В подтверждение своих слов я вновь поворачиваюсь к нему и смотрю в его невероятные глаза. Вчера он обыграл меня по всем фронтам, но сегодня я снова в ресурсе. Нет, я не маленькая потерявшаяся девочка, которую нужно спасать. Я та, кто в восемнадцати лет заботится о себе сама, и до вчерашнего момента прекрасно с этим справлялась.
— Вчера я сказал, что ты для меня особенная. Это правда.
Он не пытается меня тронуть или польстить. Он произносит эти слова гневно и с с вызовом, после чего подхватывает пиджак, перекинутый через спинку барного стула, и выходит из кухни. В прихожей раздается шорох надеваемой обуви, и когда я, хромая, выскакиваю, чтобы его проводить, Саввы уже нет.
14
— Константин Борисович, я прекрасно понимаю, что имеет в виду ваш заместитель, и поверьте, в ситуации десятилетней давности я бы первая подняла руку в знак согласия. Но не сейчас.
Я беру намеренную паузу и смотрю в глаза генеральному. Давай. Возьми в руку эту чертов карандаш и готовься меня слушать.
Пальцы Андреева пробегаются по остро отточенному карандашу с надписью «Ландор», пару секунд постукивают по нему, но не поднимают.
— Излагай свою точку зрения, Мирра. Матвея Андреевича я уже накануне выслушал.
В этом никто и не сомневался. Именно поэтому на лице Андреева в данный момент процветает снисходительный скепсис. В одном Гордиенко не откажешь: он умеет быть убедительным. Наверняка с пеной у рта вещал о своей великой миссии поддержания имиджа «Ландор». На словах этот мудак исключительно чистоплотен и высокоморален.
— Во-первых, я хочу развеять мифы о том, что Лисицына продает низкосортный ширпотреб. Это не так. «Лаурель», «Седерма», «Риволис» с успехом сотрудничают с «Аэлитой». Если нужен будет более подробный обзор их ассортимента в качестве доказательств, я могу запросить данные в отделе Ледовского.
— Допустим. Дальше.
— Я хочу обратить ваше внимание на то, как сильно изменился рынок за последние годы. Если раньше на полках косметических супермаркетов стояли лишь признанные мировые бренды, то сейчас едва ли не половину площадей занимает более доступная Азия и масс-маркет. Продавец любит своего покупателя настолько, что дает ему выбор. «На лицо вы можете намазать элитный крем от «Ландор», а для тела возьмите корейское молочко для тела. Оно тоже хорошее, но обойдется дешевле, чем то же масло от «Ландор»». «Видите, мы не снобы, — говорят они. Мы любим вас и заботимся о вашем кошельке».
— Так почему мы не можем перестать быть снобами и не внедрим нашу базовую линейку в сеть демократичных супермаркетов? Почему не позволяем огромной части населения узнать о себе? Постоянные покупатели «Аэлиты» — это женщины от двадцати трех до пятидесяти пяти лет со средним уровнем достатка. В один прекрасный день, увидев нашу продукцию на полках любимого магазина, они захотят побаловать себя чем-то лучше надоевшего «Лаурель». Женщины любят радовать себя в любом настроении, и они не преминут похвастаться приобретением подруге, сделав ее нашей потенциальной клиенткой. И возможно, в следующий раз зайдя с подарочным сертификатом в тот же «Серебряный гранат», из всех бесчисленных брендов эти женщины выберут именно нас. Потому что знают, что «Ландор» не снобы, прячущиеся за глянцевыми витринами с пугающими ценниками. Мы их друзья, с которыми они уже знакомы. Времена меняются, Константин Борисович. Надоевшие лица в экранах телевизорах уже отбросили свое высокомерие и с радостью объединяются с молодыми дарованиями, обитающими на YouTube. Не вижу причин не поступить так же и нам, пока остальные не додумались.
Закончив свой пространный монолог, я смотрю на руки генерального. Карандаш зажат в его кулаке, но он им не постукивает.
— YouTube, говоришь, — изрекает он, задумчиво хмуря седеющие брови. — Надо подумать… Надо подумать.
Может быть, в этом дело? В его возрасте, в котором становится все сложнее управляться с новшествами? Андреев не может не понимать, какую прибыль нам может сулить сотрудничество с «Аэлитой». На цифры его мозг всегда был идеально настроен.
— Иди, Мирра Георгиевна. Тебе еще отчет мне отправить. Я подумаю пока.
Я ненавижу уходить без результата, но сейчас выбора у меня нет. Давить на генерального не получится — он этого категорически не любит.
— Мирра, — Андреев вновь окликает меня, когда я берусь за дверную ручку, и его голос смягчается. — Чувствуешь себя как? Может, еще пару выходных возьмешь?
Развернувшись во имя должностной иерархии, я вежливо ему улыбаюсь:
— Нет нужды, Константин Борисович. Со мной все хорошо. Отчет будет у вас на почте в течение часа.
Прикрыв дверь, я иду к себе. Из-за травмы пришлось временно отказаться от каблуков в пользу мягких балеток, и теперь я перемещаюсь беззвучно как ниндзя. Кто бы мог подумать, что мне будет настолько не хватать цоканья набоек.
