Как и зачем «продолжалось»?
Стояло воскресенье 3 октября, сухое и ясное. В 14 часов на Октябрьской площади собрался митинг в поддержку Верховного Совета, несколько тысяч человек. И тут вдруг сообщают: мэрия Москвы запретила митинг! ОМОН, позже около 350 солдат внутренних войск начинают блокировать площадь. Но против толпы продержались военные от силы минут 5 и были смяты. Толпа катилась по Садовому кольцу, неся отнятые у милиции щиты и резиновые палки. Пока ранены только двое омоновцев, но не толпой — их сбили грузовики МВД. Но тут омоновцы начали стрелять… Семеро убитых, десятки раненых. В числе убитых — два сотрудника МВД, в том числе убит полковник милиции, пытавшийся запретить войскам стрелять.
Верховный Совет обвинил во всем МВД. Сторонники Ельцина обвинили во всем Верховный Совет.
Но есть еще одна версия — что около 15 часов дня сотрудник ОМОНа был убит выстрелом из снайперской винтовки, причем снайпер находился не ниже 15-го этажа. После этой смерти сотрудники милиции и открыли огонь по защитникам Дома Советов — они-то считали, что огонь открыли именно они[193].
Это первый случай, когда в Москве действовали загадочные снайперы… Потом они появятся еще много раз, их принадлежность так и останется навсегда неведомой никому. Руководитель следственной группы Генпрокуратуры РФ Геннадий Прошкин, проводивший расследование событий сентября-октября 1993 года, назвал снайперов, участвовавших в событиях, вопросом, на который следственная группа «не смогла найти ответ»[194].
Разумеется, снайперов тут же объявили сторонниками Верховного Совета. «Мы пытались выяснить, откуда взялись снайперы. Многие приехали из Приднестровья. На стороне мятежников выступили военные из Союза офицеров. Я имел печальный опыт и знаю: трагические события всегда привлекают людей, однажды почувствовавших вкус крови. Им не важна политическая подоплека схватки. Они, как вампиры, не могут жить, не убивая».
И далее Александр Коржаков рассказывает тошнотворную сказочку, что во время штурма Белого дома «снайперы, помогавшие мятежникам, благополучно «ушли огородами»[195].
В общем, парламент защищали сущие монстры, да кто ж еще и будет защищать такое ужасное учреждение?! А потом они, как подобает монстрам, загадочно растаяли при свете дня.
Сложность в том, что «пули, которыми были застрелены жертвы снайперов, такого калибра, которого нет на вооружении ни у армии, ни у милиции. Откуда бы они взялись у нас? К тому же все оружие, принадлежащее Верховному Совету, в том числе и снайперские винтовки, находились на своих местах в специальной комнате, где потом их Генпрокурор описывал»[196].
Штаб обороны Дома Советов сообщал, что еще 28 сентября по личному приказу Коржакова с армейских складов в Алабино было выдано его загадочной «чердачной» группе 50 снайперских винтовок. Вечером 5 октября все они были возвращены на склад, а документы выдачи изъяты охраной Ельцина.
Радетелей демократии оклеветали злые фашисты?
Нет, эти данные не раз подтверждены, в том числе в открытой печати. Вот только кому именно выдавалось снайперское оружие?
В составе кремлевской охраны есть взвод «трассовиков-чердачников», которые прикрывают маршрут следования президента или оборудуют свои секторы во время его публичных выступлений.
Их работа?
Но есть и другая информация, намного более зловещая. Что близкие к Коржакову люди «установили контакты» со спецслужбами европейских государств. И что 17 сентября с Кипра в «Шереметьево» прилетели несколько групп туристов, среди которых были только мужчины. Документы о прилете этих групп почему-то не сохранились… Как, впрочем, вообще не сохранились никакие документы о прилетавших в Москву и улетавших из Москвы в сентябре и начале октября 1993 года. Тогда и были выданы винтовки…
«Уехали эти ребята сразу после событий на Берлин — Варшаву — Бухарест поездами, причем на местах, которые обычно давали по брони КГБ. Люди с иностранными паспортами сидели там впервые»[197].
Это очень неприятная версия, но слишком уж многое в ее пользу — хотя бы таинственно исчезнувшие списки прилетевших и улетевших, приехавших в Москву и уехавших.
И тогда примерно в 15.45 Руцкой с балкона Дома Советов призвал народ брать штурмом мэрию Москвы и телецентр в Останкино. Под многоголосые крики «ура» Александр Руцкой прокричал:
— Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь в левой части строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и «Останкино»!
Руслан Хасбулатов добавил:
— Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль c узурпатором — бывшим преступником Ельциным… Ельцин сегодня же должен быть заключен в «Матросскую Тишину», вся его продажная клика должна быть заключена в подземелье![198].
В 16 часов должны были быть продолжены переговоры представителей Верховного Совета и Администрации Президента при посредничестве Русской православной церкви. Иногда высказывают мнение, что переговорщики склонялись к «нулевому варианту», но из-за начавшихся в Москве беспорядков переговоры так и не удалось даже начать[199].
Но случайны ли эти «беспорядки»? Ведь основные участники событий «мириться» не собирались. Возможно, для организации «событий» Ельцину и нужны были снайперы. Если так, они сыграли свою роль.
Ну, а в середине дня 3 октября толпа с ревом вот-вот ввергнет «узурпатора в подземелье» — как же тут остановиться?!
Почти одновременно толпа движется на Останкино и мэрию, и Ельцин подписывает Указ № 1575 «О введении чрезвычайного положения в Москве»[200].
И тогда же по Центральному телевидению транслировались заявления нескольких известных деятелей культуры, призывающих к расправе над Верховным Советом и особенно рвавшихся втащить в конфликт армию. До этого армия объявила о своем нейтралитете, мастера же культуры громогласно призывали армию покончить с защитниками конституционного строя.
Странно, неловко и противно слушать кликушество Лии Ахеджаковой…
«Мне уже не хочется быть объективной. <…> Что же это за проклятая Конституция?! Ведь по этой Конституции сажали людей в тюрьмы. <…> Теперь в эту Конституцию пишут поправки, и главное, что в этих поправках — привилегии. И сейчас за эту Конституцию, в которую уже вписаны, воткнуты их привилегии, они убивают людей. Я не знаю, что сейчас будет, если там сто тысяч людей. А где наша армия?! Почему она нас не защищает от этой проклятой Конституции?! А мне еще говорят: легитимно, нелегитимно… Друзья мои! Проснитесь! Не спите! Сегодня ночью решается судьба несчастной России, нашей несчастной Родины. Наша несчастная Родина в опасности! Не спите! Нам грозят страшные вещи. Опять придут коммунисты!»[201]
Впрочем, любой текст, самый впечатляющий, не в силах воспроизвести натуральную истерику, эмоциональные выплески известной актриски. Стоит посмотреть — благо, ее позор снят и выложен в Интернете. Любуйтесь — это и есть наша интеллигенция.
