Но Ромеро не нужна была заточка. И уж тем более — помощь Риггза. Байкер сказал, что он может помочь справиться с Уимсом. Но Ромеро ответил, что просто хочет посмотреть, как Палмквиста окунут в реальность.
Когда он дошёл до площадки, всё уже было кончено.
Охранники ничего не заметили. Отчасти оттого, что зеки взяли Уимса и Палмквиста в кольцо, а отчасти оттого, что они и сами всегда старались ничего не замечать.
Охранник не отложит журнал и не остановит зека, даже если начать насиловать его мать в трёх метрах от него самого. Ромеро знал, что лень, тупость и безразличие были их образом жизни.
Уимс уже возвращался к своим братьям у баскетбольных колец и не обращал внимания на Ромеро. А Ромеро не обращал внимания на Уимса.
Палмквист сидел на заднице и сплёвывал кровь и зубы в песок. Его левый глаз уже начинал заплывать, а нижняя губа была почти разорвана напополам.
— Ну что, понравилось? — подошёл к нему Ромеро, даже не собираясь подавать руку или высказывать сочувствие. — Начинай привыкать, Цыпа. Потому что, начиная с сегодняшнего дня, это ждёт тебя двадцать четыре часа семь дней в неделю. Сначала они будут тебя избивать, а потом… Ты же и сам знаешь, что будет потом?
Палмквист кивнул:
— Знаю. Я уже бывал в такой ситуации.
«Наверно, какой-то зек порвал ему задницу в Брикхейвене», — подумал Ромеро. Это бы его не удивило.
— Что ж, тогда ты знаешь, во что вляпался.
Но Палмквист лишь покачал головой.
— Этот чёртов нигер уже труп, только сам ещё не знает об этом, и тут я ему уже ничем не помогу, — теперь он улыбался окровавленными губами. — Сам увидишь, Ромеро, у меня есть туз в рукаве.
— А кое-что другое скоро будет у тебя в заднице, помяни моё слово, — ответил Ромеро.
Но Палмквист ничего не ответил.
5
После обеда Риггз сообщил Ромеро, что с ним хочет увидеться Чёрный Пёс. Нехорошо. Если в дело вступает Чёрный Пёс, то дело пахнет керосином.
Чёрный Пёс был членом группировки «Ангелы из Ада» и одним из «Грязной Шайки», которая являлась частью «Ангелов». Именно «Шайка» могла избить, покалечить, а то и вовсе убить, если кто-то нарушает правила банды или посягает на их наркотрафик.
Он был абсолютно бесстрашен, жесток и безжалостен. Психопат с взрывным характером. С его кровавой репутацией могли сравниться немногие в пределах этих стен. Его посадили на семьдесят пять лет за заговор с целью убийства.
— И какого хрена ему надо? — спросил Ромеро.
Риггз только пожал в ответ плечами:
— Не знаю, брат. Он подошёл к нам и сказал, что хочет с тобой о чём-то перетереть.
Под «нами» Риггз имел в виду банду Монголов. За пределами тюрьмы между Ангелами и Монголами гремели постоянные войны, но здесь, в Шеддоке, они сохраняли шаткое перемирие.
Ромеро нашёл Чёрного Пса в качалке. Тот выжимал штангу, вес которой впечатал бы обычного человека в землю. Пёс закончил подход и выпрямился, стирая футболкой пот с лица.
— Ромеро, — произнёс он. — Рад, что ты пришёл. Нам нужно поговорить.
Ромеро вздохнул и закурил.
— Слушаю.
— Речь пойдёт о твоём сокамернике, — начал Чёрный Пёс. — О мальке Палмквисте. Я хочу знать, каковы твои намерения в отношении него.
— Намерения?
Чёрный Пёс кивнул:
— В Брикхейвене случилась какая-то херня. Ты, наверно, слышал. И твой малёк в этом как-то замешан. Знаешь, там был парень, Донни Фриц. И он мёртв. Кое-кто считает, что это дело рук твоего малька.
— Палмквиста? — хохотнул Ромеро. — Мы вообще говорим об одном и том же мальчишке?
— Да.
— Это не может быть он, Пёс.
— А кое-кто считает по-другому.
— Тогда этот кое-кто — тупой кусок дерьма.
— Полегче, парень, полегче.
Даже Ромеро опасался Чёрного Пса.
Пёс был два метра ростом и весил девяносто килограммов, только на нём не было ни капли жира. Всё его тело было покрыто тюремными татуировками и большинство из них, при правильном прочтении, могли рассказать о том, кем он был и откуда пришёл, о том, что он сделал, и о трупах, которые оставил за собой.
А на выпирающих накачанных бицепсах красовалась кроваво-красная свастика.
Ему лучше не переходить дорогу.
Чёрный Пёс не стал уточнять, кто эти «кое-кто». Пока не стал. Но зная его и его окружение, можно предположить, что это кто-то из итальяшек, мексиканцев, байкеров или Арийского братства. Выбирай, не хочу.
— Послушай, Пёс, — стоял на своём Ромеро, — Палмквист — слабак. Он безобиден. Он просто не мог пришить кого-то, вроде Фрица. К тому же, я слышал, что Фрица и его сокамерника порезали после отбоя. Ну, и каким хреном этот малёк может быть замешан во всём этом?
Чёрный Пёс задумался.
Ромеро сомневался, что даже после соответствующего наставления из Палмквиста выйдет путный зек. У него не хватит духу, чтобы защищаться, и это просто-напросто делало его жертвой.
