Устроившись рядом с Неверовым на переднем сиденье, Виктор проигнорировал его машинально протянутую руку. Ничего демонстративного, просто голова Хижняка как раз сейчас была слишком занята, чтобы он обращал внимание на такие детали, как формальная вежливость и правила хорошего тона, с которыми Виктор, впрочем, и так не слишком дружил.
…Когда на площади закончилась торжественная часть, Хижняк отстегнул Хантера от трубы, сковал руки за спиной и предупредил – если что, будет стрелять, не промахнется, труп опознают, и после этого у человека, который застрелил одного из самых разыскиваемых в мире наемных убийц, вряд ли начнутся серьезные неприятности. Антон, кстати, и не думал сопротивляться. Ему самому хотелось узнать, как же он оказался там, где его быть не могло, кто и зачем повесил на него чужое преступление и, главное, кому было выгодно представить его, пусть и типичного «плохого парня», но все-таки имеющего собственный кодекс чести и свои убеждения, жестоким убийцей детей.
И хотя один из них был пленником другого, там, в полумраке пыльного чердака, двое мужчин заключили если не сделку, то уж точно перемирие. Хантер не договаривался с Хижняком ни о чем, они просто поняли друг друга так же, как тогда, на поляне, в лагере албанцев под угрозой неотвратимой гибели. У Виктора пока не было причин доверять Антону. Однако об этом можно не говорить – достаточно просто не снимать с него наручники. Хантер же не слишком возражал, понимая: пока ему ничего не грозит, его новый знакомый, действуя в своих интересах, одновременно помогает ему, нравится Виктору такой расклад или нет.
Выбраться им удалось незаметно. Машина Хижняка стояла в тихом дворе, он тоже готовил пути незаметного отхода. Усадив пленника на заднее сиденье, Виктор отвез его на одну из снятых им же квартир – не к себе же домой ехать. Там снова приковал Хантера к батарее, выслушав в меру ироничные комментарии, а потом сделал то, что собирался с того момента, как убийство Хантером детей в Москве оказалось под большим вопросом: воскресил в памяти телефон Максима Неверова, позвонил и без лишних объяснений не попросил – велел приехать на встречу.
Хижняк понимал, что рискует. Он доверял Неверову в этой истории не больше, чем остальным. Тем не менее слова Хантера сможет подтвердить или опровергнуть только Неверов. У Виктора просто не было другой возможности. Конечно, он мог ее найти, но для этого нужно кое-что еще, чего у Хижняка тоже не хватало, – время. Нужно вытаскивать Марину, на это оставалось меньше суток. Продолжать убеждать Логинова, что до сих пор не вернулся в Киев, глупо и даже опасно. Понимая, что Марина – рычаг давления на Виктора, он может это давление усилить. А уж Марина ко всем этим делам точно не причастна…
– Ладно, говори. – Неверов вздохнул. – То пропадаешь, то пишешь какие-то письма, то снова исчезаешь, теперь вот опять…
– Привез? – снова прервал его Хижняк.
Вместо ответа Неверов достал из внутреннего кармана пиджака диск в квадратном бумажном конвертике, протянул Виктору. Тот взял, сунул в карман куртки, сказал:
– По оперативным данным, кино может быть липовым.
– То есть?
– Шняга все это, Неверов. Разводка, как тебе еще втолковать? Короче, надо, чтобы ты до завтра, до утра, через своих яйцеголовых очкариков-спецов узнал, монтаж это или все-таки реальная картинка.
– Подожди. – Теперь Неверов попытался собрать мысли в кучу. – Ты хочешь сказать, что видео с камеры наблюдения, на котором видно, как Антон Хантер опускает в урну взрывчатку, – фальшивое?
– Где-то так. – Хижняк повел плечами. – Во всяком случае, это вполне может быть самоделка.
– У меня не оригинал. Такая же копия, как я сделал тебе…
– Неверов, я не очень-то сильно подкован технически. Но ты сам мне сказал: видео прислали тебе файлом по электронной почте. Насколько я во всем этом разбираюсь, видео сначала записалось на камеру наблюдения, и это – цифровая запись. Потом ее списали на компьютер, сделали соответствующий файл. А потом этот файл, один в один, переслали сюда, тебе. Так что, по сути, у тебя такой же оригинал, как и у твоих московских друзей. И с ним можно работать. Скажи, если здесь имеет место монтаж, это же можно увидеть?
Неверов задумчиво потер пальцем переносицу.
– Я, вообще-то, тоже не сильный технарь. Хотя, ты сам знаешь, долгое время имел дело с охранными системами. Так что, думаю, если ты прав и нам прислали липовое видео, на этой копии можно все разобрать. Непонятно только, почему ты вдруг объявился, да еще с такими подозрениями. Ты, вообще, где пропадал?
Хижняк не спешил с ответом. Ему вдруг пришла в голову мысль, от которой по телу пробежала легкая дрожь.
– Слушай сюда, Неверов, – проговорил он. – Когда я получу от тебя ответ и закончу все свои более важные дела, может быть, кое-что расскажу. Если будешь хорошо себя вести…
– Не наглей, Виктор, мне надоели твои штучки.
– Ты еще всех штучек не видел. Значит, так: я параллельно отдам вот эту копию своим ребятам. Которым я доверяю больше, чем тебе.
