— Не так все просто, — возразила Мася. — Но ты попробуешь расследовать это дело сам, мой храбрец?
— Отравление «двуногого»? — поднял хвост трубой Ричи.
— Разве тебя может остановить планка, не доступная ни одному коту в мире?
«Одно дело — наши кошачьи разборки, а вот уголовщина «двуногих» — это что-то новенькое», — думал Ричи, размышляя над словами Маси и прислушиваясь к разговору Лыжина и своего писателя. Капитан нес околесицу про заказное убийство, козу ностру и прочую чушь.
«При чем тут козы? В клинике, кроме кошек и собак, отродясь никого не было, да и зачем козам это нужно? Обратить на себя внимание? Бред!» — Ричи фыркнул, недоумевая над тупостью «двуногого», тихо поднялся и вышел на веранду.
День стоял теплый, но в воздухе уже отчетливо пахло осенью. «Двуногие» еще не почувствовали этого привкуса увядания — да и куда им с таким-то паршивым обонянием, — зато котектив, подумав об ушедшем лете, с сожалением вздохнул, свернулся клубком на подушках одного из плетеных кресел и, прикрыв глаза, погрузился в размышления, пытаясь соединить разрозненные кусочки уже известной ему информации. Внезапно из ближайших кустов послышался шорох, который моментально вывел котектива из задумчивого состояния. Не подавая вида, усатый следователь чуть приоткрыл веки, обшаривая взглядом двор перед верандой. Неизвестный гость вряд ли был опасен, но в сложившейся ситуации не стоило сбрасывать со счетов ни одну из возможностей.
Ветви крайней слева гортензии дрогнули, и солнечные лучи заиграли на серебристо-серой шерсти крупного кота, неторопливо вышедшего почти на середину двора и с достоинством замершего на месте, чтобы хозяин дома мог его рассмотреть. Ричи оценил вежливый жест гостя и медленно сел, встретившись взглядом с желтыми пристальными глазами.
Серебристый кот воспринял это как приглашение и грациозно взбежал на веранду.
— Добрый день, — приятным низким голосом поздоровался он. Вообще, в манерах и повадках гостя сквозило неуловимое благородство, которому нельзя выучиться, оно может быть только врожденным. И это заинтересовало Ричи еще сильнее, заставив пристальнее присмотреться к неожиданному визави.
— Здравствуйте.
— Прошу прощения за такое неожиданное вторжение, но Франсуаза сказала, что здесь я найду Ричарда — кота-детектива.
— Это я. С кем имею честь?
Ричи и сам не заметил, как сбился на слегка высокопарную манеру речи собеседника.
— Меня зовут Атос, — чуть поклонился серый кот. — Мы, конечно, пока не представлены, но… Я наслышан о трагедии, которая произошла с «двуногим» Франсуазы, а мы с ней давние друзья, и я… понимаете…
Атос заметно нервничал и переминался с лапы на лапу, избегая смотреть собеседнику в глаза. «Неужто ухажер Франни?» — успел подумать Ричард и удивился, что же в таком случае ему может быть нужно. Однако законы гостеприимства никто не отменял, а потому заставлять собеседника топтаться на месте было бы по крайней мере невежливо.
— Присаживайтесь, Атос. В лапах правды нет, как говорят «двуногие». И рассказывайте все по порядку, я никуда не спешу.
Гость с облегчением вздохнул, одним прыжком оказался в соседнем кресле и замер там, похожий на сфинкса. Секунду-другую он молчал, видимо собираясь с мыслями, а когда заговорил, в его глубоком голосе больше не слышалось нервозности, одно только достоинство и рассудительность:
— Прошу простить мое неподобающее поведение, но я просто раздавлен новостью об отравлении доктора Вощинского. Видите ли, в недалеком прошлом со мной приключилась весьма скверная история. И если бы не этот «двуногий» врач… И Франсуаза… Хотя… То есть… Можно сказать, что им обоим я обязан тем, что сегодня могу дышать.
Голос его задрожал, и Ричи понимающе кивнул, про себя снова слегка улыбнувшись возвышенному слогу гостя.
— С тех пор мы очень сдружились с Франни, я испытываю бесконечную благодарность к ней и уважение к тому делу, которым она занимается. Так что, узнав, что ее «двуногий» попал в беду и был отравлен столь неожиданным и прискорбным образом, я счел своим долгом прийти к вам и предложить свою посильную помощь во всем, что вы решите мне доверить.
Такого поворота событий котектив не предвидел, а потому на секунду даже растерялся. Однако Атос в самом деле выглядел достойным доверия, благородным и весьма неглупым, так что отказываться от его помощи смысла не было, тем более что дело, судя по всему, предстояло хлопотное и непростое.
Но пока Ричи взвешивал все «за» и «против», в доме началось активное движение — видимо, Лыжин наконец-то собрался уходить.
— Спасибо за предложение, Атос, — быстро проурчал котектив. — Помощь мне не помешает. Я обязательно свяжусь с вами.
— Буду вам очень признателен, — кивнул серебристый кот, тоже взглянув в сторону дома и быстро сообразив, что встречаться с местными «двуногими» ему не нужно. Он бесшумно соскочил с кресла на пол веранды, еще раз бросил серьезный взгляд на Ричи и быстро исчез в ближайших зарослях гортензии.
