнулся уголком рта. – В таком случае…
– И в таком случае, – резко, умышленно грубовато прервала его Марина, – не надо ходить кругами, выясняя, что мне говорит фамилия Хижняк. Интересно только, как вы меня нашли.
– Раз я знаю Виктора, стало быть, он и подсказал…
Марина вздохнула и теперь смотрела на гостей, как на детей с ярко выраженными признаками отставания в развитии.
– Давайте, Николай Логинов, сразу отделим, как говорят, мух от котлет.
– Вы о чем?
– О том, что вы, вероятнее всего, знаете, как выглядит Виктор Хижняк. Сможете узнать его в толпе… если, конечно, он сам этого захочет и позволит вам это сделать. Может быть, вы даже перекинулись с ним парой фраз… Ладно, допускаю, что вы какое-то время общались. Но, Николай Логинов, это не дает вам никаких оснований утверждать, что вы знаете Хижняка. Я сплю с ним в одной постели скоро как семь лет и то не всегда уверена, что знаю Виктора.
Кривая улыбка сошла с губ Логинова. Теперь он смотрел на Марину иначе. Она могла ошибаться, но, похоже, в его взгляде прочитывалось подобие уважения.
– Ого! Вы, я смотрю, настоящая боевая подруга.
– Это хорошо или плохо?
– Для нашего дела, наверное, хорошо.
– Какое у вас дело?
– Может, пригласите в дом?
– Нет. Не сейчас. Если решу, что так будет лучше, – пожалуйста.
– Эва! – снова вырвалось у Логинова. – Ну, добро… Мы из Москвы, я сотрудник…
– Не надо говорить, чего вы сотрудник. Я догадалась, ближе к теме.
– Хорошо. Виктор дал мне ваш адрес на случай…
– До свидания!
Марина поднялась на ступеньку выше, взялась за дверную ручку. Ей в самом деле захотелось вдруг прекратить этот глупый разговор.
– Эй… Почему… Что случилось?
– Виктор не мог дать вам этого адреса, – отчеканила Марина. – Вряд ли вы, Николай Логинов, его друг. Я могу чего-то не знать, и вы подружились в Москве. В таком случае вы связались бы со мной прежде, чем появиться тут. И пришли бы один, а не с эскортом. На каждый подобный случай у нас с Виктором предусмотрены и разработаны способы связи. Как вы правильно заметили, я – боевая подруга. Раз Хижняк не давал вам этого адреса, то вы, получается, вычислили его сами. Это несложно, согласна, мы не прячемся. Но в таком случае меня все равно предупреждают. Ваши киевские коллеги, например. От них, к сожалению, отбоя нет, но они хотя бы держат дистанцию. Так что до свидания, – сказала Марина, еще раз смерив троицу равнодушным взглядом.
Она не заметила, отдал ли Логинов, определенный ею как старший маленькой группы, сигнал к действию или все это инициатива подчиненных. Но как только Марина открыла дверь, один из молчаливых мужчин, прыжком перелетев сразу через все ступеньки, навалился на нее и сильно толкнул внутрь. В следующую секунду она оказалась прижатой к стене, в лицо смотрело пистолетное дуло, рядом тяжело сопел еще один парень, а Логинов прикрывал за собой дверь. После взглянул на происходящее, жестом велел одному отойти в сторону, второму, с пистолетом, положил руку на плечо.
– Убери. Не интеллигентно.
Дуло убралось, Марину отпустили, она поправила легкий свитерок и попыталась понять, испугалась сейчас или нет. Ответ – да, но не за себя. Эта троица москвичей здесь из-за Виктора, ее Виктора, и, раз они появились тут, значит, другого способа найти на него управу, кроме как через женщину, у них уже нет.
Это хорошо.
– Что вы себе позволяете? – Марина по-прежнему не позволяла чувствам вырваться наружу.
– Извините, ситуация такова, что пререкаться с вами или с кем бы то ни было у нас просто нет времени, – чеканя каждое слово, ответил Логинов. – Ваш муж, или кем там вам приходится Виктор Хижняк, сотрудничал с нами. С ведомством, которое я представляю. Если совсем точно – с отделом, в котором я числюсь… служу… Как вам удобнее…
– Все равно.
– Тем лучше. Хижняк сотрудничал с нами, выполнял кое-какие поручения…
– Антон Хантер. Я в курсе, Логинов.
– Эва!
– А как вы думали? Я же боевая подруга!
– Ну, тем лучше. До недавнего времени с Хижняком была связь. Теперь этой связи нет. Есть подозрения, что он вам, Марина, мог дать о себе знать.
– Он не давал мне о себе знать, – в тон ему ответила Марина. – Такая у Виктора манера. Это правда. Но если он не дает о себе знать, значит, ему не нужна помощь. А это, в свою очередь, говорит о том, что с ним все в порядке.
– И вы за него спокойны?
– Спокойна.
– Я – нет. Изменились кое-какие обстоятельства. Я не собираюсь рассказывать вам всего, но можете поверить – условия задачи, полученной Хижняком для решения, существенно подкорректированы. Если Хижняк не узнает этого, ему, скажем так, будет плохо.
Марина не сдержалась – захохотала звонко, искренне. Все трое переглянулись, и Логинов подумал, что это истерика или вроде того. Но Марина перестала смеяться, вытерла выступившие в уголках глаз слезы, спокойно произнесла:
– Слушайте, я тоже не собираюсь рассказывать вам всего. Только пугать Виктора Хижняка тем, что за какое-то непослушание или невыполнение чьего-то распоряжения ему будет плохо, способен только… не хочу говорить кто. Ему уже однажды чуть не стало совсем плохо, понимаете, Логинов? Плохо будет вам.
– Мне?
– Всем вам. Мало не покажется, как только Хижняк узнает, что вот эта дубина целилась в меня из пистолета, а остальные ему не мешали. Он бы еще простил, если б меня просто толкнули. Отшлепал бы для профилактики разве…
Логинов промолчал. Посмотрел по очереди на каждого из своих людей, будто призывая в свидетели, потом заговорил, глядя мимо Марины:
– Не нужно пугать. Я имею представление о том, кто такой Хижняк и насколько он может оказаться опасен. Но в данном случае ваши сказки, уважаемая, – это только