Разбудил Коляна таксист на въезде в Кантарск:
— Лейтенант, подъем! Турция!
Николай открыл глаза:
— Турция, говоришь? Это хорошо!
— Куда дальше?
— В райотдел! Поезжай прямо, на втором перекрестке налево. Дальше покажу. Тут недалеко. — И, зевнув, добавил: — Здесь, в Кантарске, все недалеко!
Через пять минут остановились у здания милиции.
Николай спросил:
— Значит, отец, денег не возьмешь?
— Нет! На других, что в казино до утра кайфуют, доберу. Ты об этом не волнуйся!
— Тогда спасибо!
— Всего хорошего! Да возьми визитку! Будешь в городе, звони, обслужу!
Горшков положил карточку в карман:
— Позвоню! Бывай, отец!
Николай покинул салон, прошел в дежурную часть райотдела. «Волга», развернувшись, отправилась обратно в город.
В дежурке за пультом сидел старший лейтенант Канарейкин, что нес службу тогда, когда Николай доставил сюда свиту вице-губернатора, пойманного с поличным на браконьерстве и развращении не достигшей совершеннолетия Лизы Коноваленко, официантки дорожного кафе у Жохино. Сзади на топчане устроился старшина Степан Головко.
Часы в дежурном помещении показывали 21.20.
Старший лейтенант, увидев сослуживца, удивился:
— Колян? Тебя каким ветром занесло сюда, да еще в это время?
Лейтенант ответил:
— Попутным, Саня! Я же в отпуске, вот на Канары летал отдохнуть среди экзотики малость.
Старший лейтенант недоверчиво взглянул на Горшкова:
— Брешешь ведь, Колян?
— Почему? Как Герою дали путевку. Фонд, как его, ветеранов локальных войн!
Канарейкин почесал затылок:
— Разве что как Герою и фонд? — И наклонился к Николаю: — Ну и как там, Коль?
— Ништяк! Море, солнце, пальмы и кругом полуголые бабы.
Физиономия дежурного расплылась в похотливой улыбке:
— Бабы полуголые, говоришь? И какие?
— Что значит, какие? Бабы они везде одинаковы! У всех поперек, а не вдоль.
— Это понятно, расы какой? Негритянки, наверное? Ни разу черную даже пальцем не тронул, а не прочь попробовать!
Николай закурил, хотя это было строго запрещено в дежурном помещении. Запрещено для всех, кроме своевольного Коляна, не терпевшего ограничений собственной свободы:
— На Кипре, Саня, больше белых баб, но встречаются и негритянки, и метиски, последние красивые, фигуристые, страстные.
Подозрение вновь мелькнуло в глазах Канарейкина:
— Погоди, погоди, какой Кипр? Ты ж говорил, на Канарах отдыхал?
Но Николая не просто было уличить в такой мелочи:
— На Канарах! Но туда тур через Кипр. Так что два дня пришлось провести на Кипре. А насчет Канар, так там баб всех мастей хватает! Я как раз с негритянкой, то ли с Камеруна, то ли с Алжира, не разобрался, базарила-то она по-французски, а я больше по-русски или по-матерному, закружил. Тоже, как метиска, стройная, фигура — куда там нашим Машкам!
Канарейкин поверил:
— Спал с ней?
— С Джулией, что ли?
— А ее Джулией звали?
— Да! Конечно, спал. Три ночи провели вместе!
Дежурный сглотнул слюну:
— Ну и как, Колян?
— Что как?
— Да не придуривайся ты, ведь въезжаешь, о чем спрашиваю!
Интерес к разговору проявил и старшина, пересевший к пульту.
Николай похлопал старшего лейтенанта по плечу:
— Тебе, Саня, этого не понять!
— Почемуй-то?
— Это испробовать надо!
— Колян, мозги не крути, а? Ну чего цену набиваешь?
Горшков вздохнул:
— Ладно! Короче, с негритянкой спать — это тебе не халам-балам! Страстные до невозможности. И ненасытные. Три ночи глаз не сомкнул. Вроде сделали дело, отдохнуть можно, куда там! Через минуту опять лезет. И такие фортели выкидывает, не придумаешь. А главное, Сань, необычно, непривычно. Да еще при свете!
— А что, свет вырубить нельзя?
— Можно, только как ты ее, черную, в темноте найдешь?
— А-а?! Это да! Короче, повезло тебе, Колян! Будет что вспомнить!
— Мне и без негритянок всегда есть что вспомнить, это ты, похоже, прописался в дежурке. Как ни появлюсь в райотделе, так тебя и вижу! Жена еще из дома не поперла?
Старший лейтенант откинулся на спинку стула:
— Прописался?! Да ты в отдел когда последний раз наведывался? Когда браконьеров со шлюхой доставил? За это время сколько нарядов сменилось? Так что я, в отличие от тебя, по графику службу тяну! Бывают, конечно, замены, не без этого, но редко, и потом, все одно выходной!
Николай согласился:
— Да, служба у тебя не особо пыльная!
— Не жалуюсь!
— Еще бы жаловаться! Вот только негритянку ты никогда не трахнешь, если только на пенсии, но тогда тебе будет не до экзотики!
Дежурный махнул рукой:
— Да и черт с ней. Чему не быть, тому не быть. Мы и в Кантарске, если надо, расслабимся. А ты что, прямо в камуфляже на курорт ездил, что ли?
