Фетисов осторожно пополз к машине. Лежа, забрался он на правое крыло, нажал одной рукой на стартер, а другой держал педаль. Когда скорость была включена, вполз в кабину. Японцы продолжали стрелять. Теперь они стреляли не из пулемета, а из орудий, но Фетисов был уже далеко от бархана. Он уже близко подъехал к своим, но машина забуксовала. Одному вытащить ее невозможно. Фетисов налил ведро воды и направился к окопам. На пути его предупредил красноармеец:
— Только ползком, здесь стреляют!
Ползти с ведром воды было трудно, но он все же добрался к своему батальону. Его встретили с радостью. Когда он рассказал, что водовозка застряла в песках, товарищи кинулись на помощь.
Воды в цистерне оставалось еще много, и отважный водовоз направился в другое подразделение. Час был горячий. Всюду шла отчаянная стрельба. Подъезжает он к подразделению командира Голяка, а тот бежит навстречу и кричит:
— Уезжай отсюда поскорей! Видишь, бой идет!
Фетисов открыл дверцу кабины и спокойно ответил:
— Товарищ командир, по плану я должен вас сейчас снабдить водой. Разрешите приступить!
Как ни уговаривали Фетисова уехать, он все же выполнил свое дело, напоил всех, а потом уже отправился дальше.
Бой разгорался. Машину все время обстреливали. На позициях одного из подразделений к Фетисову обратился капитан. Он сообщил, что недалеко отсюда лежит тяжело раненый боец, которого необходимо вывезти из-под огня японцев и доставить на медицинский пункт. Фетисов помчался туда на своей водовозке. Спрятав машину в укрытии, он пополз за раненым. Стрельба не прекращалась. Фетисова легко ранило в руку, но он продолжал свой путь. Раненый боец был спасен. Фетисов перенес его к машине и сделал перевязку.
Спасая товарища, он встретил по пути еще несколько раненых бойцов и вернулся к ним, чтобы и их вынести из-под вражеского огня. Потом повез всех раненых в лазарет.
У переправы встретилась санитарная карета, Фетисов передал раненых санитарам, а сам, набрав свежей воды, поехал обратно.
Возвращаться было еще трудней. Артиллерийский обстрел не прекращался. Водовозку пробило в нескольких местах, и только к ночи Фетисову удалось пробраться поближе к своим.
На рассвете все выяснилось. Наши части окружили японцев и уничтожили их. На том месте, где раньше стоял японский штаб, расположился теперь наш батальон. Фетисов заторопился к товарищам.
На протяжении всех боев этот отважный красноармеец ни разу не оставлял свой батальон без поды. В пылу горячего сражения появлялась его водовозка. После атаки он появлялся, чтобы утолить жажду товарищей. Его знали бойцы и командиры всех родов войск. Завидев колонну танков, возвращающихся из боя, он мчался к пей навстречу и, останавливаясь у каждого танка, предлагал свежей воды. Он поспевал к разведчику, идущему на рассвете из ночной разведки, и наполнял свежей водой его пустую баклажку.
А в те дни, когда перестрелка утихала, Фетисов подходил к командирам и предлагал устроить баню:
— Бойцам нужно помыться, — говорил он, — а воды у меня для этого хватит.
Много раз пробирался он под ураганным огнем врага к реке, чтобы достать воды для купания товарищей…
В один из горячих боевых дней Фетисов обратился к старшему лейтенанту Ткаченко с просьбой дать рекомендацию для вступления в партию. Об этом узнали другие командиры-коммунисты. Всем хотелось рекомендовать в партию отважного красноармейца. И Фетисов на поле боя был принят в кандидаты ВКП(б).
Такова боевая биография героя Халхин-Гола, красноармейца Михаила Фетисова.
Н. КРУЖКОВСЕКРЕТАРЬ ПАРТБЮРО
Батальон шел на фронт походным маршем. Была адская жара.
Казалось, что ступаешь по раскаленным углям. Пыль столбом стояла на дороге. Беспощадное монгольское солнце обжигало лица. Вместе с батальоном, деля трудности и невзгоды марша, шел секретарь партбюро Андрей Ермаков. На привалах, когда все отдыхали, он, превозмогая усталость, обходил парторгов, собирал коммунистов, беседовал с ними. Секретарь требовал, чтобы коммунисты части были во всем впереди, являлись источником бодрости для всех.
Для Андрея Ермакова, уральского рабочего, это был первый опыт партийной работы в боевой обстановке. Все время тревожила мысль: как поведут себя бойцы на фронте? Как покажут себя коммунисты? Каков будет результат работы, проведенной во время похода.
Но вот и фронт! Кончилась равнина, появились первые холмы — Хамар-Даба. Из-за горы тянуло прохладой — за горой несла свои воды река Халхин-Гол. Уже слышна была артиллерийская канонада, Снаряды неприятеля ложились неподалеку, поднимая тучи земли и застилая сизым дымом долины и котлованы.