Когда Ромеро только оказался в Брикхейвене и его посадили в общую камеру, к нему подошёл старик по имени Скип Ханнэвей и спросил, за что его упекли.
Ромеро ответил, что пытался угнать тачку.
— Позволь мне рассказать, как тут всё устроено, сынок, — начал Скип. — Всё, что происходит за решёткой, вертится вокруг страха и ярости. Только с этими двумя эмоциями ты столкнёшься в этой клоаке. Первобытные инстинкты превыше всего. Ты должен научиться контролировать свой страх и использовать ярость. Только так можно выжить. Если кто-то пытается тебя задеть, ответь ему стократ. Заставь этих мудаков жалеть, что они родились на свет. Металлическая труба — то, что надо. Если видишь, что кто-то к тебе подходит, бей. Приложи по голове, раскроши коленные чашечки и переломай руки. Покажи им, что у тебя бешеный и неконтролируемый нрав, и они отстанут. Большинство зеков — трусы. Они будут маячить за твоей спиной и ударят только в спину, потому что не хотят, чтобы их ударили в ответ. Лишь немногие тут способны выйти лицом к лицу. Покажи им, что такое боль. Покажи им их собственную кровь… И ты удивишься, насколько покладистыми они станут.
Это был отличный совет. Ромеро воспользовался им уже на второй день, когда какой-то старый извращенец попытался к нему подкатить.
Но Палмквист?
Нет, у него нет внутри этого стержня.
Он бы так никогда не сделал.
Жизнь за решёткой — это безразличие охранников, скученность, нечеловеческие условия и дерьмовая еда. А в камере трясёшься от холода зимой и воняешь потом летом.
Пытаешься отогнать от лица мух, от волос — вшей, а от голых пальцев во время сна — голодных крыс. И если какой-то извращенец решит с тобой поиграть — просто бьёшь.
А если кто-то из зеков пытается вогнать тебе заточку под рёбра, как только ты отвернёшься спиной, его грех не покалечить.
Вот такие правила.
Везде есть правила.
Но Палмквист никогда не сможет играть по ним.
— Послушай меня, Ромеро. Услышь то, что я скажу. Донни Фриц связался с какими-то крупными игроками. Они не приняли того, что случилось в Брикхейвене, спокойно, и теперь хотят отыграться. Малёк пострадает, — пояснил Чёрный Пёс. — И я видел тебя сегодня. Когда Уимс пошёл к парнишке, похоже, ты собирался вмешаться. Это нехорошо. Ты претендуешь на этого малька?
— Нет.
— А вот это хорошо. Видишь ли, друзья Фрица разговаривали с Папашей Джо…
Чёрт. Папаша Джо, или Джозеф Скалатти, был арестованным наркоторговцем и членом мафии. Если он тобой заинтересовался, то нет дыры, в которой ты сможешь от него спрятаться.
У него была куча денег, многие зеки и надсмотрщики были у него подкормлены. За ним стояли не только итальяшки, но и банда байкеров, которую он держал ради грубой силы, и латиносы, господствующие над мексиканской мафией.
Ну, и если вам этого мало, то всё Арийское Братство тоже ходило под ним.
АБ были самыми жестокими и беспощадными белыми в этой тюряге. Впервые они появились в 1960х годах во время беспорядков в Сан-Квентин, и с тех пор завоевали себе самую кровожадную репутацию. В Квентине у Арийцев был приказ убивать на месте любого чёрного, которого они увидят. И они так и делали.
За последние годы их поведение несколько смягчилось, но они всё равно оставались невероятно жестокими и опасными. В отличие от большинства тюремных банд, которые полагались на силу в количестве членов, у Арийцев было одно жёсткое правило: чтобы попасть в Братство, нужно было кого-то убить, а чтобы выйти оттуда — только умереть самому.
А часть банды за стенами тюрьмы организовывала трафик наркоты для своих заключённых братьев.
Да, байкеры и сами были ужасны, но эти — просто фанатики.
Ромеро не хотел, чтобы Палмквиста избили или того хуже… Но он не мог выйти один против всей этой мощи.
— Теперь ты знаешь, как обстоят дела, — сказал Чёрный Пёс.
— Думаю, да.
Чёрный Пёс кивнул.
— Просто хотел дать тебе совет идти своей дорогой. Папаша Джо послал по его душу Жирного Тони, а ты ведь не хочешь влезать во всё это дерьмо?
У Ромеро всё внутри сжалось.
Жирный Тони был костоломом в банде и сейчас сидел два пожизненных срока за убийство. Огромный, злобный падальщик, выросший на улицах.
Человеческий монстр, который связался с худшими отбросами этого нездорового общества ещё в детстве, только открыв глаза на маске смерти, которую он называл лицом.
Вот таким был Тони. Сто двадцать килограммов весом, а ростом переваливаясь за два метра. Он был рождён чудовищем. Его все терпеть не могли, но итальяшки использовали в качестве костолома.
Самой большой радостью Жирного Тони было изнасилование новичков. Чёрных, белых — не важно. Но, если у тебя в заднице была дырка, он считал своим долгом ею заняться. Он начинал с побоев, которые играли для него роль ласк, а потом уже переходил к делу.
— Значит, Папаша Джо позволит этому хренову мудаку повеселиться вдоволь?
Чёрный Пёс пожал плечами.
— Никому это не нравится, но дело есть дело. Просто бизнес. Ты же не имеешь виды на малька, так?
Ромеро на это ничего не ответил.