Но вскоре вновь наступила тьма, из которой он выскочил туда же, откуда ушел. Но в помещении с черным обелиском было около десятка ящеров и три каменных исполина. Ящеры уставились на орка и направили на него свои посохи. Фома почувствовал сильнейшую опасность. Он использовал пояс левитации и поднялся к куполу, по ходу подъема ушел в скрыт, а то место, где он стоял, окутали темные сети. Они упали на пол, разрезали каменные плиты и растаяли.
«Опасная штука!» – подумал Фома, уходя подальше от места, где растаяли сети. Он опустился за спиной ящеров и стал рубить их свои мечом. Вскоре неуклюжие ящеры были изрублены. Фома, не зная, куда пойти, огляделся. След Ганги затерялся среди многих десятков других. Он определил то кольцо, через которое прошел сюда, и сделал у его основания на полу зарубку. Затем прихватив брошенный ящером посох, что попался под руку, прыгнул в другое кольцо.
Вышел он в городе, очень похожем на тот, в котором он появился вместе с пирамидой. И увидел редкую цепочку хуманов, бредущих по направлению к нему. Они шли, ничего не замечая вокруг. Подошли к кольцу и остановились. Были они одеты пестро, и все были босиком. Они глупо улыбались и толпились рядом. Один из них отличался от загорелых, худых и низкорослых мужчин ростом и статью.
Не зная, что с ними делать, Фома приказал всем сесть, и они его послушались.
Магическим взором Фома осмотрел местность и не увидел след ауры Ганги.
Он тоже присел, укрывшись от жарких лучей местного солнца за стеной пустого бассейна, и задумался. Найти Гангу оказалось не так-то просто. Но радовало то, что он вышел на ее след, который вскоре, правда, потерял. Зато обрел сильную надежду найти ее.
«Нужно возвращаться и пробовать ее найти через другой портал», – решил он.
За размышлениями он почувствовал, как кто-то дергает его за рукав куртки.
– Орк, слышишь?..
Фома обернулся и увидел того самого высокого хумана. Тот смотрел на орка вполне осмысленно.
– Орк, мы где?..
Глава 14
Где-то в другом мире.
Закрытый сектор. Снежные горы.
Космос закрытого сектора. Инферно
– Я не хочу возвращаться в твой запустелый замок, – отмахнулась Ганга от руки вампира, который хотел повести ее с собой. – Иди и ложись в свой гроб. Я останусь тут.
– Малышка строптива, – гортанно засмеялась женщина. – Тебе, Вермилон, никогда на них не везло. Ты случайно стал главой своего клана и по жизни как был неудачником, так им и остался.
– Он не неудачник, – вступилась за вампира Ганга. – Он слишком долго жил. Ему все надоело. То, что для тебе еще представляет интерес, ему уже не интересно. Не интересны женщины, не интересны власть и интриги, он ими просто пресытился. Но его зовет долг, и он ему верен. Пошли, Вермилон. Здесь тебя не ценят. – Она ухватила под руку опешившего Владыку и повлекла прочь.
Мужчина и женщина удивленно смотрели им вслед.
– Это что сейчас было? – спросила женщина.
– Тебе утерли нос, моя милашка, – засмеялся мужчина и взял спутницу под руку.
Женщина вырвала свою руку из его руки, освободилась и возмущенно, громко проговорила:
– Она меня оскорбила! А ну стой! – крикнула она в спину уходящей паре.
Ганга остановилась и обернулась.
– Чего тебе еще надо? – спросила она.
– Ты меня, дерзкая тварь, оскорбила!..
– Сама ты тварь, – огрызнулась Ганга. – Наглая тварь. Вот теперь я тебя точно оскорбила. Вызовешь меня на поединок?
– На поединок? Тебя смертную? Я тебя просто раздавлю. – Она вытянула руку, а Ганга применила короткий телепорт и переместилась ей за спину. Ушла в скрыт. В ее руке был кинжал, и он оказался прижатым к ее горлу.
– Не хочешь одуматься? – спросила Ганга в ухо женщине. – А то останешься без ушей.
– Стойте! – закричал мужчина. – Вы не можете устраивать тут потасовки. А ты, Риштела, если хочешь взять ее жизнь, должна сражаться на арене.
– Да кто она такая? – возмутилась та. – Просто кусок мяса.
– Да, я кусок мяса, – засмеялась Ганга. – И я могу отрезать твои уши. Я знаю, ты их вырастишь заново. Но об этом будут знать все. Ты этого хочешь?
– Завтра я буду сражаться с тобой сама, – прошипела Риштела. – Отпусти.
Ганга отпустила шею женщины. Та отошла, обернулась и показала клыки. Ганга не осталась в долгу и тоже показала клыки.
– Зачем ты ее разозлила? – спросил Вермилон. – Она очень мстительная и заносчивая. Так же поступила и Вармила, но она сбежала, а ты погибнешь от ее руки… Хотя ты так и так погибла бы, но за добрые слова в мой адрес спасибо. Эх… осталась бы со мной. Знаешь, как быстро время летит. Не успела бы оглянуться, и тысяча лет уже прошли. У меня гроб… Ох мои ноги. Апчхи. Проклятый артрит. Апчхи. Проклятый свет…
– Хватит говорить мне о своем гробе… Ты можешь вылечить свой артрит. Почему ходишь и кряхтишь?
– Потому что так я чувствую себя живым, а когда ничего не болит, знаешь, как противно? Ты словно умер…
– Понятно, – отозвалась Ганга, которой его объяснение совсем не было понятно.
Они вышли из дома, и Ганга сказала:
– Я тут останусь, не пойду в твой замок.
