Но окончательным оправданием для нее послужило то, что вибрисса, найденная мною в оконной раме, оказалась однозначно не ее. У Франни нет рыжих пятнышек на усах. Вибрисса, найденная мною на подоконнике, принадлежала не Франсуазе, а настоящему преступнику. Она не виновна!
На последней фразе Ричи аудитория снова взорвалась криками. И громче всех из общей какофонии выделялись два голоса — Атоса и Жули, сидевших тесно друг к другу:
— Как же так?! Что значит — она не виновна?! Мы что же, напрасно старались?
Даже когда остальные коты уже затихли, переключив свое внимание на двух яростных крикунов, они продолжали голосить, не замечая, что, по сути, надрываются в гробовой тишине. А когда до них дошло, оба стушевались и стали нервно переглядываться, не желая встречаться глазами с соседями, в особенности с самим котективом.
Тот чуть улыбнулся и кивнул:
— Нет, конечно же, вы старались не напрасно. Скажу даже больше, вы меня почти одурачили. Должен отметить, что из вас получился великолепный дуэт. Разыграно все было прекрасно. И невнятные намеки, направляющие меня в сторону Франсуазы, и замечательная история трагической якобы любви Атоса к бессердечной и расчетливой кошке, и потоки слез Жули чуть не завели меня в тупик. Но, как и всякий, кто ищет правду, я привык полагаться на факты, а не на досужие выдумки и актерскую игру. А факты говорят о том, что Атос никогда не состоял в близких отношениях с Франсуазой. И в клинику Вощинского он попал совершенно не из-за аварии, а из-за банальной чумки. Проверка книги учета поступающих животных сразу все показала.
Все присутствующие устремили свои взоры на Атоса и Жулю, даже крепкие коты отошли от Франсуазы.
— С другой же стороны, — продолжал Ричи, — наш талантливый поэт и оратор уже давно влюблен в Жулю. И они бы были вместе, если бы не Франсуаза, которая не одобряла выбор подруги. И именно, чтобы устранить ее с дороги, Атос так старательно внушал всем, что отравить мужа хотела именно Лина, а Франни — ее бездушное орудие. Причем делал он это, надо полагать, с благословения своей возлюбленной, так как, не будь она в курсе, он бы не рискнул пойти на такую подлую и опасную игру.
Над лужайкой стояла такая звенящая тишина, что, упади сейчас на землю листочек, это прозвучало бы громовым раскатом.
— Так что именно Атоса и Жулю нужно благодарить за то, что капитан Лыжин был уверен в виновности Лины. А будь он чуть прозорливее, то заподозрил бы и Франсуазу. Но на это у него не хватило смекалки, так что клубок пришлось разматывать вашему покорному слуге.
Сегодня же я с уверенностью могу сказать, что Жуля и Атос, безусловно, виновны!
И снова после слов Ричарда «зал» взорвался оглушительным мявом. Кто-то требовал немедленного наказания для вероломной парочки, кто-то призывал проклятия на головы тупоумных «двуногих», неспособных увидеть правду, кто-то громогласно сомневался в словах котектива. В общем, кошачье сообщество было шокировано и не стеснялось своей растерянности. Это и немудрено, давно в их размеренной жизни не происходило таких невероятных, противоречивых и страшных событий. Ричи пришлось выждать несколько минут, отрицательно покачав головой на вопросительный взгляд одного из «молодцов», уже собравшихся направиться к Атосу и Жуле.
После того как возмущение пошло на убыль, он продолжил:
— Но виновны они лишь в том, что, подставили таким отвратительным способом «двуногую» Франсуазы и саму Франсуазу, пытались обустроить свою совместную жизнь.
— Да ты замучил уже, котектив! — закричал кто-то из аудитории. — Кто же настоящий преступник?!
— Имейте терпение, господа. Мы уже подходим к развязке.
Итак, проверив историю Атоса, я убедился, что он меня обманул. В книгах учета клиники имелась запись о причине его лечения. Это натолкнуло меня на мысль внимательно проверить записи и об остальных пациентах. Я стал штудировать отчетность лечебницы Вощинского и наконец-то натолкнулся на информацию, которая пролила свет на всю случившуюся трагедию. Должен сказать, что потрясение от этого открытия было велико, так как полученные сведения достоверно указывали на кота, которого я долгое время считал своим соратником. Но, как ни прискорбна была правда, игнорировать ее я не мог.
Суть истории оказалась довольно простой и печальной. Не так давно один «двуногий» привез своего кота к Вощинскому с тем, чтобы кастрировать его, так как питомец был слишком охоч до кошек и часто убегал из дома в погоне за очередной «пуховкой». Операция прошла успешно, но это отразилось на пациенте самым катастрофическим образом. Как выразился бы достопочтенный Левиафан: он потерял свою «мурчалку». Жизнь лишилась для этого кота смысла и вкуса. И причиной своего несчастья он, конечно же, посчитал ветеринара, согласившегося его изувечить.
В итоге план, видимо, сложился сам собой, так как Григорий Вощинский, по иронии судьбы, оказался соседом «двуногого», с которым жил наш преступник. Выехав летом в загородный дом, коту было легче легкого исполнить свою задумку. Зная территорию усадьбы Вощинских, как свою лапу, несчастный отравитель пробрался в садовый домик, взял гербицид и беспрепятственно проник на веранду, где и подложил яд в чашку своей жертвы.