Именно в это время Руцкой по сотовому телефону А. Венедиктова в прямом эфире «Эха Москвы» призывал: «Если слышат меня летчики, поднимайте боевые машины! Эта банда засела в Кремле и в министерстве внутренних дел и оттуда ведет управление»[202].
Еще до этого Руцкой звонил командующему ВВС Дейнекину и призывал его поднять по тревоге авиацию на помощь Верховному Совету. Впрочем, об этом звонке известно в основном из рассказов Ельцина. А вот более близкие к Руцкому люди рассказывали: он не верил в помощь генералитета. По его словам, неужто генералы будут на стороне Верховного Совета, когда Ельцин им дал почти бесплатно прихватизировать роскошные дачи Министерства обороны?![203]
С 16.00 толпа под руководством генерала А. Макашова за какие-то полчаса заняла здание мэрии на Новом Арбате, 36. К 16.45 здание мэрии было полностью занято митингующими, и когда генерал Макашов вошел внутрь здания и в мегафон предложил оставшимся там военнослужащим и сотрудникам милиции сложить оружие и сдаться, гарантировав им жизнь, те начали сдаваться группами и по одному. Захвачены были важные «пленные»: представитель Ельцина по Москве и Московской области Владимир Комчатов, заместитель начальника финансово-хозяйственной части мэрии Чернышов.
Отступая, ОМОН и внутренние войска оставили то ли 10, то ли даже 15 военных грузовиков и автобусов — прямо с ключами в замках зажигания и гранатомет. До утра 4 октября в центре Москвы не было ни войск, ни милиции: они предпочитали не вмешиваться в происходящее.
И тогда демонстранты с Анпиловым и Макашовым во главе двинулись в сторону телецентра в Останкино. Часть сторонников Верховного Совета поехали через весь город на захваченных грузовиках, и ни один из них не был остановлен милицией или ГАИ.
Во главе колонны ехали Альберт Макашов на автомобиле «УАЗ», его телохранители и боевая группа «Север», на другом автомобиле — Анпилов и Константинов. Сотрудники ГАИ пытались выставить противотанковые ежи в окрестных улицах на пересечении Ботанической улицы и 1-й Останкинской, но то ли опоздали, то ли не очень рьяно исполняли приказ.
В 17 часов защитники Дома Советов потребовали в «Останкино» предоставления прямого эфира. Только у 16 охранников Макашова было боевое оружие. Остальные были «вооружены» арматурой, отнятыми у милиции резиновыми дубинками, палками. Насильственно захватывать телецентр никто не планировал.
Одновременно с колонной к Останкино подошли несколько БТРов дивизии им. Дзержинского: отряд спецназа МВД «Витязь». У «Витязя» был приказ отвечать огнем на огонь[204].
Два с лишним часа пришедшие… митинговали.
Примерно в 19.20 генерал А. Макашов потребовал от военных, находившихся в здании «Останкино», сложить оружие в течение трех минут. В телецентре находится 1200 военнослужащих внутренних войск, 6 БТРов, 105 бойцов отряда спецназа «Витязь», 110 сотрудников управления охраны.
Срок ультиматума истек, и начался «штурм»: один из грузовиков протаранил стеклянные двери здания на улице Академика Королева, 19, в котором расположены студийные аппаратные программы «Время» Первого канала телевидения. Собственно, это был и весь штурм. А! Еще сторонники Верховного Совета выстрелили из гранатомета… Во всяком случае, среди скопления бойцов «Витязя» взорвалось нечто неустановленное, и от взрыва погиб рядовой Ситников.
Выстрел из гранатомета?
Но следственная группа предполагала, что это было взорвано спецсредство, стоящее на вооружении самого «Витязя», — чтобы бойцы открыли огонь по толпе[205].
И потом были странные убийства: например, внутри телецентра был застрелен видеоинженер АСК-3 Сергей Красильников. По данным комиссии Госдумы России, убийство совершил «кто-то из военнослужащих внутренних войск и милиции»[206]. По данным бывшего следователя Прошкина, стрелял кто-то из «Витязей»[207]. Никому не пришло в голову отнести эту смерть на счет «штурмовавших телецентр».
Еще «странные смерти» — два иностранных журналиста. Примерно в 19.20 (по другим данным, в 19.12), после взрыва непонятного устройства, спецназ и БТРы открыли шквальный огонь из автоматического оружия, погиб оператор германской телекомпании ARD Рори Пек, снимавший возле входа в телецентр.
Есть, правда, и еще одна версия: Рори Пек был убит выстрелом из снайперской винтовки. Было еще по меньшей мере 3 или 4 таких же случая[208].
Вообще же пальба по всему живому унесла, по официальным данным, жизни 46 человек[209]. Неофициально назывались совсем другие цифры.
Командир «Витязя» позже рассказывал, что «огонь велся только по тем, кто был вооружен или хотел подобрать оружие.
— А убитые журналисты? Просто зеваки? Медики?
— Попробуй там, в темноте, различить, кто журналист, а кто боевик. Все эти лица стали жертвами шквального огня вначале. Потом стрельба велась одиночными и прицельно — лишь по вооруженным людям. Команда была такая: уничтожать только тех, кто с оружием»[210].
Логика железная, конечно: стреляли только в тех, кто вооружен, но попробуй в темноте выяснить, где кто.
А насчет оружия… В толпе почти не было оружия. В ответ на беспощадную стрельбу по безоружным несколько человек побежали, попытались поджечь бутылками с бензином одно из зданий телецентра, откуда велся огонь, и бронетранспортеры внутренних войск. Будь у них оружие, они бы, надо полагать, его и применили.
Поведение же героических защитников славной ельцинской демократии описывается еще и так: «Некоторые военнослужащие внутренних войск и сотрудники милиции применяли огнестрельное оружие и бронетехнику против гражданских лиц, не принимавших участия в массовых акциях у телецентра, наблюдавших за событиями, и случайных прохожих, безоружных женщин и несовершеннолетних, людей, оказывавших помощь раненым, исполнявших свой профессиональный долг медицинских работников, журналистов и сотрудников телецентра, обстреливали проезжавшие автомашины и городской транспорт, что привело к многочисленным человеческим жертвам и не было предусмотрено никакими действовавшими нормативными правовыми актами. В ряде случаев такое применение оружия являлось, по-видимому, умышленным и целенаправленным. Имели место случаи раздавливания людей бронетранспортерами, закалывания штыком, умышленного убийства, избиений и ограбления при этом сотрудников телецентра некоторыми военнослужащими внутренних войск. Многие пострадавшие пришли в Останкино после просмотра телевизионного обращения к москвичам Е. Т. Гайдара, в том числе для «защиты» телецентра от сторонников Верховного Совета[211].