Он блефовал, надеясь, что Неверов все-таки допускает наличие у него альтернативных возможностей, ведь от Хижняка, как известно, всего можно ожидать.
– Зачем же ты…
– Затем! Если мне выдадут одинаковый результат, тогда я приму одно решение. Если же твой результат будет отличаться от того, что мне скажут мои спецы, мало не покажется тебе , Неверов. Тебе лично! Потому что я тебе, Неверов, не доверяю.
– Тогда для чего…
– Чтобы проверить! – В голосе Виктора звучали победные нотки. – Так что или сразу соври мне, или докажи, что не заодно с теми, кто сварганил липу.
– Если диск – липа.
– Если диск – липа. – Хижняк согласно кивнул и вышел наружу, даже не махнув на прощание рукой.
Конечно, у него не было таких возможностей. Вернее, он не успевал раскрутиться и найти их за такой короткий срок. Однако, подумав вдруг, что Неверов тоже может иметь к фальшивому диску прямое отношение, решил подстраховаться.
Теперь у него больше шансов получить от Неверова правдивый ответ.
Поверив в наличие альтернативных экспертов, – а зная Хижняка, такое вполне можно допустить! – он много раз подумает, прежде чем соврать.
Виктор вернулся на квартиру к пленнику только после того, как больше часа покатался по городу, проверяя, не сел ли кто-нибудь ему на «хвост», сводил Хантера в уборную, покормил. Потом они вместе просмотрели на ноутбуке пленника добытое видео, прокрутили небольшой фрагмент несколько раз. После Хижняк внимательно выслушал аргументы, приводимые Хантером в пользу того, что картинка фальшивая. Но, сделав свои выводы, ничего пленнику не сказал. Забрал ноутбук, оставил Хантера одного с включенным телевизором, уединился в кухне.
Ему не хотелось поддерживать необязательный разговор с временным союзником. Так же, как он не собирался оставлять Хантера без присмотра, пусть даже тот и держался нормально, можно даже сказать, дружелюбно.
Ночь Виктор провел, расположившись прямо на полу в кухне; его пленник, которого никак не получалось приковать ближе к дивану, тоже просидел до утра, прислонившись к стене и дремля в такой позе. А утром, включив телефон, Хижняк позвонил Неверову.
Выслушал короткий ответ.
И прервал словесный водопад простым нажатием кнопки, отключившись и завершив разговор.
Потом прошел в комнату, где давно проснувшийся Хантер с ленивой обреченностью смотрел телевизор, и сообщил пленнику:
– Тебе повезло. Ты детей не убивал.
И добавил про себя: «Зато теперь я знаю, кому очень не повезло».
5
Они держали пленницу за городом, на окраине курортного Ворзеля.
Окончательно определившись, как действовать дальше и поставить точку в этой истории, Виктор через час после разговора с Неверовым позвонил Марине, услышал ее ровный, спокойный голос и, давно зная свою женщину, понял – она не играет, не сдерживается. Все на самом деле хорошо, никакого дискомфорта, кроме, понятно, ограничения свободы, она пока не испытывает. Хижняк нарочно не попросил ее передать трубку Логинову сразу, какое-то время поговорил с ней сам – пусть те, кто сидит рядом и слушают, увидят и поймут: на них обратят внимание тогда, когда они сами того заслужат. Наконец, услышав в трубке голос Логинова, Виктор коротко поставил его в известность:
– Я в Киеве. Куда приезжать?
– Прямо так сразу? Хижняк, а давай…
– Давай без «давай», Коля! – позволил он себе рявкнуть в трубку. – Вот давай без ваших «давай», ладно? У вас моя женщина, я хочу ее забрать! Все, говори место!
– И время?
– Нет, на надо время! Время я знаю – СЕЙЧАС, Коля! Другого времени просто не будет!
– По-моему, ты не в том положении, чтобы ставить условия…
– А по-моему, теперь ты о своем положении должен думать!
– У меня все в порядке, Витя. Нервы в коробочку – и валяй, приезжай, обсудим наши дела.
– С тобой у меня нет никаких дел! – отрезал Хижняк, окончательно убеждая Логинова: он еле сдерживается, зол, а потому вряд ли опасен, ведь человека с холодной головой всегда нужно опасаться больше.
На встречу поехал, взяв только пистолет. Если его план сработает, больше ничего не нужно. Даже оружие не пригодится, не придется пускать его в ход. Выехав за пределы Киева, отключил телефон – трубка тоже не понадобится в ближайшее время. Немного подумав, открыл окно и вышвырнул телефон на ходу: лучше новый купить, когда все закончится. Он терпеть не мог пользоваться вещами, бывшими в употреблении, если, конечно, того не требовали чрезвычайные обстоятельства. От кого-то услышал – да от Марины, от кого же еще! – что чужие вещи сохраняют энергетику прежних владельцев. И не всегда эта энергетика позитивная. Чужого Хижняку никогда не было нужно.
А может, не в суевериях дело.
Может, просто захотелось ему швырнуть из окна мобильник на радость тому, кто его случайно отыщет на обочине…
Добрался без происшествий. Так же легко отыскал нужный дом: просто задал данные в навигатор, и джи-пи-эс сам привел его к небольшому, уютному домику на окраине Ворзеля, стоявшему чуть поодаль от остальных и отделенному от соседей соснами. Из-за высокого забора виднелась только кр