– Хорошо, жди здесь, – не стал спорить Вермилон и, хромая и охая, пошел прочь, но вскоре, к удивлению Ганги, вернулся.
– Ты чего вернулся, Владыка? – спросила его Ганга. Она сидела на крыльце дома и чистила рыбу, добытую Боо.
– Да беда там, – отрешенно произнес Вермилон. – Коте, что стала Вармилой, наводит порядок в замке. Они там моют, чистят, выносит мусор… Там стало совсем неуютно, шумно, чисто. Ни ящериц, ни пауков, и даже мух нет. Вот скажи, что это за замок?
– Нормальный замок. Еще бы окна проделать, совсем было бы хорошо.
– Окна?! – в страхе воскликнул вампир. – О чем ты говоришь! – искренне и возмущенно воскликнул Владыка. – Свет – это ужас. У меня аллергия на него… Ты что делаешь? – он посмотрел на рыбу в ее руках.
– Рыбу чищу.
– Я вижу, зачем?
– Съесть хочу.
– Фу, дикарка. Есть рыбу – это дикость.
– Дикость – питаться кровью живых существ.
– Много ты понимаешь, кровь человека дает нам вечную жизнь.
– А зачем она тебе, Вермилон? Чтобы лежать в гробу?
– Чтобы править смертными, недалекая гостья. Власть – это все…
– Много ты имел власти, и что, доволен? – спросила Ганга. – Бабы тобой помыкают, а ты терпишь.
– Да, ты права, клыкастая. Бабы – моя слабость. И что? А я имею право иметь слабости, так я себя чувствую живым…
– Странный ты, Владыка, – отозвалась Ганга. – Живешь долго, подчиняешься женщинам, болеешь, и все для того, чтобы через муки чувствовать себя живым. Не понимаю…
– Давай я тебя укушу, и ты меня поймешь… Не сразу, правда, но через лет так тысяч пять-шесть поймешь.
– Не, спасибо. Мне и так хорошо. Я не хочу жить вечно и спать в гробу.
– В нем уютно, – без всякой надежды в голосе проговорил Вермилон. Рассеянно взял рыбу с крыльца и, задумавшись о чем-то своем, стал ее есть.
Перед закатом пришла Коте, взяла Вермилона за руку и потащила в замок.
– Совсем старый стал, ну как дитя малое, – сокрушенно пожаловались она Ганге. Та лишь изобразила улыбку, обнажив клыки.
«Странные эти вампиры, – подумала она, – и почему их все боятся?»
Она пожарила рыбу на костре, и на запах вышел старичок.
– Есть будете? – спросила Ганга.
– А что там у тебя, дочка? – спросил старичок и повел носом.
– Рыба, вино, вода и божественный плод. – Она немного разгрузила седельную сумку лошади. Сняла с нее седло и отпустила пастись.
– Божественный плод, это что такое?
– Попробуйте, вам понравится.
– Ну угощай, коли пригласила. – Старик сел рядом на ступеньки, взял кусок рыбы и осторожно стал есть. Ганга подала ему чашу с вином. Он взял и выпил. Поел, вытер о штаны руки и взял кусок желтого плода. Откусил и зажмурился.
– Как вкусно. Действительно, божественный плод… Ты вот что, дочка, завтра, когда объявят схватку, не убивай Риштелу. Я знаю, ты победишь.
– Я что, должна дать убить себя?
– Нет, у нее есть слабое место. Нагнись, я тебе о нем скажу. У стен тоже есть уши. Не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре.
Он зашептал, и Ганга, широко открыв глаза, его слушала.
– В самом деле? – спросила она, и старик, хихикнув, кивнул.
– Вот тебе крест не вру… – Старик перекрестился двумя перстами, потом попрощался и ушел. Ганга осталась почти одна, не считая Боо, свернувшуюся на траве, и пасущуюся лошадь. Та чувствовала себя вполне счастливо. Голем, охраняя их покой, стоял каменным столбом безучастный ко всему.
Мысли Гáнги унеслись к жениху. Да что там к жениху! Уже мужу. Она его любила так сильно, что готова была за него умереть.
Она вспомнила их первую встречу, когда он нагло пялился на ее грудь. Ее сердце екнуло, и она сразу же в него влюбилась, как девчонка. Но гордость толкнула ее вызвать его на поединок. А он ухитрился лизнуть ее грудь и стал почти членом рода. Это ее обрадовало и сильно рассердило. Как он смел?!. А он смел был во всем. «Ах, Ирри, Ирри! Как мне тебя не хватает!» – всплакнула Ганга, но она была бесконечно уверена в том, что он ее найдет. Ирри может все! Он сокрушит границы миров, но найдет ее и их сына… Эта вера придавала ей силы и уверенность, что она обязательно выживет.
Ганга тихо запела песню, что пела ей мать. Она помнила ее плохо, та рано ушла из жизни.
Ганга была метисом. Ее мать – лигирийская аристократка, красавица, дочь лигирийки и лесного эльфара. Она была отдана в степь замуж за орка, сына верховного шамана. А тот был метисом от орка и человеческой женщины. Только так ее могли спасти от мести лесных эльфаров, убивающих метисов-берок. Отец ее считался орком, и эта месть на нее не распространялась. Лесные затворники признавали орков как равных и одних из первых разумных созданий Творца в их мире.
Незаметно для себя Ганга задремала. Разбудил ее осторожный толчок в плечо.
– Просыпайся, дочка. Скоро состоится бой, а тебе еще нужно подготовиться. – Рядом стоял старик и тряс ее за плечо. – Проснулась. Вот и хорошо. Есть перед боем не надо. Пошли, – он разогнулся и первым вошел в дверь дома.