В кабинете я по инерции проверяю мобильный. Понятия не имею, что собираюсь там найти: маме я звонила вчера вечером, Вика прекрасно знает, что в рабочее время меня беспокоить не стоит, а Никите вряд ли пришло в голову связаться со мной после СМС, отправленного ему пару дней назад: «Чтобы не тревожить твою занятость, уведомляю, что рубашки я отправила к тебе домой курьерской службой. Теперь нас официально ничего не связывает. Желаю продуктивного рабочего дня».
Неужели надеюсь, что Савва напишет? Да, нет, глупости. Он ведь даже не знает моего номера.
С того момента как он покинул мою квартиру, прошла почти неделя, а он ни разу не появился.
*********
— Привет, Вик, чем занята? — я отхлебываю вино из бокала, уставившись на свое отражение в зеркале. Уставшая я какая-то. На массаж лица, что ли сходить?
— Дай-ка подумать, — отвечает подруга тоном дознавателя. — Сегодня вечер пятницы, ты звонишь мне сама и спрашиваешь, чем я занимаюсь. Неужто наша бизнес-леди решила выбраться потусить?
— Вроде того. Вернее, есть во мне такое намерение. — И помолчав, признаюсь: — Настроение паршивое, если честно. Хочется отвлечься.
— Се-е-емен! — громко выкрикивает Вика, не удосужившись прикрыть трубку ладонью. — Я с девчонками встречусь? Все равно ты свой футбол будешь смотреть.
Мне не удается прочувствовать свою вину за то, что выдергиваю подругу из лона семьи в пятничный вечер — столько энтузиазма слышно в ее голосе. Даже будучи замужней, Вика остается куда свободнее меня.
— Давай через два часа в «Ди-клабе», — энергично предлагает динамик. — выпьем по коктейльчику, а потом, может, еще куда-нибудь двинем.
— Давай, — соглашаюсь я и, отставив недопитый бокал на комод, разглядываю туфли. Интересно, я уже смогу в них влезть?
**********
— Ну и чего ты пригорюнилась, душа моя? — сощурив эффектно подведенные глаза, Вика смотрит на меня поверх засахаренного ободка бокала. — На работе проблемы?
— Можно и так сказать, — неопределенно отвечаю я, не желая обременять подругу не интересующими ее подробностями проволочек с «Аэлитой». — Но и вообще… Наверное, период в жизни такой.
— Только не говори, что расстраиваешься из-за разрыва с этим мороженым овощем Никитой. Потому что…
— Нет, нет. Он тут совершенно не причем.
Никита действительно не причем, хотя бы потому, что за минувшую неделю я вспомнила о нем от силы дважды. Первый раз был, когда я по ошибке ткнула в его номер, который сразу же удалила из списка контактов.
— А что тот красавчик на спортивной тачке, с которым ты встречалась в «Скай-Лаундж»?
Я залпом осушаю остатки вина и возвращаю фужер на стол. Рассказать Вике или не рассказать? Хочется с кем-нибудь поделиться событиями той ночи, ведь невзирая на все «слишком», образ Саввы то и дело всплывает в голове. Все его волшебные пальцы, черт бы их подрал. Быть может и ему я обязана своим плохим настроением? Потому что какая-то иррациональная и тщеславная часть меня ждет, что он позвонит?
Я собираюсь с мыслями, думая, как получше описать ситуацию с Саввой без лишних подробностей, но знакомая фигура, появившаяся в дверях бара, меня отвлекает.
От досады я готова застонать. Стоило мне захотеть поднять себе настроение, как ему потребовалось прийти в то же место, что и я, чтобы окончательно его испортить. Улыбаясь администратору своей приторно-белозубой улыбкой, в бар заходит мой бывший муж.
15
— Эй, ты чего напряглась? — заметив мой взгляд, испепеляющий входную дверь, Вика начинает крутить головой по сторонам. — Пришел кто-то?
На секунду она застывает, а когда поворачивается, в ее глазах читаются сочувствие и растерянность.
— Блин… Ну надо же ему было именно сегодня и именно в этот бар прийти… Если хочешь, давай уйдем, Мир?
Звание «мудака» много лет плотно закреплено за Гордиенко, и лишь потому Вельдман Дмитрий Олегович скромно зовется мной «бывший муж». Так-то он тоже мудак знатный.
— Ну еще чего, — фыркаю я, указывая проходящему официанту на свой бокал с просьбой повторить. Свою комфортную дозу алкоголя я уже превысила, так что нет причин останавливаться. — Во-первых, я сюда первая пришла и здесь мне отлично сидится. Музыка классная, кресло удобное, вино отличное. С чего я должна уходить? А во-вторых, это Дима мне изменил, а значит это его прерогатива трусливо сваливать отовсюду, где появляюсь я.
Вика крутит в руках свой коктейль и, отхлебнув его, настороженно смотрит на меня:
— Все еще злишься на него?
Злюсь ли я? Не настолько, чтобы засорять мыслями о нем свою повседневность. Трехмесячная работа с психотерапевтом помогла.
Мы с ним поженились четыре года назад. Диме тогда было тридцать, мне — двадцать пять. Я не стремилась к отношениям и была занята развитием собственной карьеры в «Ландор», и Дима взял меня буквально нахрапом. Красиво ухаживал, сыпал комплиментами, водил в лучшие рестораны. Выходить замуж я не стремилась, но с ним все случилось так просто и естественно. Дима сделал мне предложение в доме своих родителей, и я, не раздумывая, ответила «да», потому что была уверена: он любит меня и с ним я непременно буду счастлива. Я и была счастлива, пока случайно не обнаружила в его телефоне переписку с другой женщиной.