Есть и такое мнение: «Совершенно определенно можно сказать, что те подразделения и милиции, и внутренних войск, которые по приказу руководства заняли посты в Останкино, не выполнили своих обязанностей постовых, поскольку пост священен и поскольку там было достаточно сил и средств, чтобы не допустить того, что они называют штурмом. Машина, которая колотит стекла в здании, — помните? Эту машину легко было остановить — и не нужно было бы стрелять по толпе, по людям. Можно было расстрелять радиатор, колеса. И тогда люди бы не пошли на штурм. Не думаю, что они были обязаны стрелять по толпе, по журналистам, по медикам. Есть примечательный кадр, когда едет мужик на велосипеде, похоже, пьяный. И его расстреливают. Он падает, а в него снова стреляют… Командовать обороной прислали заместителя командующего внутренними войсками — генерал-лейтенанта. Но — заместителя по кадрам. Будь там другой заместитель — по боевой подготовке, по оперативной работе, с опытом другой работы — не по кадрам, события развивались бы по другому сценарию. И, очевидно, не было бы и 4-го числа»[212].
Любые боевые действия окончились в 20 часов 10 минут. Меньше часа продолжались все события. Но до этого очередной ельциноид в очередной раз соврал: в 19 часов 26 минут диктор Останкино Лев Викторов объявил о прекращении программы: якобы первый этаж телецентра захвачен «мятежниками».
Ни один мятежник в телецентр не вошел, но вещание всех телекомпаний из Останкино было прекращено. Примерно в 23 часа генерал Макашов отдал приказ отступать из Останкино к Дому Советов.
Впрочем, об этом событии снят неплохой документальный фильм С. Говорухина «Час негодяев», фрагмент этого фильма, «Расстрел безоружной толпы», можно увидеть в Интернете[213].
Параллельно с митингом возле телецентра, примерно в 18 часов, Ельцин подписал очередной гениальный указ: об освобождении А. Руцкого с должности вице-президента России. Очередное нарушение закона: согласно действовавшей Конституции, вице-президент мог быть отрешен от должности только Съездом народных депутатов.
Еще один указ: о введении в Москве режима чрезвычайного положения.
Параллельно идут телевизионные выступления «представителей интеллигенции». И сегодня можно посмотреть и послушать выступление Егора Гайдара, призыв собираться у здания Моссовета. Заявляя, «что в этот час недостаточно полагаться только на силы милиции и службы безопасности» и что «противоположная сторона — бандиты, применяют гранатометы, тяжелые пулеметы», он призывает «москвичей, всех россиян, которым дороги демократия и свобода», собраться у здания Моссовета «для защиты свободы и демократии»[214].
Неловко даже анализировать лживый бред про «бандитов с тяжелыми пулеметами».
Почти то же самое говорил и Г. Явлинский, призывал: «применить все силы правопорядка для подавления фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании регулярных вооруженных сил»[215].
Здание Моссовета к тому времени контролируется Министерством безопасности. Под этим прикрытием из собравшихся (их до 3 тысяч человек) отбирают людей с боевым опытом, формируют «отряды самообороны». В составе этих отрядов есть и женщины. Эти отряды взяли под защиту радиостанцию «Эхо Москвы», выбили защитников осажденного Белого дома из здания райсовета Свердловского района.
Сооружаются баррикады на Тверской улице и в примыкающих улицах и переулках, к полуночи баррикады достигали в высоту порядка трех метров. К утру Тверскую улицу от Моссовета до Пушкинской площади перегораживало уже три баррикады в 3 метра высотой каждая. Из собравшихся у Моссовета формировались отряды самообороны. У Моссовета идет многочасовой митинг.
Гайдар считал, что только после выхода на улицы гражданского населения военные начали исполнять приказы Ельцина и войска двинулись в Москву[216].
Правдой в этом может быть то, что колеблющийся Ельцин понял: если он не введет войска, все равно Белый дом подавят — но тогда героем дня станет не он, а Гайдар.
Собравшиеся у Моссовета начали расходиться уже утром… Когда войска вошли в город, и начался последний этап этой гражданской войны — штурм Белого дома.
Разумеется, этой тревожной военной ночью совершались новые бессмысленные преступления. Например, на Ленинградском вокзале пятеро вооруженных людей попытались захватить линейный отдел милиции. Сотрудники отдела задержали всех нападавших, изъяли у них три автомата с 10 снаряженными магазинами и два пистолета[217].
В эту же ночь, около 2 часов, прозвучал голос известного артиста Геннадия Хазанова: «У любого нормального человека не может быть никакого другого мнения, кроме как ощущения, что страшная трагедия пришла на нашу землю. Пусть я не оригинален, но нет большей цены, чем человеческая жизнь, какими бы лозунгами ни прикрывались те, кто посылает людей на смерть. Нет таких целей. Мне бы хотелось обратиться к тем, кто чувствует себя причастным к данным событиям, как защитник народа: «Вас просто используют как пушечное мясо, о котором забудут через две секунды»[218].
А в город втягивались войска…
Как армия пошла за Ельциным
Обстоятельства введения войск ставят под сомнение «позицию нейтралитета» армии. Не нейтральна армия была, а не получала приказа. Устные приказы она исполнять не хотела… Что и неудивительно.
И убеждения у военных были разные. В ночь на 4 октября офицер одной из войсковых частей Игорь Остапенко самовольно взял оружие и в компании нескольких морских пехотинцев отправился в Москву. Он хотел принять участие в событиях на стороне Верховного Совета. На 30-м километре Щелковского шоссе он был убит в перестрелке с сотрудниками ОМОНа[219].
Армия как система пришла в движение после того, как около 4 часов утра 4 октября 1993 года Ельцин подписал письменный приказ о привлечении войск Министерства обороны, подготовленный помощником президента Виктором Илюшиным.
План захвата Дома Советов с помощью танков был разработан заместителем Коржакова, руководителем центра спецназначения Г. Захаровым.
Почему именно танки? Для устрашения. Грохот пушек психологически воздействует на людей очень сильно, вызывает панику и деморализует обороняющихся. Жертв может и вовсе не быть — стрелять танки начнут после предупреждения, по пустующим этажам. Всего же для взятия Белого дома требуется не больше десяти танков: пять машин откроют стрельбу с Калининского моста, а остальные пять — с противоположной стороны.
На ночном заседании в здании Генштаба Министерства обороны Ельцин одобрил план Захарова и отдал устный приказ: начать операцию в 7 часов утра! Павел Грачев потребовал от Ельцина подтвердить приказ о штурме Дома Советов в письменном виде и получил его[220].
Под утро Борис Ельцин в зале Совета Безопасности встретился с группой из сорока офицеров, руководителями подразделений Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР, больше известной под данным журналистами псевдонимом «группа Альфа». Вопрос Ельцина «Вы будете выполнять приказ Президента?» офицеры встретили молчанием. Затем Ельцин обратился к ним с трехминутной напутственной речью, после чего удалился[221].
В 05 часов утра Ельцин издал Указ № 1578 «О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в Москве»[222].
…А приказ ввести в Москву танки давно уже отправлен фельдъегерской почтой Грачеву.