Батальон собрался на короткий митинг. Волнуясь, слушал секретарь горячие речи бойцов. Забыв про усталость, бойцы говорили о своей готовности немедленно итти в бой, о своей любви к Родине, о верности присяге. Секретарь всматривался в лица ораторов и слушателей. — Хороший народ, — думал он, — такие не подведут…
Батальон развернулся, отбил противника и снова занял рубеж, оставленный накануне частью, не выдержавшей натиска японцев. Первый бой, первое испытание! Секретарь вечерком, когда стало тихо, решил собрать партийцев, поговорить с ними о том, как вели себя бойцы в первом столкновении с врагом, расставить людей, дать партийные поручения. Собрание это было своеобразно. Парторги приходили по одному, по двое. Секретарь, побеседовав с одними, шел сам к другим, в блиндажи, В; траншею, в укрытие. К вечеру со всеми переговорил — и «собрание» закончилось.
И когда секретарь лично видел или узнавал, что коммунист вел себя в бою храбро, стойко, показывая всем другим пример, увлекая за собой своих товарищей, юн чувствовал, что здесь и его доля, плод его организаторской и воспитательной работы, внешне может быть и неприметной.
И он радовался успехам партийцев! батальона, как своим личным, и переживал их неудачи, как свои личные, внимательно следя за ростом людей своего батальона, за тем, как крепнут их воля, их решительность, их боевая сноровка.
Коммунисты батальона были впереди. Они дрались с врагом, не щадя своих сил и своей жизни. Они шли в самые опасные места, сурово, и твердо выполняя свой долг сынов великой партии Ленина — Сталина.
Был тревожный момент, когда перед одной решительной атакой на группу противника, засевшую в котловане, бойцы замялись. Надо было, броситься вперед, но бойцы зарывались в землю. Тянулись минуты, полные напряжения, казавшиеся часами. И тогда поднялся рядовой боец коммунист Петр Коптев.
Он крикнул товарищам:
— За Родину! За нашего Сталина!
И под градом пуль сделал первый бросок. За ним устремились другие, поднялась вся рота, загремело «ура», и стремительным ударом враг был выброшен из котлована, расстрелян в упор, уничтожен.
Однажды та же рота отбивалась от наседавшего противника. Гранаты были на исходе, а враг вот-вот ринется в атаку.
Командир лейтенант Болдырев окинул взглядом своих бойцов:
— Кто доставит гранаты?
Коптев сказал:
— Я!
— Действуйте, — приказал Болдырев.
Боец отполз. Пули вонзались в землю, взметывая струйки песка. Напряженно- следил командир за движениями бойца. Вскоре Коптев был вне опасности. Через полчаса он появился снова, сгибаясь под тяжестью ноши. Оставалось доползти каких-нибудь 150 метров, но тут боец почувствовал, что силы оставляют его. Величайшим напряжением воли он заставил себя сделать эти 150 шагов. Противник вел (жаркий винтовочный и пулеметный огонь. Но Коптев уже не реагировал на опасность, усталость заполняла все его тело. Наконец, он дополз, передал гранаты и потерял сознание.
Через несколько- минут, едва придя в себя, Петр Коптев снова пополз за гранатами для левого фланга.
Японские атаки были встречены жестоким огнем «карманной артиллерии» и отбиты с большим уроном для врага.
Отважного бойца Коптева избрали вскоре членом партийного бюро. Это явилось оценкой со стороны коллектива действий Коптева, его храбрости и мужества.
Негр Коптев — один из многих в батальоне. Не отставали от него коммунист Василий Шамшурин, раненый в бою, коммунист Сергей Свищев, отделенный командир, много раз ходивший в опасные разведки, умело командовавший своим отделением, кандидат партии Иванов, секретарь комсомольской организации, участвовавший в смелых разведках и поисках, и многие, многие другие. Немало коммунистов награждено правительственными наградами. Это, бесспорно, является оценкой работы партийной организации в целом и ее секретаря Андрея Ермакова.
Во время боев одиннадцать товарищей, показавших себя верными сынами Родины, мужественными патриотами, подали заявления о приеме в партию.
Приняли в партию командира роты Болдырева, прославившегося своим бесстрашием, хладнокровием. В глухие ночи ходил он со своими смельчаками в опасные разведки и всегда точно выполнял ставившиеся перед ним задания. Однажды в глубоком тылу противника он разгромил японский штаб, захватил ценные документы и пулемет. Его смелость создала ему заслуженную популярность в батальоне.
Вступил в партию лихой командир взвода комсомолец Южаков, боевой разведчик, отличившийся при штурме высоты Песчаная, младший лейтенант Медников, прекрасно показавший себя и в разведке, и в наступлении, и в обороне.
Они вступили потому, что почувствовали всем сердцем, всей душой свою близость к партии, они видели, как дрались с врагом партийцы, они восприняли их боевой дух, они решили стать на место выбывших из строя большевиков, они поняли, что нет ничего на свете радостнее, чем быть в рядах борцов за коммунизм.
Одиннадцать вновь вступивших в партию верных сынов Родины и народа — в этом также заключена оценка работы партийной организации батальона.
Уральский рабочий Андрей Ермаков, 35-летний человек, с круглым пермским говорком, неторопливыми движениями — чужд всякой фразе. Он рассказывает о боях и схватках, об атаках и разведках так же спокойно, как о работе своей паровой машины на заводе. Собственно, если поверить ему, то решительно ничего выдающегося он не совершал. Ну, пришлось участвовать в наступлении в тяжелые июльские дни, затем отбивать атаки японцев, находясь в рядах спешившегося кавалерийского эскадрона, потом штурмовать сопку Песчаную. А так, в общем, ничего выдающегося!