Доказательством его вины послужила не только запись в учетных книгах клиники Вощинского. Анализ вибриссы, которую я нашел на окне и которой не лишился в Пушистой башне, однозначно указал на того, кому она принадлежит. — Ричи передал спрятанный до времени ус одному из старейшин. — Рыжее пятнышко было ярко-медного оттенка, совсем не как у Франсуазы. Да и поведение самого преступника, по сути, выдало его.
Котектив сделал паузу и внимательно посмотрел на кота, сидящего в первом ряду. Во взгляде усатого следователя было и сочувствие, и непреклонность, которые однозначно сказали виновнику, что он разоблачен.
— В последнее время кот стал стремительно набирать вес, что в прошлом было ему совершенно не свойственно. Да и, невзирая на цветистые россказни о донжуанских похождениях, интерес к кошкам у него отсутствовал. Я сам увидел, как равнодушно он смотрел на поднятый хвостик Франсуазы. Пытаясь отвести от себя подозрения, преступник допустил и еще одну ошибку: обвиняя Франсуазу, он смог довольно легко взобраться на окно садового домика, что было странно при его комплекции, но только подтвердило правильность моей версии.
— Так кто же он?! — не выдержала Жуля.
— Это, дамы и господа, всем нам хорошо известный Прапор! Именно он отравил Григория Вощинского!
Что началось на лужайке после этих слов, даже сложно передать словами. Кошачья вакханалия превзошла все возможные ожидания. Из-за возникшей сумятицы мускулистые «молодцы» никак не могли добраться до Прапора, который просачивался сквозь толпу, невзирая на внушительные габариты. Кто-то рыдал, кто-то смеялся, кто-то пытался навести порядок. Но, судя по всему, этот «дурдом» не собирался прекращаться.
— Ты молодец, Ричи! — крикнул Прапор откуда-то из кустов. — Я не злюсь на тебя! Только на этого доктора! Да любой на моем месте поступил бы точно так же! Только не забывай про моего «двуногого»! Он хороший! Позаботься о нем!
Через какое-то время котектив узнал, что Прапора так и не удалось схватить. Полосатый толстяк каким-то чудом умудрился скрыться и, судя по слухам, обосновался на Птичьем рынке. По сути, это можно было считать вполне достойным наказанием за содеянное — жить в таком месте можно было только от отчаяния. Так что справедливость все же восторжествовала, хотя и не так, как все рассчитывали.
Ричи еще минуту постоял на «сцене», но, так как на него больше никто не обращал внимания, решил, что не стоит задерживаться — свою миссию он выполнил. Преступник разоблачен, правда вышла наружу, и дальше его услуги здесь не требовались.
Котектив рванул на улицу: может быть, его «двуногий» еще не уехал, может быть, еще получится его догнать и остановить.
Черный кот несся по улицам, как выпущенная из лука стрела. Свернув туда, где он в последний раз видел писателя, Ричи оказался на автобусной остановке. И она была пуста. Последняя надежда рухнула. Усатый сыщик остался один, его друг уехал, и, возможно, они больше никогда не встретятся. В это мгновение Ричи опалила волна ужасающей ненависти к самому себе — ведь не будь он таким идейным искателем правды, плюнь он на свой долг котектива, писатель, возможно, бы не уехал. Его удалось бы догнать, вернуть…
Ричи сидел на лавочке под крышей остановки и смотрел остановившимися глазами на убегающую в неизвестность дорогу. Конечно, у него остались Мася и ее «двуногая», которая вполне ничего. И в общем-то будущее могло бы считаться вполне устроенным… Только на душе было мерзко. Грустно, тоскливо и пусто. Сытая беспроблемная жизнь сейчас вызывала у Ричи омерзение.
А может, бросить все и побежать по этой дороге? В конце концов, его талант котектива вполне может помочь найти писателя. И они снова будут вместе, снова смогут сообща переживать приключения и неурядицы, поддерживать и опекать друг друга. Может, так и поступить?
Да, но как же Мася? Променять любимую на друга или оставить все как есть, раз «двуногий» выбрал такой путь? Возможно, следует его отпустить и смириться?
Решение не приходило. Проблема была сложнее любого самого хитро запутанного дела, которое ему доводилось расследовать. Там-то он всегда получал правильный ответ, а какой был правильный сейчас, котектив даже не мог себе представить.
«Куда ни кинь, всюду клин, как говорят «двуногие», — с горькой усмешкой подумал черный, как ночь, кот и прикрыл уставшие глаза. Под веками было непривычно горячо и влажно.
Глава двадцать шестая,в которой все начинается
— И тогда я понял, что в этом деле все не так просто, как мне показалось сначала. — Лыжин с гордостью оглядывал благодарных слушателей. — Я начал влезать в это глубже и понял, что ищу совсем не там и не то. Лина, эта прекрасная женщина, оказалась совсем не виновата. Она не могла отравить своего мужа, не имела никаких корыстных побуждений. Я обнаружил убедительные доказательства того, что она невиновна и раскрыл это дело.