На основании этого приказа Грачев отдал устный приказ № 081 от 4 октября 1993 года, которым командование воинскими частями и другими подразделениями при обеспечении режима чрезвычайного положения в Москве и восстановлении правопорядка было возложено на заместителя министра обороны Российской Федерации генерал-полковника Георгия Кондратьева. Ему же было приказано к 9 часам 4 октября 1993 года разработать план операции и поставить боевые задачи воинским частям и другим подразделениям, привлекавшимся для ее проведения.
При этом действия различных подразделений Министерства обороны и Министерства внутренних дел не были согласованы: «Не было единого командного центра, откуда бы координировались действия всех подразделений, участвовавших в операции»[223].
В 7:00 БТРы подразделения Особой мотострелковой дивизии особого назначения МВД имени Дзержинского (ОМСДОН, «Дзержинка») начали движение. На улице Рочдельской БТРы из-за баррикад забросали бутылками с зажигательной смесью, один из БТРов загорелся. После этого по защитникам Дома Советов был открыт огонь на поражение. В это же время на перекрестке переулка Глубокого и улицы Рочдельской находились БТРы Таманской дивизии. Услышав стрельбу, ветераны- «афганцы» спешились и укрылись за деревьями. Экипажи БТРов внутренних войск, увидев вооруженных людей в гражданской одежде, открыли огонь и по ним. Упали первые убитые и раненые.
И в других нескольких местах Таманская дивизия и ОМСДОН принимали друг друга за противника, вступали в боевые столкновения.
119-й парашютно-десантный полк имел приказ: обеспечивать проход ОМОНа к Белому дому, взаимодействуя с Таманской дивизией. О том, что на улице Рочдельской есть подразделения и бронетехника ОМСДОНа, он не имел ни малейшего понятия.
А командирам ОМСДОНа не было ничего сообщено о местах дислокации подразделений Министерства обороны. Военнослужащие 119-го парашютно-десантного полка доложили своему командованию, что на стадионе находятся чужие БТРы и БМП. Приняв их за боевые машины сторонников Верховного Совета, полк вступил в бой. В результате погибли двое и ранены несколько военнослужащих Министерства обороны.
Позже офицеры всех участвовавших в боестолкновениях частей показали, что не знали, против кого вели боевые действия. О местах дислокации частей других ведомств их не уведомляли, связь между подразделениями организована не была.
Принимавшие участие в этих столкновениях были награждены орденами и медалями, всем четверым погибшим посмертно присвоено звание «Герой России»[224]. Видимо, за готовность выполнять любой приказ.
Во всяком случае, первые погибшие 4 октября были военнослужащими, выполнявшими приказ Ельцина. Они перебили друг друга.
События 4 октября (понедельник)
Утро продолжалось стрельбой снайперов. Так погибли несколько человек из числа защитников Дома Советов, случайные лица, сотрудники МВД и военные, выступавшие на стороне Ельцина: сотрудник ГУВД Москвы Михаил Дроздов, старший лейтенант парашютно-десантного полка ВДВ Константин Красников (в Девятинском переулке), водитель ОВД «Зюзино» старший сержант Александр Панков, офицер группы спецназа «Альфа» Геннадий Сергеев[225].
Снайперы «работали» даже 5 октября. Тогда на Краснопресненской набережной был убит выстрелом сверху вниз в шею сотрудник московской милиции Николай Балдин, находившийся в состоянии алкогольного опьянения[226].
Едва ли не первым при штурме Белого дома в 7 часов утра погиб капитан милиции Александр Рубан, 23 лет, сотрудник Владимирской спецшколы милиции. Стоя на балконе гостиницы «Украина» напротив Дома Советов, Рубан снимал на пленку действия милиции по блокированию здания, так как спецоперации правоохранительных органов обычно сопровождаются видеосъемкой.
Позже наблюдалось и такое: «Курышева Марина Владимировна, 1976 г. р. (16 лет). Родилась 12 ноября в г. Москве. Закончила среднюю специальную школу с углубленным изучением английского языка. Поступила на юридический факультет Международного независимого эколого-политологического университета в г. Москве. Много читала. Очень любила животных. Любила современную музыку. По свидетельству близких и друзей, была отзывчивым, доброжелательным, общительным человеком. У нее было много друзей, которым она была готова прийти на помощь по первому зову.
Убита 4 октября 1993 года недалеко от Дома Советов. Гуляя с подругой, оказалась в районе станции метро «Улица 1905 года». Около 16.00 началась сильная стрельба. Девочки хотели пройти домой на Малую Грузинскую улицу, но их не пропустили сотрудники МВД. Девочки зашли в дом № 4 по улице 1905 года, где жила бабушка подруги, и поднялись на 7-й этаж. Марина подошла к окну подъезда и увидела снайпера, засевшего на крыше дома на противоположной стороне улицы. Он также увидел М. В. Курышеву, не спеша прицелился и выстрелил. Это произошло около 17.00. Марина была смертельно ранена выстрелом в шею. Скончалась в больнице. Проживала в г. Москве. Была единственной дочерью у родителей.
Пантелеев Игорь Владимирович, 1973 г. р. (20 лет). Родился 1 июня в г. Москве. Студент 4-го курса Государственной академии финансов при правительстве Российской Федерации и 1-го курса Российско-Британского экономического колледжа. Среднюю школу закончил с золотой медалью. Близкие и друзья отмечают его спокойный, жизнерадостный характер. Пользовался большим авторитетом у друзей. В совершенстве знал английский язык, свободно владел испанским. Имел 1-й взрослый разряд по плаванию и 2-й взрослый разряд по современному пятиборью.
Убит около 11.00 4 октября 1993 года у Дома Советов. Огнестрельные пулевые ранения в шею (сонную артерию) пулей со смещенным центром тяжести (выстрел снайпера) и грудь.
Проживал в г. Москве. Остались отец, мать и сестра»[227].
В штурме Белого дома приняли участие около 1700 человек, 10 танков и 20 бронетранспортеров: контингент пришлось набирать из состава пяти дивизий, около половины всего контингента офицеры или младший начальствующий состав, а танковые экипажи набрали почти целиком из офицеров.
С 7 часов утра к Белому дому подступили части Таманской дивизии, 119-го парашютно-десантного полка, Кантемировской дивизии, дивизии внутренних войск им. Дзержинского, ОМСДОНа, Смоленского ОМОНа, Тульской дивизии ВДВ[228].
С 8 часов утра БМП ведут прицельный огонь по окнам здания Дома Советов. Подавить этот огонь невозможно, у защитников Белого дома просто нет необходимой техники.
В 8 часов 36 минут бойцы Тульской дивизии ВДВ начинают короткими перебежками приближаться к зданию Дома Советов, а бронетехника прицельно расстреливает его защитников.
В 9 часов защитники Дома Советов начали стрелять по наступающим на них войскам. В ответ бронетехника вела огонь из крупнокалиберных пулеметов и пушек по зданию Дома Советов, на 12-м и 13-м этажах которого начинается пожар[229].