Только сейчас до Канарейкина дошло, что Николай одет в армейский камуфляж и имеет при себе десантную сумку. Николай рассмеялся, а старший лейтенант сплюнул в урну:
— Вот, сучок, сбрехал! А я поверил. И что ты за человек, Колян?
— Ты сразу врубиться не мог?
— С тобой врубишься! Так чего заявился?
— Вместо меня в Семенихе сейчас кто работает?
Канарейкин указал на соседа:
— Да вон, Степан участок блюдет!
— Ясно! — Горшков повернулся к старшине: — Ну и как на деревне?
Головко пожал плечами:
— Да как там может быть? Тишина. Никаких ЧП.
— А ты там часто появляешься?
— Каждый день! Новый начальник за дисциплину серьезно взялся. Это Захарченко слабину нет-нет да и давал, а новый… ты что! Да это и понятно. Молодой, показать себя хочет!
Николай удивленно расширил глаза:
— Ты это о чем?
— Не о чем, а о ком! Сняли нашего Захарченко. Позавчера приказ пришел. Предложили замом, он отказался, подал рапорт на увольнение, тем более выслуга для пенсии у него есть! Короче, решил наш Палыч завязать со службой!
— Но… почему?
— А кто знает? Так начальство решило. Приказ новый начальник привез. Да ты его знаешь, он в соседнем районе заместителем был, майор Лушин Семен Григорьевич. Говорят, представлять должен был сам генерал Башмаков, но тот не появился пока. Может, завтра объявится!
Лейтенант задумался. Что вызвало снятие Захарченко с должности? Уж не случай ли с вице-губернатором? Вслух спросил:
— А кто у нас дело по браконьерам и Коноваленко ведет?
Ответил дежурный:
— Никто! Забрали дело в Переславль.
— Как это забрали?
— Ну ты что, Колян, не знаешь, как это делается? Приказали документы передать, наши и передали. А потом и приказ на Захарченко пришел!
Колян протянул:
— Так-так! Новость хреновая! Ну, ладно!
Канарейкин спросил:
— Тебя, может, до Семенихи подкинуть? Степану все равно делать нечего, а так обстановку посмотрит.
Николай отказался:
— Да нет, Саня, домой утром поеду. Вот часов в семь машина не помешает!
— Сделаем! Если что, на своей и поедешь, Головко подкинет, сам потом попуткой вернется.
— Лады! Спокойной службы! Пошел я!
— Давай, турист! Это ж надо, на Канарах негритянку трахал?! И пел-то как складно! Даже имя с ходу придумал. Джулия. Я бы сразу не додумался.
Зазвонил телефон. Канарейкин взял трубку и ответил:
— Милиция!..
Продолжения телефонного разговора Горшков не слышал, так как вышел из здания РОВД. Немного подумав, резко повернулся и пошел по темной улочке к пристани, второй дом от которой справа принадлежал подполковнику Захарченко.
Бывший начальник РОВД открыл дверь сам. Удивился, увидев лейтенанта:
— Горшков? Ты?
— Добрый вечер, Дмитрий Павлович!
— Добрый! Да ты проходи, раз пришел!
Захарченко проводил гостя в прихожую. Оттуда прошли на кухню. Здесь можно и выпить и перекурить. Супруга подполковника в гостиной смотрела телевизор. Она вышла, поздоровалась с Николаем и предложила накрыть стол. Захарченко заверил жену, что справится со всем сам. Ольга Владимировна, извинившись, вернулась к телевизору.
На кухне Захарченко спросил:
— Узнал уже о моем снятии?
— Узнал!
— Поэтому и пришел?
— Если честно, то да! Хочу понять, за что вас отстранили от должности?
— Ну, если хочешь, узнаешь, тем более тебя это тоже касается. Возможно, в большей степени, чем меня!
— Даже так?
— Даже так, Коля! Но погоди с разговором. Перекури пока, я стол накрою. С утра выпить хотел, да не с кем было, а один не пью. Надеюсь, составишь компанию?
Николай кивнул:
— Выпьем!
Подполковник достал из холодильника семисотграммовую бутылку водки, соленых огурцов, помидоров, нарезал сало и хлеб. Затем Захарченко свернул с бутылки пробку, наполнил вместительные, граммов по сто двадцать, рюмки:
— Давай, Коля, без тоста, просто так!
Выпили, закусили слегка, тут же закурили. Подполковник открыл форточку, чтобы вытягивало дым. Николай спросил:
— Так что произошло за время моего отсутствия? Почему забрали у нас дело о браконьерах и шлюхе? И что, в конце концов, означает то, что вас сместили с должности?
— Ты помнишь мой разговор с генералом, когда приволок в отдел свиту господина Комарова — вице-губернатора области?
— Помню, и что?
— А то, что я был уверен, губернатор за эти дела своего заместителя по головке не погладит, а заставит ответить по закону! Но произошло неожиданное. Ты Комарова зацепил в субботу?
Николай подтвердил:
— В субботу. Точнее, утром в воскресенье раскрутил его шалман!
— Вот. И в эту же ночь у нашего губернатора, Эдуарда Максимовича Водолеева, случился инфаркт. Говорят, еле откачали. Сдало сердце генерала. Да и немудрено, Афган, Чечню прошел, армией командовал. Не старый еще, мог и в области порядок должный навести, а сердечко подвело! Понятно, что ему не до дел областных. А Комаров, по закону вступив в должность главы Администрации региона, быстренько позаботился, чтобы дело по браконьерству и растлению несовершеннолетней прикрыть. Тем более все возможности для этого у него появились. Что он и делает. Использует начальни