или, является необходимой и одной из очередных задач руководящего органа фракции, и страницы „Пролетария“ ни под каким видом не могли быть закрыты для подобной борьбы…»[266]. Совещание констатировало, что отзовисты и сторонники богостроительства проводят уже по существу раскольническую деятельность, что оно снимает с себя всякую ответственность за политические выступления Богданова, предпринявшего в последнее время целый ряд шагов, направленных «к нарушению организационного единства большевистской фракции…»[267].
Так завершился еще один этап борьбы с ревизионизмом внутри партии. Совещание, проходившее после появления «Материализма и эмпириокритицизма», со всей отчетливостью отмежевало марксистскую философию от махизма и его детища – богостроительства, большевизм – от отзовизма. В письме И.И. Скворцову-Степанову (2 декабря 1909 года) Ленин отметил: «Раскол с Максимовым и Ko отнял у нас немало сил и времени, но я думаю, что он был неизбежен и будет полезен в конце концов» (47, 223).
Несмотря на осуждение Каприйской школы как нового фракционного центра, Богданов и его сторонники продолжали работу по ее организации. Эта их деятельность получила соответствующую оценку Ленина (см. 19, 90 – 91, 101 – 102, 122, 373). Так, анализируя в марте 1910 года платформу группы «Вперед», Ленин писал в статье «Заметки публициста»: «Всем известно, что на деле под „пролетарской философией“ имеется в виду именно махизм, – и всякий толковый социал-демократ сразу раскроет „новый“ псевдоним. Не к чему было и выдумывать этот псевдоним. Не к чему прятаться за него. На деле самое влиятельное литераторское ядро новой группы есть махистское, которое считает не-махистскую философию не-„пролетарской“» (19, 250). Провозглашение группой «Вперед» «пролетарской философии» и «отзовизма» являлось, по Ленину, всего лишь прикрытием антипартийного идейно-политического направления, выражающего «разрыв с марксизмом и подчинение пролетариата буржуазной идеологии и политике» (19, 312 – 313).
3. «Материализм и эмпириокритицизм» и Плеханов
Решения Большевистского центра встретили сочувственное отношение Плеханова. В статье «Нечто о выгодах „генерального межевания“» («Дневник социал-демократа», август 1909 года) он писал: «…т. Ленин и его ближайшие единомышленники в самом деле очень хорошо поступили, „отмежевавшись“ от Н. Максимовых… и прочих социал-демократических минусов… Раскол среди большевиков увеличит силы большевистской фракции»[268].
В переписке Горина содержится любопытное свидетельство об отношении Плеханова к книге Ленина: «Бельтов о ней хорошо отозвался, хотя он в ней здорово задет!»
Об этом же, в сущности, говорится и в письме М.И. Ульяновой от 11 (24) июня 1909 года из Парижа А.И. Елизаровой. Сообщая, что Плеханов вышел из редакции газеты ликвидаторов «Голос социал-демократа», она усматривает главную причину этого в его несочувствии ликвидаторству, которому эта редакция явно мирволит, и при этом добавляет: «…но повлияла немало и философская работа Ильина»[269].
В том, что Плеханов был «задет» ленинской работой, нет ничего удивительного. Особенно он был «задет», по-видимому, следующими словами Ленина: «Плеханов в своих замечаниях против махизма не столько заботился об опровержении Маха, сколько о нанесении фракционного ущерба большевизму. За это мелкое и мизерное использование коренных теоретических разногласий он уже поделом наказан – двумя книжками меньшевиков-махистов» (18, 377)[270]. Ленин имел в виду, вероятно, «Философские построения марксизма» Н. Валентинова и книгу П. Юшкевича «Материализм и критический реализм».
В работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин дал развернутый анализ ряда ошибок Плеханова, под флагом критики которых махисты провозили контрабандой свое отречение от материализма. Особо остановился Ленин на игнорировании Плехановым связи махизма с определенной школой в современной физике, на его ошибке в трактовке понятия «опыт», на так называемых плехановских «иероглифах» и т.д. Однако, как писала Н.К. Крупская, «вся эта очень серьезная критика плехановских ошибок сделана в очень спокойных тонах»[271].
Хотя Плеханов, естественно, и был раздражен ленинской критикой[272], в целом он не мог не оценить положительного значения книги «Материализм и эмпириокритицизм».
Ленинская линия на «союз» с Плехановым в области философской теории вполне себя оправдала, и не только в отношении критики и разгрома махизма, но даже и в чисто политическом отношении: одним из ее результатов было усиливавшееся сближение с меньшевиками-партийцами в борьбе против ликвидаторства в 1909 – 1912 годах.