Есть замечательные кадры, обошедшие весь мир: как танки расстреливают здание парламента своей страны посреди своей столицы[230].
Кажется, Гайдар что-то рассказывал о крупнокалиберных пулеметах, применявшихся сторонниками Верховного Совета?
К Белому дому подходят все новые войска. На площади много искореженной техники, некоторые машины горят.
В те же 9 часов Борис Ельцин заявил с экрана телевизора: «Происходящие события в Москве — это запланированный переворот. Вооруженный мятеж обречен. В Москву входят войска, я прошу москвичей морально поддержать их. Генеральная прокуратура получила указание возбудить уголовные дела против преступников. Вооруженный мятеж будет подавлен в кратчайшие сроки»[231].
В 9 часов 20 минут началось самое страшное: расположенные на Калининском (Новоарбатском) мосту танки начали обстрел верхних этажей здания Верховного Совета. Всего в обстреле участвовало шесть танков Т-80. Они выпустили 12 снарядов. Рассказы о том, что танкистам был приказ не открывать огня, и о том, что стреляли болванками, просто несерьезны.
Рассказывает Руцкой: «Первый снаряд попал в зал заседаний, второй — в кабинет Хасбулатова, третий — в мой. Причем били фугасными снарядами, а не болванками, как утверждают сегодня. От болванок здание гореть не будет. Я сидел у себя в кабинете, когда снаряд прошил окно и взорвался в правом углу. К счастью, стол у меня стоял в левом. Выскочил оттуда очумевший. Что меня спасло — не знаю»[232].
В 15 часов снайперы с высотных этажей опять открыли огонь по милиционерам и москвичам, находившимся поблизости, пришедшим посмотреть на развитие событий. Ранены двое военнослужащих, убиты двое журналистов и женщина. Оренбургский ОМОН в ответ открывает огонь по высотным зданиям, расположенным вблизи Дома Советов[233]. Это уже бой не с Верховным Советом, а вообще непонятно с кем, с какими-то невидимками.
В 15 часов отрядам специального назначения «Альфа» и «Вымпел» отдан приказ: взять Белый дом штурмом.
Руководство «Вымпела» пыталось договориться с руководителями Верховного Совета о мирной сдаче. Не получилось, и «Вымпел» открыто отказался выполнять приказ о штурме. Вскоре это подразделение передадут из МБ в состав МВД, и большая часть бойцов подадут в отставку.
Фактически отказавшись штурмовать Белый дом, представители «Альфы» по собственной инициативе вступили в переговоры с руководством Верховного Совета. Достичь соглашения удалось.
Около 16 часов в здании ходил человек в камуфляжной форме, представившийся бойцом группы «А» («Альфа»). Имя этого человека до сих пор не известно. Он предлагал всем желающим выйти из здания в его сопровождении, пообещав, что под защитой «Альфы» никто не причинит им зла и что им дадут возможность сесть в метро. Около 100 человек вышли с ним через 14-й подъезд[234]. Эти люди почти все уцелели.
Спасая раненого солдата, младший лейтенант Геннадий Николаевич Сергеев получил смертельное ранение (от «своих»). Посмертно ему присвоено звание «Герой России».
После 17 часов удалось договориться о выходе из Дома Советов всех желающих. Единого командования уже не было. В Дом Советов помимо «Альфы» проникли военнослужащие многих подразделений. Что делалось в разных частях этого громадного здания, в его подвалах, куда спустилось множество людей, спасаясь от пожаров и обстрела, можно рассказывать долго.
Общее число находившихся в Доме Советов накануне штурма называют разное — от 2,5 тысячи человек до 7 тысяч. Разброс огромен, что доказывает одно: точные данные никому не известны. Вероятно, следует исходить из «средней» цифры в 4–5 тысяч человек. Не больше нескольких сотен из них имели при себе хоть какое-то огнестрельное оружие. Не больше нескольких сотен человек имели хоть какую-то воинскую выучку. При столкновениях с военнослужащими, ворвавшимися с Дом Советов, — профессиональными, хорошо вооруженными воинами — они не имели никаких шансов. Элитная часть армии шла против неуклюжих ополченцев. Боестолкновения по большей части принимали вид бойни.
По договоренности с руководством армии Ельцина и под гарантии «Альфы» начался массовый выход оборонявшихся из Верховного Совета. По разным данным, за час-полтора Белый дом покинули от 700 до 1000 человек. Они должны были выходить гуськом, держа руки за головами, между двумя рядами солдат и садиться в автобусы, подогнанные со стороны Краснопресненской набережной[235].
Бойцы группы «Альфа» сопровождали выходивших, и все же их часто пинали, били, оскорбляли. Некоторых по совершенному произволу порой выхватывали из рядов, тащили в «фильтрационный пункт» в один из окрестных подвалов[236].
Много людей покинули Дом Советов, прорываясь через оцепление, много людей вышло через подземный ход к гостинице «Украина». Я не могу назвать даже примерных цифр — в любом случае это были сотни людей. Их убивали везде, где могли найти. Уцелели те, кто смог достаточно быстро уйти из центра города. В частности, бойцы РНЕ из Красноярска спаслись именно таким образом. Их рассказы о виденном в подвалах Дома Советов больше всего напоминают фильмы ужасов. Множество раненых лежали там, не получая почти никакой медицинской помощи, с минимумом пищи и почти совсем без воды. О судьбе людей, которые не могли сами передвигаться, нет вообще никаких сведений.
По рассказам очевидцев, трое бойцов РНЕ остались в этих подвалах, встречая огнем победителей, до конца. У них не было никаких шансов, они хотели умереть вместе со своими ранеными.
Одна из групп, пробивавшихся с боем через кордоны милиции и внутренних войск из центра к окраинам города, шла в сторону станции метро «Улица 1905 года». Они открыли автоматный огонь по зданию издательско-полиграфического комплекса (ИПК) «Московская правда». Журналистам пришлось бежать из кабинетов, где пули жужжали через выбитые окна, и лежать на полу в коридорах.
Бойцы ОМОНа контратаковали, установили на крыше здания пулемет, вели ответный огонь на поражение. Около 18 часов атака была отбита. По сведениям журналистов, бой переместился в сторону Ваганьковского кладбища. Бойцы парламента отступили, оставив нескольких убитых и раненых[237].
В район ведения боевых действий еще с утра проникло до 20 тысяч человек. Только около боевых позиций танков на набережной Тараса Шевченко находилось около 3 тысяч человек и 120 частных автомобилей, на Кутузовском мосту, непосредственно на линии огня, — около 1,5 тысячи человек.
Встречаются утверждения, что около 15 человек было ранено, но никто не погиб[238]. Это явная неправда, много людей было убито шальными пулями — даже если никто по ним сознательно не стрелял.
А во время боевых столкновений с уходившими из Дома Советов людьми Верховного Совета и людьми президента Ельцина тем более никто не мог гарантировать их безопасность.
