А после нескольких таких подходов я расположился в удобном кресле, где один из цирюльников побрил меня, подровнял причёску и усы.
Осталось только одеться в чистое, что я и сделал. За то время, что мы парились и мылись, одежду постирали и привели в порядок.
Выйдя из бани, я понял, что, похоже, заново родился. Было так легко.
Я расположился на крыльце бани в уютном плетёном кресле из ротанга. Вытянул ноги.
Тут меня ждал ароматный земляничный чай. Его приготовили из листьев зелёного чая, свежей земляники и мёда. Он был подан служанкой в стеклянном стакане, вставленном в подстаканник с вычурным узором, которым обычно мороз украшает окна домов. Немаловажной деталью было то, что кипяток наливали из дровяного самовара, из-за чего вода была с соответствующим ароматом. А топили его, похоже, дровами из вишни, чувствовались вишневые нотки.
Хорошо!
От удовольствия подкрутил усы.
Я один вышел из бани.
Ивана сейчас стригли и брили, а Семён всё не мог успокоиться: открывал для себя по новой русскую парную с вениками, сухую финскую и хаммам. В последнем он почему-то застревал дольше всего, заставляя банщика делать ему массаж, окутывающий тело в крупную мыльную пену.
Я спокойно попивал чай, наблюдая за солнцем, которое уже клонилось к горизонту. Ещё часа три и стемнеет. Небо было чистое, голубое. Птиц не было, здесь летали только огромные стрекозы размером, наверное, с чайку.
Заметил детей, которые гонялись по газону перед усадьбой за кем-то небольшим. Они пытались ударить вечно вырывающуюся жертву палкой или насадить её на толстый прут.
— Милейший, это за кем дети так носятся? — спросил я банщика, вышедшего ненадолго передохнуть, пока Семён остывал в купели.
— Вот же сорванцы, — широко улыбаясь ответил он, мельком взглянув на происходящее, — нет, чтобы охрану позвать, решили сами убить огненную ехидну.
У меня сразу в голове появился образ этого чудовища из бестиария. Огненная ехидна относилась к слабым тварям. Но она могла убить неподготовленного человека, выбросив из своего тела колючку, которая вмиг парализовала жертву, а через несколько секунд загоралась.
По всей видимости, детям удалось проткнуть тварь прутом. Раздался хлопок, и ехидна на конце прута заполыхала, словно облитый бензином мяч.
Дети какое-то время ещё радостно визжали, а потом разбежались в разные стороны искать новую жертву.
Ну у местной ребятни и развлечения!
Теперь понятно, почему про тех, кто провёл детство в колониях, говорят, что они бесстрашны и способны разделаться со слабым монстром голыми руками. Эти детишки ещё играли в самой безопасной из колонии Российской империи.
С какими же тогда тварями играют дети, растущие за внешним кольцом?
Антон вроде тоже детство провёл не в самом безопасном месте. Рядом с имением его деда проходила западная граница империи, но я не могу у него найти воспоминаний об играх с монстрами.
— Антон Всеволодович, — вырвал меня из размышлений лакей, появившийся тут словно из-под земли, — вас велено позвать к ужину, который начнётся уже через тридцать минут.
Я оглянулся на дверь, в которую исчез цирюльник. Где там мои друзья, они выходить-то вообще собираются?
— Не стоит о них беспокоиться, ваше благородие. Их покормят и развлекут, — лакей словно прочитал мои мысли.
По всей видимости, в основную усадьбу был приглашён только я.
Семь часов вечера. Город Новгородск. Имение Пестова.
— Княжна, — я поцеловал протянутую руку, — рад нашей новой встрече.
— Минский, а вы изменились, — она слегка кивнула мне.
— Поменял только парадный костюм на дорожный.
— Нет, — сестра Пестова пристально посмотрела мне в глаза, — вы заматерели.
Я пожал плечами.
Женщина уже не казалась такой опасной, как в первую встречу. По крайней мере, она сейчас не пытается меня убить. Таисия Павловна, жена адмирала Жимина, а по совместительству младшая сестра Пестова, была спокойна и сдержана — вот она, настоящая аристократка.
В столовую главного дома вбежали пятеро детей возрастом от трёх до десяти лет. По-моему, именно их я час назад видел во дворе, гоняющими огненную ехидну.
Четверо парней и одна девочка лет шести, которая как две капли воды была похожа на мать.
Они быстро расселись за столом, принявшись набивать рты. Складывалось впечатление, что у детей появилось какое-то новое дело, к которому нужно побыстрее вернуться.
Вскоре появился Уваров. Он поклонился княжне и сухо поздоровался со мной. Затем подошёл к Таисии Павловне и тихо ей доложился.
«Хочу знать, о чём они говорят», — предупредил я внутреннего попутчика.
«Уваров сказал, что выполнил все распоряжения княжны, но она всё равно им недовольна», — ответил мне Антон, подслушавший разговор.
Затем доверенный князя поклонился и удалился прочь из столовой.
— Я сегодня побывала на большой земле, — после трапезы начала княжна, — была порядком удивлена, что вы, Антон, успели так быстро прославиться в городе. О вас говорят как простые люди, которым вы помогали во время прорыва, так и пограничная стража. Капитан Иванов очень лестно отзывался о вас и ваших подвигах.
