Мурза сказал:
— Все будет сделано, как ты пожелаешь, босс!
— Хорошо! Жди колонну! К ужину она должна вернуться в часть. Должна, по плану неверных! Но не по нашему плану! У меня все. До связи после окончания акции!
— До связи, босс!
Наемник, слышавший лишь то, что говорил в трубу Башаев, поинтересовался:
— Что нового сообщил наш драгоценный и щедрый босс?
— Крот доложил, русские успокоились.
— Я ж тебе говорил?
Но главарь банды вдруг вспылил:
— Что говорил? Что ты говорил? — Но быстро взял себя в руки: — Извини, Капрал, сорвался. Шамиль, конечно, опытный воин, человек уважаемый в исламском мире, чуть ли не личный друг самого Халифа, но все же где Шамиль сейчас, а где мы! Босс может оценивать обстановку только по докладам. Нашим и Крота. Я же чувствую опасность, находясь непосредственно в засаде. И уверен, русские играют с нами!
Наемник вздохнул:
— Эх, Мурза, не пойму я тебя! Шамиль же… хотя действительно, где он, а где мы, так ты что-то хотел сказать, указывая на кустарник?
— Да! Мне раньше приходилось бывать в этих местах, так вот, полоса растительности обрамляет щель, по которой раньше можно было скрытно уйти в овраг, а из него в «зеленку». Весь отряд не спустился бы, а вот двое могли уйти. Но прошло время, и я не знаю, что сейчас представляет собой этот спуск. Поэтому прошу, по-тихому пройди по нему.
Чех подозрительно посмотрел на Мурзу:
— Ты допускаешь вариант оставления своих подчиненных, если завяжется бой?
— А ты предпочитаешь подохнуть вместе с ними среди этих проклятых камней?
Капрал отвел взгляд. Он не хотел умирать ни при каких обстоятельствах. И готов ради собственной жизни пожертвовать жизнями всех своих подчиненных. Кто они для него? Рабочая скотина. Отработает свое — и в отстой! А Ранеку нужны деньги. Много денег, чтобы открыть в Братиславе собственный салон красоты, где его окружали бы длинноногие шлюхи-манекенщицы, где он получил бы признание и имел хороший доход, дававший возможность исполнить любой каприз чеха. Для этого он, бывший офицер чешской армии, и подался в наемники. А не для того, чтобы умереть в Чечне. Поэтому ответил:
— Хорошо, Мурза, я проверю спуск!
Башаев проинструктировал наемника:
— Только смотри, чтобы уже отсюда наш отход не был замечен ни с тыла, ни с флангов, с ближайших позиций. Выбери такой путь, который обеспечил бы нам быстрый и незаметный отход.
Ранек кивнул:
— Я понял тебя, Мурза!
Чех ушел. Вернулся он через полтора часа, в 15.45. Доложил:
— Порядок, Мурза, дожди углубили дно и сделали его ступенчатым. Спуститься можно быстро и незаметно. Даже если не было бы кустов.
— А подойти к щели?
— Без проблем! Надо только держаться скалы, не выходя на склон. Метров двадцать — яма, после нее, в двух метрах, канава, тоже достаточно глубокая. Выходит прямо в трещину!
— Как овраг?
— Лучше на дно не спускаться, а идти по правому склону. Так можно уйти в чащу леса.
— Хорошо! Значит, если при начале штурма колонны появляются дополнительные силы русских или «вертушки», тут же уходим!
Наемник спросил:
— Так мне забыть о позициях внизу?
Башаев усмехнулся:
— Ну, если хочешь поиграть со смертью, можешь спуститься к ним. А потом пробиваться обратно. Но я тебя ждать не буду!
— Понятно, что не будешь, хотя внимание уделишь. В виде выстрела из винтовки. Зачем тебе свидетель собственного бегства, который может направить за тобой преследование?
— Все ты понимаешь, Капрал, а вот вопросы почему-то иногда глупые задаешь.
— Но надо как-то разнообразить эту дикую жизнь. Как вообще вы, чеченцы, можете жить здесь? Извини, но не цивилизованный вы народ!
Башаев тяжело посмотрел на наемника, проговорив:
— Будем считать, я не слышал твоих слов.
— Конечно! Да я ничего и не говорил!
Автомобильная колонна в составе все тех же семи автомобилей с бронетранспортером впереди, вторично перестроившись, покинула войсковую часть ровно в 16.00. Начальник штаба, провожавший ее, потребовал постоянно находиться на связи. Но эту команду он отдал капитану Солодову, разместившемуся вместе с полувзводом в предпоследнем «КамАЗе». В последнем находились остальные бойцы усиленного разведывательного подразделения. Наливники шли впереди, за БТРом, но сейчас они уже не представляли особой ценности, так как по рессорам было заметно, что цистерны их пусты. А вот в средних машинах находились сюрпризы для боевиков. Весьма солидные сюрпризы, в виде двух спаренных зенитных установок «ЗСУ-2». Подойдя к началу серпантина, как обычно, колонна остановилась. БТР старшего лейтенанта Кливина пошел вперед на разведку. В это же время «КамАЗы» покинул взвод, ведомый Солодовым. Бойцы поднялись на середину склона и под прикрытием где зарослей кустарника, где нависших над дорогой камней начали форсированный марш-бросок к повороту, за которым открывался прямой участок дороги — место, где боевиками сепаратистов была организована засада на колонну. Двигался взвод быстро. Разведчики были неплохо подготовлены для действий в горах, а главное, имели опыт совершения подобных маршей. Пройдя половину пути, Солодов вызвал Головачева:
— Колонна! Я — Охотник-21. Как слышишь меня?