Около половины шестого вечера Руцкой, Макашов и Хасбулатов пытались договориться, чтобы послы западноевропейских стран обеспечили им гарантию безопасности. Никто на помощь им не пришел, и около 18 часов они были арестованы. На автобусе в сопровождении десантников и офицеров службы безопасности Президента России их доставили в следственный изолятор в Лефортово.
Руководил арестом Коржаков. У него «была задача кокнуть» Руцкого и Хасбулатова, но, по его словам, данным в интервью, «это было сделать невозможно, потому что они спрятались в толпе депутатов»[239].
Странную историю рассказывает Коржаков о том, что, прибыв в Кремль, он увидел — там давно торжествуют победу. На его глазах Ельцин разбил об стенку подарок Барсукова — личную курительную трубку Хасбулатова. НО почему-то Коржакову стало противно, когда ему протянули фужер водки и предложили выпить за победу[240]. Почему ж противно-то?! Коржаков честно внес свой вклад в эту победу. Только что не смог завершить ее таким славным деянием, как «кокнуть» Хасбулатова и Руцкого. Может, ему стало противно испить заздравную чашу, потому что он не оправдал доверия? Так сказать, не чувствовал, что заслужил?
События 5 октября
Ночью на 5 октября во многих местах продолжались бои. Даже разбегающиеся бойцы уже не существующего Верховного Совета нападали на своих врагов. Например, охранники здания ИТАР-ТАСС на Тверском бульваре, буквально в километре от Кремля, с половины первого до двух часов ночи отбивались от нескольких групп вооруженных сторонников Верховного Совета. Когда подошел взвод ОМОНа, боевиков оттеснили, но не стали преследовать. На тротуаре остался труп одного из нападавших… Под каким именем поминать этого человека, никто не знает.
Но на этом приключения охраны ИТАР-ТАСС не закончились. По пути к зданию их сначала обстреляли из бешено пронесшейся машины, а потом два снайпера с крыши Кинотеатра повторного фильма, омоновцы начали охоту на снайперов, но те ушли. ОМОН двинулся к ИТАР-ТАСС, но тут вынырнули двое с автоматами, открыли огонь. В ходе перестрелки на тротуаре остался еще один покойник. Второго омоновцы загнали в дом, где находилась парикмахерская. Деваться ему было некуда, входы-выходы перекрыты, да к тому же ранен в ногу. В конце концов осажденный выбросил через разбитую витрину автомат и гранаты, вышел с поднятыми руками.
Позже выяснилось, что эта последняя парочка нападавших были «свои»: офицеры Таманской дивизии. Перепутали они, приняв родных ельциноидов за мерзких мятежников, или просто решили пограбить, нигде не упоминается.
Уже под утро многострадальная охрана все того же здания ИТАР-ТАСС обнаружила на крышах соседних домов несколько человек в камуфляжной форме. Опять вызвали подразделения ОМОНа, они в течение двух часов прочесывали район, задержали несколько человек. О судьбе задержанных ничего не известно.
Постепенно бои перемещались к окраинам города: перестрелка вспыхнула на станции Бирюлево-Товарная; на Новоспасской улице окружили и заставили капитулировать нескольких «мятежников». В районе Алтуфьевского шоссе шла перестрелка, в ней были убиты двое и ранены несколько человек.
Но и возле Белого дома покой не настал: около 2 часов ночи ожил кошмар «армии Ельцина»: сторонники Верховного Совета применили гранатомет, подожгли стоявший у Белого дома БТР. В машине заживо сгорел командир экипажа.
Сам же Дом Советов целый месяц, до 6 октября, был оккупирован ОМОНом из Петербурга и солдатами внутренних войск МВД России. Солдаты продолжали искать прятавшихся врагов; никто не знает, когда и где нашли последнего. Кроме того, солдаты расхищали все ценное, что было в здании, в том числе оружие и оргтехнику. Из 926 стволов более половины было украдено и продано солдатами и офицерами внутренних войск[241].
В ночь на 5 октября не обошлось без диких выходок: ни одна революция без них никогда не обходится. Двое офицеров, охранявших Министерство обороны, очень захотели еще водки. Как были — в камуфляже, с оружием, они пошли искать необходимое. Так и шли по Бульварному кольцу посреди воюющего с самим собой города, пока около здания ТАСС их не окликнули омоновцы. Вроде ну что бежать от своих? А эти побежали. Милиция открыла огонь на поражение, одного убили. Второй поступил разумно: раненый, он залег около сберкассы и разбил окно — чтобы сработала сигнализация. Отряд вневедомственной охраны быстро отбил офицера у омоновцев, но посудите сами — какова история и что с этими обоими делать?! Но как часто бывало в эти смутные дни, оба военных были награждены, один из них — посмертно. Понять бы еще, за что именно награждали двух алкашей, покинувших в военное время пост в поисках водки.
Еще 5 октября в газете «Известия» опубликовали так называемое «Письмо 42-х». Это письмо подписали 42 известных писателя и деятеля культуры, в том числе В. Астафьев, Д. Лихачев, Б. Окуджава, Д. Гранин. «Мастера культуры» активно поддерживали Ельцина. Они призывали Бориса Ельцина запретить «все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений», ввести жесткие законодательные санкции «за пропаганду фашизма, шовинизма, расовой ненависти», закрыть ряд газет и журналов, а также телепрограмму «600 секунд», провозгласить нелегитимными не только Съезд народных депутатов и Верховный Совет, но и полностью остановить работу Советов (это уже делается и без них).
Сторонники Верховного Совета в этом письме были названы «коммуно-фашистами», «красно-коричневыми оборотнями», «тупыми негодяями», «пройдохами», «авантюристами», «хладнокровными палачами» и просто «убийцами»[242].
Подписи В. Аксенова под этим документом нет, но спустя короткий срок он заявит вполне определенно: «Этих сволочей надо было стрелять. Если бы я был в Москве, то тоже подписал бы это письмо в «Известиях».
6 ноября Демократический Союз Новодворской на своем съезде принял декларацию, в которой поддерживал Ельцина в «ликвидации Советов 21 сентября 1993 года и подавлении «коммуно-фашистского мятежа» 4 октября 1993 года»[243].
Ельцин и его соратники выезжали за счет того, что считались последовательными «борцами с коммунистами» и с «националистами».
Жертвы разной степени свежести
7 октября письмо с одобрениями действий Ельцина по разгону органов советской власти направил Джохар Дудаев: «Правительство Чеченской Республики одобряет Ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имевшего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демократию… В этот суровый час, когда решается судьба России, мы еще раз хотим заверить Вас, что мы готовы помочь в любой момент всеми средствами, которыми располагаем».
В свете этого письма особенно мерзко, что среди прочих методов пропаганды применялся и такой: борьбу группы революционеров вокруг президента и Верховного Совета объявляли борьбой «русского Ельцина с чеченцем Хасбулатовым».