Я кивнул.
— Когда же я зашла в гости к губернатору, то пообщалась с его дочкой Анастасией, — княжна слегка помотала головой. — Кажется, Минский, вы влюбили её в себя.
— Хе… — я чуть не поперхнулся чаем, услышав такое.
— Губернаторская дочка ещё та сорвиголова, будьте осторожнее, Антон. От бандитов вы её уже спасли, смотрите, чтобы кто-то теперь не спас её от вас, — Таисия Павловна лукаво улыбнулась.
Что-то говорить в своё оправдание здесь было бесполезно. Видно, княжна знает намного больше меня.
— А вы слышали, что говорят в Чусовом о вас? — посмотрев мне в глаза, спросила она.
Я пожал плечами.
— Что вы, Антон, человек не только слова, но и дела.
— Таисия Павловна, — обратился я, — а зачем вы ездили в Чусовой, разве здесь сейчас не безопаснее?
— Безопаснее, хотя сейчас у нас в империи, похоже, нигде не безопасно. Но в чём-то вы правы. Пожалуй, в ближайшее время не стану посещать большую землю, но сейчас нужно было связаться с братом. Прямая связь со столицей есть только там.
Я продолжал слушать, не перебивая княжну, спокойно попивая очередную чашку чая.
— После того как вы навестили меня в Москве, срочно пришлось ехать в колонии. Я успела как раз вовремя, на следующий день после нашего с детьми перемещения в «Точку» телепорт взорвали.
— В колониях тоже были волнения? — поинтересовался я.
— Нет, вы что. Здесь был Дмитрий Михайлович, он быстро навёл порядок и сразу же начал решать проблему. В отличие от его старших братьев.
— Насколько я слышал, главного претендента на престол убили в столице.
— Да, — согласилась со мной княжна, — вы знаете, при каких обстоятельствах?
— Нет, откуда, я эту-то новость случайно узнал.
— Николая подорвали бомбисты во время его развлечений с проститутками, — недовольно выпалила Таисия Павловна, — не нагулялся, у него пять жён и ещё столько же претенденток. В столице волнения, а он по борделям шляется.
Княжна мельком посмотрела в мою сторону. Пыталась понять, не осуждаю ли я её за излишнюю болтливость в отношении императорской семьи.
— Если старший всё по борделям, то средний, Максим, в Европе пристрастился к азартным играм, — она продолжила почти шёпотом, — говорят, что он уже почти все свои деньги проиграл и заложил дарованное батенькой при рождении Павловское имение. Я не спорю, он дипломат от Бога, поэтому его Император и назначил курировать внешние связи, но вот управленец он, мягко говоря, ужасный.
— Так смута в столице всё ещё продолжается? — уточнил я.
— Она там только разгорается, — княжна вновь повысила голос, — вскоре тут всё будет полыхать, если, наконец, у власти не окажется достойный лидер, за которым пойдут многие.
— У вас есть решение?
— Решение есть у моего брата. Кирилл убеждён, что лучший наследник для империи это Дмитрий. Младший из претендентов на престол. Совет самых крупных и влиятельных родов, собравшийся полторы недели назад в столице, готов рассмотреть этот вариант.
— Так в чём же проблема? — поинтересовался я.
— В том, что Дмитрию власть не нужна. Поэтому, Антон, нужны вы, — Таисия Павловна прищурилась.
— Я?
— Вы, Антон. В своё время на Дмитрия могли оказать влияние только его друзья: мой муж Роман Жимин, брат Кирилл Пестов и ваш покойный отец Всеволод Пожарский. При этом последний имел в компании наивысший авторитет.
— Это всё замечательно, но не проще ли вашему брату или мужу поговорить с ним?
— Антон, это невозможно. Они сейчас в столице пытаются склонить чашу весов на сторону Дмитрия Романовича, и, я думаю, у них всё получится. Вы же, как потомок своего отца, можете попробовать убедить Дмитрия. Хотя бы приехать в столицу.
— Не думаю, что он послушает меня. Я всё же не отец, к тому же я не знаю, какой он был.
— Вот вы, — княжна положила свою ладонь на мою руку, — заодно и расспросите Дмитрия о своём отце. Думаю, ему будет приятно вспоминать былое.
«Давай, соглашайся, — раздался в моей голове голос внутреннего попутчика, — мы ничего не теряем. Зато я узнаю что-то об отце. А ты — об открытии обратного телепорта. Ты же хотел».
— Когда можно будет организовать эту встречу? — спросил я Таисию Павловна.
— Послезавтра утром, — улыбнулась княжна.
Двумя днями позже. Новгородск. Аудиенция у Дмитрия Михайловича Романова.
— Антон Всеволодович, проходите, вас ожидают, — меня пригласил в кабинет секретарь.
Я сейчас находился в здании администрации колоний в центре Новгородска. Это было большое величественное сооружение в стиле барокко, чем-то похоже на здание кунсткамеры в Петербурге. Там хранилась большая коллекция чучел монстров, каких только можно встретить в империи.
Так вот, в этом доме посередине была башенка, именно в ней и находился кабинет Дмитрия Михайловича.