Алексей ответил:
— Слышу хорошо. Долго еще стоять?
— БТР вернулся?
— Двадцать минут назад.
— Вот еще столько и подожди. Как там мои в машинах?
— Нормально. Закрыли окна бронежилетами, сидят в кабинах.
— Хорошо! Я сообщу тебе, когда следует начать движение.
— Добро, жду!
Солодов переключился на первого взводного старшего лейтенанта Виктора Новикова:
— Охотник-22, я — Охотник-21. Ответь, если можешь!
— Охотник-22 на связи!
— Доложи обстановку!
— Позиции нижнего яруса и фланговых гранатометчиков-боевиков на хребте под прицелом. Также снайпер второго отделения вычислил третьего аборигена с трубой. Он находится посередине верхней цепи противника. На уничтожение названных сил банды уйдет несколько минут. Они ничего не смогут сделать. А вот дальше? Хотел бы получить инструкции на этот счет. Выйти на трассу не смогу, высок риск потерь, атаковать с флангов можно, но тяжело. Спуститься по противоположному склону к «зеленке»?
— Много говоришь, Охотник за скальпами! Слушай конечную задачу! По моей команде открываешь огонь, отстреливаешь нижний ярус засады бандитов. Как колонна выйдет на прямой участок серпантина, валишь гранатометчиков. Примерно в это время я выведу второй взвод на рубеж атаки хребта с фронта. Ты увидишь нас! Мы сбиваем остатки банды с гряды, они побегут вниз к «зеленке». Ты гасишь и этих. Я осматриваю хребет. Ты спускаешься к «зеленке». Главное для тебя не допустить прорыва в лес ни одного из боевиков. Банда полностью должна лечь на перевале! Понял меня?
— Понял, Охотник-21!
— Молодец! Действуй!
Глава пятая
Деревня Семениха. Среда
Поднявшись по ступенькам сельского медицинского учреждения, Колян вошел в небольшую комнату с кушеткой у стены, завешанной различными плакатами, от предупреждающих о вреде курения, алкоголизма до упоминания о необходимости вовремя проходить профилактические мероприятия. Дверь в соседнюю справа комнату открыта, но фельдшера не видно. Непонятно, откуда она сняла половик, что выбивала на улице. А курточка висит. Вон она, маленькая, короткая, коричневая, на стандартной для таких мест вешалке-стойке.
Лейтенант кашлянул.
И тут же на пороге комнаты появилась она. Новая фельдшерица. Вблизи девушка выглядела еще миниатюрней, еще моложе и… еще красивее. Она поздоровалась:
— Здравствуйте! А я вас узнала, вы участковый милиционер, Горшков Николай Иванович, Герой России.
— Здравствуйте, да, я Горшков, можно просто Николай, и совершенно не обязательно добавлять Герой России!
— Но почему? Вы же заслужили это звание?
— Что заслужил, то получил. Не люблю, когда обо мне вот так, Герой! Да и смысл звания принижается. Становится обыденным, чего быть не должно. Это я не о себе, я о других, более заслуженных и не вернувшихся, в отличие от меня, с войны людях.
Фельдшер проговорила:
— Извините! Хорошо, я больше не буду!
— Да не за что извиняться, Надежда!
— Вам меня уже представили?
— Конечно! Вы ж в деревне, Надя, а здесь все обо всех узнают до того, как это все произойдет. Народ такой. И живет компактно!
Надежда сказала:
— Люди здесь хорошие! Дружные!
— Это точно!
— А вы ко мне с проблемой какой по здоровью или так просто?
— По долгу службы, можно сказать! Участковый обязан знать всех, кто проживает на вверенной ему территории.
Девушка теребила салфетку и явно не знала, что делать дальше. И Горшков почувствовал себя неуютно. Зашел, познакомился, пора бы и уходить, но… не хотелось. Нашлась фельдшер:
— Что ж мы тут стоим? Проходите в кабинет, чаю выпьем. Я о вас столько слышала!
Горшков согласился:
— Что ж, можно и чаю!
Он прошел вслед за девушкой в кабинет, вновь оценив ее точеную фигуру.
Она предложила место у стола, налила две чашки ароматного чая, поставила сахарницу и вазочку с печеньем.
Николай огляделся:
— Как понимаю, курить здесь нельзя?
— Что вы?! Конечно, нет! И вообще, курить вредно!
— А что, Надя, не вредно? Иногда кажется, жить-то вредно!
Девушка неожиданно спросила:
— Вы вчера пили? Вас мучает похмелье?
Вопросы Николаю не понравились, но следовало ответить:
— Пил, ну и что? А похмелка меня не достает. Если не перепью, конечно. — И тут же участковый выругался про себя, — черт, чего он несет? Подумает еще, что он алкаш беспробудный. — Но, может, поговорим о другом?
— Да, да, конечно! Мне страшно интересно узнать, как вы воевали. В свое время о пятой роте писали, сюжеты показывали такие, что смотреть было страшно. Дым, воронки, трупы, оружие… ужас!
— Это по телевизору. На самом деле бой и его последствия воспринимались спокойней, без лишних эмоций. Хотя, признаюсь, та схватка часто снится мне.