В ответ на получившие распространение в партии превратные суждения о смысле его сближения с Лениным Плеханов писал осенью 1910 года: «Кто в самом деле интересуется моей литературной деятельностью, – а я прежде всего литератор, – тот знает, что мое миросозерцание остается неизменным с тех самых пор, как я сделался марксистом в начале восьмидесятых годов прошлого века… Что же касается, в частности, моих тактических взглядов, то и они остаются неизменными с того времени, как вышли в свет главные издания группы „Освобождение труда“. Поскольку товарищи „большевики“ расходятся со мною в этих взглядах, постольку мы были и останемся противниками… Однако иное дело противник, а иное дело враг. Я не могу не быть противником большевиков в известных вопросах. Но я не имею права смотреть на них, как на врагов, уже по одному тому, что мы принадлежим к одной и той же партии. И не только принадлежим к одной и той же партии. В последнее время мы все чаще выступаем вместе на борьбу за существование этой партии. Само собою понятно, что совместное выступление во имя одного и того же практического принципа, имеющего колоссальное значение для всего сознательного пролетариата России, не может не вызывать некоторого взаимного сближения между нами»[273]. И в докладе, прочитанном в Цюрихе 20 июля 1911 года для членов РСДРП, анализируя различного рода толки о его отношениях с Лениным, Плеханов указывал: «Мои разногласия с Лениным – тактического свойства. В интересах партийного единства я очень хотел бы, чтобы они сгладились»[274].
Махисты из обеих фракций не сумели понять истинного смысла отношений Плеханова и Ленина. Так, Богданов в работе «Десятилетие отлучения от марксизма» писал: «В 1909 году он (Ленин. – А.В.) заключил союз с Плехановым, против „оппортунизма“ которого раньше ожесточенно воевал, и как залог этого союза дал свою философскую книгу. Она была, в сущности, политическим действием, и критики – я в том числе – были, может быть, неправы, прилагая к ней научно-философскую мерку. Просто надо было пожертвовать старыми друзьями, чтобы закрепить связь с новыми, а чтобы заглушить поднимавшиеся в душе сомнения, понадобилось много, очень много страниц, имен… средства самооглушения и самогипноза». Другой махист, меньшевик П. Юшкевич, в статье «На тему дня» (1909) писал: «В. Ильин – подающий в этом случае руку Плеханову – не останавливается перед весьма сильными выражениями, чтобы заклеймить тлетворную философскую деятельность своих ближайших вообще единомышленников – Богданова и Базарова»[275]. Интересы групповщины закрыли как от Богданова, так и от Юшкевича подлинный смысл ленинской поддержки Плеханова в области философии.
4. Первые отклики
В статье «Наши упразднители» Ленин писал: «Спор о том, что такое философский материализм, почему ошибочны, чем опасны и реакционны уклонения от него, всегда связан „живой реальной связью“ с „марксистским общественно-политическим течением“ – иначе это последнее было бы не марксистским, не общественно-политическим и не течением. Отрицать „реальность“ этой связи могут только ограниченные „реальные политики“ реформизма или анархизма» (20, 127 – 128). Эта связь отчетливо проявилась и в самом характере восприятия ленинского «Материализма и эмпириокритицизма» в различных слоях российского общества, хотя, надо признать, мы еще мало изучили ту конкретную реакцию, которую вызвала книга Ленина.
Прежде всего отметим, насколько изменилось после выхода «Материализма и эмпириокритицизма» мнение веховцев о русском махизме. Если в «Вехах» философию Богданова и Луначарского просто поносили, то в 1910 году в статье «Философские отклики» (раздел «Философская распря в марксизме») веховец С. Франк отзывался о ней совсем иначе: «…чрезвычайно интересна и поучительна ожесточенная философская распря среди марксистов… Не пытаясь дать здесь общую философскую оценку этой распри, я хотел бы обратить внимание на один любопытный вопрос, обсуждаемый в настоящее время в марксистской литературе. А именно, спор между „материалистами“ и „махистами“ в значительной мере сводится к спору о понятии абсолютной истины и абсолютной действительности… В этой борьбе все принципиальные преимущества на стороне махистов. Прежде всего, защищать материализм в настоящее время так трудно, – если не невозможно, – что вскрыть противоречия, неясности, нелепости в суждениях „материалистов“ есть дело крайне простое и полемически благодарное. Кроме того, большинство „махистов“ – люди серьезные, культурные и привыкшие к действительно философскому мышлению, тогда как „материалисты“ взялись за философию больше поневоле, понуждаемые необходимостью отразить ересь». И далее С. Франк утверждал, что поскольку дело идет о том, какое из двух мировоззрений более верно и основательно – материализм или эмпириокритицизм, то для «стоящих вне борющихся сторон совершенно очевидно, что материализм давно уже сражен, повергнут в прах и что даже вся эта распря есть в сущности борьба с призраком, ибо философский материализм есть мертвое тело»