Помимо этого события, 7 октября 1993 года Ельцин особым Указом объявил Днем траура.
Ведь 7 октября по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Богоявленском кафедральном соборе отслужили панихиду по погибшим. Отпевания жертв событий 3–5 октября, панихиды прошли и в других православных храмах Москвы.
Церковь отпевала все тела, служила панихиды по всем. Но для властей погибшие продолжали делиться на «своих» и «чужих».
Ряд политических партий и общественных организаций обратились к Ельцину и его правительству с предложением: похоронить сторонников парламента в братской могиле на одном из кладбищ, в одном месте.
Что характерно: никто не предлагал похоронить вместе всех жертв…
Во-первых, это же был вопрос политики.
Во-вторых, власть упорно не хотела показать, сколько погибло народу.
По официальным данным, за весь день 4 октября были убиты 74 человека, 26 из которых — военные и работники МВД, армия президента. Число раненых называют 172.
В это невозможно поверить, есть множество совсем других свидетельств. Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов, побывавший в Доме Советов в середине дня 4 октября 1993 года, говорил: «…Но я видел, что в Белом доме не 50 и не 70 убитых, а сотни… В большинстве своем это были люди случайные — без оружия. К нашему приходу насчитывалось более пятисот убитых. К концу дня, думаю, эта цифра выросла до тысячи». («Известия» от 16.11.93)
«… Я вернулся на стадион и зашел туда со стороны памятника жертвам 1905 года. На стадионе было очень много расстрелянных людей. Часть из них была без обуви, некоторые раздавлены. Я искал дочь и обошел всех расстрелянных и истерзанных героев.
Я был на опознаниях в моргах Боткинской больницы, Склифа и др., и везде одна и та же скорбная картина — стеллажи расстрелянных молодых людей в 4–5 ярусов». (Свидетельство Ю. Е. Петухова)
«До сих пор… никем не дезавуирована информация, просочившаяся в печать, информация о письме трех силовых министров Президенту Российской Федерации, где названо точное — 948 человек — число жертв «Черного октября». («Комсомольская правда» от 25 ноября 1993 г.[244])
«По сведениям правозащитного центра «Мемориал», полученным от рабочих и служащих крематориев за три ночи: с 5 на 6, с 6 на 7 и с 7 на 8 октября 1993 года, в Николо-Архангельском крематории сожжено 300–400 трупов, в Хованском — в первую ночь 58, во вторую 27, в третью 9»[245].
«БТРы и танки с двух сторон буквально расстреляли небольшое двухэтажное здание метрах в 80 от Белого дома. Там находились добровольцы сводного полка защитников. Трупами была усеяна площадь. Люди выбегали под шквальный огонь. Здесь, и это было хорошо видно нам из окон, полегло по меньшей мере человек двести». (Свидетельство народного депутата России В. И. Илюхина)
«Для меня вопрос чести — сообщить, что я знаю. Официальными органами и официальными средствами массовой информации замалчивается все, что связано с массовым убийством тех, кто был внутри Белого дома в этот трагический для России день… Всего в Белом доме было обнаружено около 1500 трупов, среди них — женщины и дети. Все они были тайком вывезены оттуда через подземный тоннель, ведущий от Белого дома к станции метро «Краснопресненская» и далее за город, где были сожжены». (Свидетельство офицера внутренних войск, опубликованное в «Независимой газете»)
«Рано утром 5 октября я подъехал к горевшему Белому дому со стороны парка. У палатки возле жилого дома лежало несколько расстрелянных молодых ребят без обуви и ремней, а у подъезда дома еще двое…
Я подошел к оцеплению очень молодых ребят-танкистов, и они сказали мне, что много трупов на стадионе, есть еще в здании и в подвале Белого дома[246].
7 октября во Дворце культуры ГУВД Москвы в присутствии начальника ГУВД Москвы и министра внутренних дел России прошла панихида и прощание с погибшими сотрудниками милиции. В Доме офицеров ОМДОНа прошла церемония прощания с пятью бойцами дивизии им. Дзержинского. Все погибшие, в том числе убитые в сражении с Таманской дивизией, объявлялись героями, павшими в борьбе с фашистами и бандитами из Дома Советов.
В тот же день прошли похороны погибших сторонников парламента и случайных людей. Этих случайных разные политические силы порой старались объявить «своими». Власть очень боялась уличных беспорядков и нового витка гражданской войны. Но обошлось.
Многие сторонники парламента и случайные жертвы не удостоились христианского погребения.
Трупы из Белого дома вывозили в крематории в черных полиэтиленовых пакетах. Что за люди погибли, сколько их было, какие имена? До сих пор не известно. Кого и сколько именно людей вывезли через тоннель к станции метро «Краснопресненская»? Куда? Есть ли у них могилы?
Если по этим людям служили панихиды, то только усилиями и памятью их родственников и знакомых. Причем многие родственники и друзья до сих пор не знают, куда выкинули прах их близких.
Множество людей просто сгорели дотла. Руководитель Московской пожарной службы генерал-майор Максимчук пересказал журналистам то, что увидели пожарные на горящих этажах: «Это не поддается описанию… Если там кто-то и был, от него ничего не осталось: горящие этажи превратились в крематорий». («Коммерсант-Daily» от 8 октября 1993 г.)[247]
И 7 октября, и позже людей продолжали расстреливать, они умирали от побоев в «фильтрационных пунктах» — например, на стадионе «Красная Пресня»[248].
Вообще жестокость удивляет — ведь для нее не было никакой необходимости. И мстить было тоже совершенно не за что.
«Установлены случаи закалывания штыком, раздавливания бронетехникой, а также выстрела в упор и последовавшего добивания лежавшего на земле человека штыком. Получены данные об отдельных эпизодах, которые говорят о возможности бессудных расстрелов гражданских лиц.
Некоторые военнослужащие и сотрудники милиции, участвовавшие в операциях по блокированию и «зачистке» кварталов, прилегающих к зданию Верховного Совета, совершали недопустимо жесткие, противоправные действия в отношении остановленных для проверки гражданских лиц, военнослужащих и сотрудников милиции, подозревавшихся ими в принадлежности к сторонникам Верховного Совета. После прекращения сопротивления и выхода из здания Верховного Совета многие народные депутаты Российской Федерации, сотрудники Аппарата Верховного Совета и граждане также подверглись противоправным, насильственным действиям со стороны сотрудников милиции. Некоторые граждане были убиты или получили огнестрельные и штыковые ранения различной степени тяжести. Между военнослужащими и сотрудниками милиции возникали перестрелки, сопровождавшиеся человеческими жертвами».
По данным Прокуратуры города Москвы, в период с 3 по 5 октября 1993 года в связи с происходящими событиями сотрудниками милиции было задержано более 6000 человек, из них почти половина без оформления документов. В следственные изоляторы без документов о взятии под стражу были помещены 348 человек. Всего до отмены чрезвычайного положения было задержано за административные нарушения 54 тыс. человек, за нарушение комендантского часа — 35 тыс. человек. При этом задержания нередко носили произвольный характер. В некоторых отделениях милиции происходили массовые избиения арестованных и задержанных.