Ричи понимал, что помимо своей воли оказался втянут в дело от ушей до самого хвоста. Практически всегда, когда он расследовал дело, котективная сущность брала верх: он мог абстрагироваться от дела, рассмотреть его «снаружи», безоценочно. В этот же раз он был в гуще происходящего. Не в центре, чтобы к нему стекались ручейки информации, но в самой каше. Это раздражало.
Эмоции затмевают разум. О, это отнюдь не значит, что чувства мешают. Напротив, предчувствие, интуиция, необъяснимая и нелогичная симпатия или антипатия часто здорово помогали расследованию. Но не эмоции! Когда факты перестают быть фактами, а становятся поводом для расстройства, дела не раскрыть. Как мог, Ричи старался сохранять трезвую голову в каждом расследовании.
Занимаясь делом двух брачных аферисток — красавиц Мурчеллы и Пегги, он не был вовлечен настолько, чтобы не увидеть коварства последней. Да что говорить, даже разбираясь в запутанном клубке кошачьих интриг на выставке в Праге, где они с Масей стали по-настоящему близки, Ричи мог разделить чувства и разум. Сегодня же его раздражало все. Слишком много участников хотели помочь в деле, слишком много опечаленных и скорбящих вокруг. Франсуаза, убитая горем, любимая Мася, искренне сопереживавшая подруге. Прапор, который не на штуку всполошился серьезным делом и стремился помочь своему «двуногому» как умел, а значит, раз за разом пересказывая Ричи все, что знал. Информации было немного, и это только создавало дополнительную суету, а не помогало. Еще и Атос со своим геройским благородством, готовый действовать, но, по факту, совершенно бесполезный. Не говоря уже о «двуногих»… Беспомощных, бестолковых и, как ни крути, иногда — любимых. Размышляя, Ричи понял, что больше всего его выводит из равновесия не чужое мельтешение, а то, что ситуация слишком задевала его самого. Ему было жаль Вощинского, отравление врача расстраивало его и лишало трезвого взгляда. Стоило с чего-то начать, продумать план действий, а уже потом наблюдать, как события будут тянуть одно за другое. Но плана не было.
Котектив полежал в корзинке в надежде, что тишина и привычное место настроят его на нужный лад, — не помогло. Он поел, прошелся по дому, сделал круг по саду, а важное сосредоточение не приходило. В конце концов он снова очутился на углу крыши, над воронкой водостока. Уже второй раз в этом месте он принимал самое очевидное и, видимо, самое верное решение. Иногда стоит действовать просто.
Как ни странно, такая бесхитростная мысль, внутренне сформулированная для себя, навела Ричи на решение идти по делу поступательно, не строя теорий, а последовательно собирая любые материалы, на основе опыта прошлых расследований. Первым делом стоило проверить на причастность к убийству молодую жену ветеринара Лину. Информация по ней уже какая-никакая есть, до этого и «двуногие» додумались. Мотивы при этом остались, а способ убийства все еще допускал неприятные варианты.
Глава девятая,в которой Ричи берет потенцальную отравительницу за хвост, а потом понимает, что это вовсе не ее хвост
С тяжелым сердцем Ричи брел к дому, где жил Вощинский. Действовать просто, собирать информацию, говорить, спрашивать, запоминать. Он был благодарен себе за эту мантру, которая не позволяла ему погрузиться в уныние и грусть. Предстояло методично опросить всех, кто мог поделиться хоть какой-то информацией. Естественно, речь шла о котах и кошках. Молодая жена была главной подозреваемой, и надо было за ней понаблюдать.
Как ни странно, кроме Франсуазы, Вощинского никто не приручил. Сад и вся территория были поделены между несколькими котами, которые не стеснялись столоваться рядом с кухней. Столовое общество Вощинского, так изредка в шутку называли эту группу, причем с полного согласия последних, Ричи и собирался опросить в первую очередь.
Пройдя на территорию дома, котектив не скрывался, готовый к тому, что его вторжение будет замечено, и, шкурой ощутив пристальные невидимые взгляды, не подал вида. Он ждал и позволял желающим говорить с ним подойти первыми.
— Позвольте, я сделал верный вывод, предположив, что вы котектив? — Из тени от куста к Ричи внезапно вышел старый, явно дворовый, но при этом удивительно дородный седой кот.
— Все верно. Мое имя Ричард.
— Да, да, наслышан о вашей персоне. Да и Франсуаза говорила, что просила вас помочь разобраться в этом деле. Позвольте представиться, я — Фрейд. — Кот слегка наклонил голову в старомодном приветствии — основа, так сказать, здешнего общества. Все в нем — и речь, и седая, будто пыльная, шерсть, и пушистые усы выдавало старого дачного интеллигента. — Мы рады вас видеть. Скажу больше, мы хотели вас видеть. — Он обвел близлежащие кусты лапой, как бы вовлекая невидимых собеседников в разговор. Точно по команде, из разных мест подошли еще два кота помоложе и совсем юная кошечка. — Если бы вы не пришли, мы бы сами нашли вас. Понимаете, данный «двуногий», я бы даже не побоялся сказать, почти полноценный врач, был нам дорог. Гораздо дороже, чем услуги котектива, которые мы можем себе позволить. — Кот сакцентировал слово «можем», давая Ричи понять, что вопрос оплаты, если он таковой захочет, не будет стоять. — Это существо не примитивного порядка! Такая сообразительность, такие несвойственные его виду качества. Ценнейший экземпляр, и нам он симпатичен. Думаю,