Много можно узнать из доклада Комиссии Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в городе Москве 21 сентября — 5 октября 1993 года[249].
Судьбы задержанных людей очень различны — на кого попадешь. Правозащитниками из «Мемориала» «зафиксирован случай, когда есть серьезные основания подозревать, что гибель человека… наступила в результате побоев в милиции»[250].
Только одно уточнение — случай далеко не единственный, есть много подобных свидетельств. Вот другой случай — «Наташа Петухова, 19-ти лет… О политических убеждениях Наташи сказать сложно. Она была очень доброй, отзывчивой девочкой, в то же время — самоотверженной, смелой — снималась в кино в качестве каскадера, занималась в школе выживания в экстремальных условиях.
Раненым у Белого дома и Останкино она носила медикаменты, делала перевязки. Считается, что во время штурма Останкино спецназом Наташа Петухова была еще жива, но сама ранена. Ее доставили в 111-е отделение милиции. Наташино тело выдали родственникам без одежды, с выбитыми зубами, множественными гематомами, пулей в затылке, четырьмя огнестрельными отверстиями в груди (стреляли «разрывными»)[251].
Кто и зачем пытал девушку, медленно ее убивал? Или было еще более отвратительное преступление, виновники которого «заметали следы»?
Живых и мертвых путали, прятали от родных. 7 октября родителям 19-летней Наташи Петуховой выдали труп седой 45-летней женщины. Кто была эта женщина, до сих пор никто не знает. Она сожжена или закопана безымянной; кто ее искал, кто ее ждал — уже не известно.
Когда шли официальные панихиды 7 октября, изувеченная насильниками Наташа или была еще жива, или лежала в штабеле других трупов, которые никто не отпевал. Которых власти старались «не замечать» и игнорировали изо всех сил.
О жертвах этих дней есть и вот такие сообщения: «ПАПИН ИГОРЬ ВЯЧЕСЛАВОВИЧ, 1955 г. р. (37 лет). Работал охранником. Убит 4 октября 1993 года в районе Дома Советов. Огнестрельное пулевое ранение таза. Будучи раненным, был зверски избит. Проживал в г. Москве. Остались вдова и сирота-сын. Мать умерла вскоре после гибели сына.
ПАРНЮГИН СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ, 1972 г. р. (21 год). Родился 26 апреля в г. Москве. Окончил Московское речное училище по специальности «рулевой-моторист». Работал на теплоходе «Серго Орджоникидзе» Московского речного пароходства. По характеру — романтик-мечтатель, заботливый внимательный сын, щедрый, любящий делать подарки, дарить цветы. Не терпел несправедливости ни в какой форме. Занимался в клубе «Юных моряков», затем служил на Северном флоте. Убит 4 октября 1993 года у Дома Советов. Жестоко избит. Резаные раны коленных суставов. Множественные огнестрельные пулевые ранения: таз, бедро (сзади). Добит раненый выстрелом в голову (спереди назад). Проживал в г. Москве»[252].
Могло быть и хуже
Гражданская война 1993 года вспыхнула лишь на мгновение, буквально на несколько дней. Она вполне могла длиться намного дольше и оказаться несравненно страшнее.
Еще 2 октября Хасбулатов говорил журналистам, что Верховный Совет будет сопротивляться до конца. Если будет надо, он покинет Москву… Хотя и не уточнил, куда собирается переехать.
Уже начиналось расслоение армии на готовых поддержать парламент и готовых поддержать Ельцина. Еще неделя-две — и одна часть армии пошла бы на другую.
Есть и еще свидетельства, которые приходится обсуждать… Хотя делать это просто опасно… Дело в том, что 4–5 октября в Москве были какие-то «другие»…
Установить это с полной достоверностью уже нельзя, потому что все сведения о прибывающих в Москву в дни гражданской войны и убывающих из нее — уничтожены. Это уже само по себе чрезвычайно интересный, о многом говорящий факт.
Конечно, и появление иностранных снайперов «необходимо» было непременно скрыть. Но в том-то и дело, что кроме них при штурме Дома Советов видели других иностранцев. Об этих «других» мне рассказывали минимум три человека. Не буду называть их; двое — члены красноярского РНЕ, которые участвовали в событиях. Один рассказывал, что, уходя из горящего Дома Советов подземным ходом, он отстреливался от каких-то непонятных «восточных людей». Не чеченцев, вообще не кавказцев… А не знакомых ему и не понятных, в странной форме.
Другой, выходя из Белого дома в числе 700 сдававшихся, видел странных «восточных людей», причем одни из них были в незнакомой форме, а другие одеты в гражданское. Еще он видел «иностранных жидов». Почему именно «жидов»? Потому что у них на рукавах формы была «звезда Давида». Почему иностранных? А просто «вид у них был такой».
И «жиды», и восточные люди никого не били и никого никуда не волокли, они только наблюдали. Стояли и наблюдали.
Подробнее и точнее всех рассказывал о «других» человек совсем другого статуса, выходивший из подвалов Белого дома вести переговоры. Он сразу определил, что «восточные люди» в форме — это палестинцы: он знал эту форму. Восточные люди без формы держались вместе и с палестинцами не смешивались. На их счет мой информатор не был уверен — курды это или саудовцы? А может, это были не те и не те, а кто-то моему собеседнику не известный.
«Иностранных жидов» он тоже очень четко определил — «бейтаровцы, только не из Израиля, а из Америки».
— Почему именно из Америки?
— Они резинку жевали…
По моим представлениям, Бейтар — организация молодежная, и я спрашиваю:
— Совсем молодые они были?
— Не все… Здоровенные дядьки, накачанные… Бицепсы размером с мою голову.
Он тоже говорил, что «другие» ни в каких событиях участия не принимали, никого не трогали — просто стояли и смотрели.
Я ничего не знаю о присутствии в Москве ни иностранных наемников, ни добровольцев. Добровольцы совершенно реальны: в августе 1991 года в США, в Австралии уже шла запись в дружины — ехать в Москву, помогать русским воевать с коммунизмом. Они не успели никуда поехать — все произошло стремительно: началось 19 августа, кончилось уже 21 августа. Теперь срока с 22 сентября вполне могло и хватить.
Кстати, в Югославии (у сербов и черногорцев) сражались и добровольцы из России и такие же добровольцы из Италии и Германии (у хорватов).
В Москве могли быть и наемники. Вероятно, придерживали их на крайний случай, а что какая-то группа все же полезла в подвал… Так ведь во всякой профессии должны быть свои энтузиасты. Трудно стало «восточным людям» стоять и ждать, не проверив, а каковы русские в бою?!
В любом случае, вполне возможно, было вмешательство еще и международных сил, как в Югославии. Наше счастье, что все кончилось так быстро.