Я сменил тему:
— Ты так и не сказала, сколько заплатила за очки.
Сидни вздохнула:
— Не очень много. — Она взглянула на нераспечатанные конверты у телефона. — Папа, почему ты до сих пор не достал счета из конвертов? Они лежат тут уже три дня.
— Не беспокойся, я их оплачу.
— Мама говорит, что ты всегда опаздываешь с оплатой не потому, что нет денег, а просто ты неорганизованный. Так что…
— Эти солнечные очки. Откуда они у тебя?
— Боже, чего ты привязался к очкам?
— Просто любопытно, где ты их купила. В торговом центре?
— Да, я купила их в торговом центре. С пятидесятипроцентной скидкой.
— А чек сохранила? Не случай, если сломаются или еще что.
Дочь посмотрела на меня в упор:
— Ты требуешь, чтобы я показала тебе чек?
— Я этого не говорил.
— Думаешь, я их украла.
— Повторяю: я этого не говорил.
— Говорил, папа. Два года назад. — Она встала из-за стола.
— Ты являешься в солнечных очках «Версаче», и я не имею права даже спросить?
Сидни молча двинулась к лестнице. Я наблюдал, вконец расстроенный. Ничего себе поговорили.
Пока я был в своей комнате, тоже собирался на работу, она спустилась на кухню. Я увидел ее выходящей оттуда с бутылкой воды и пошел проводить. Она направилась к своему «сивику». Оглянулась:
— Боюсь, что не выдержу и сбегу, если ты будешь таким все время. А что там живет Эван, я не виновата. Поверь, он не насилует меня каждые пять минут.
Я поморщился:
— Конечно. Но это просто…
— Мне надо ехать, — сказала она, садясь в машину.
Отъезжая, Сид смотрела на дорогу и не видела, как я помахал ей рукой.
На кухне рядом с яичной скорлупой с нарисованным человечком лежал чек на солнечные очки.
До автосалона «Риверсайд-хонда» я добрался быстро — на «Хонде-CR-V», казенной, фирма выдала в пользование, — и утро это выдалось спокойным, посетителей было мало. Только после полудня ко мне подошла пара пенсионеров под семьдесят. Их заинтересовала базовая модель четырехдверного «аккорда».
Старики что-то мямлили насчет цены — мы расходились на семь сотен долларов, — а потом я сказал, что отойду, передам их последнее предложение старшему менеджеру по продажам. На самом деле я зашел в комнату отдыха, съел шоколадный пончик, запил кофе и вернулся. Сообщил, что менеджер позволил скинуть им еще сотню. Затем добавил, что в ближайшие пару дней у нас проводится акция, и если они решат купить автомобиль сейчас, то бесплатно получат набор для пинстрайпинга.[4] И они согласились. Позднее я взял в отделе комплектации десятидолларовый набор для пинстрайпинга и прикрепил к заказу.
Потом, уже днем, посетитель, пожелавший сменить свой десятилетний фургон «одиссей» на новый, поинтересовался, сколько это будет стоить. На такой вопрос я всегда отвечаю вопросом. И не одним.
Я осведомился, является ли клиент первоначальным владельцем автомобиля, и, получив утвердительный ответ, спросил, проходила ли машина рекомендованное обслуживание. Клиент ответил уклончиво — мол, большую часть. Тогда я задал коронный вопрос:
— Попадала ли машина в аварии?
— О да, — признался он. — Три года назад я стукнулся. Пришлось менять весь перед.
Я объяснил, что это существенно снижает цену автомобиля. Его возражения, что перед был поставлен новый, приняты не были, и он ушел, недовольный суммой, которую я назвал.
За день я дважды звонил бывшей жене в Стратфорд, где она работала в одном из автосалонов Боба, и она дважды не отвечала. В оставленных голосовых сообщениях я спрашивал ее мнение о предложении Боба обессмертить нашу дочь, поместив ее фото на календаре, который будет висеть в туалете местного магазина шин «Гудиер».
После второго звонка в голове у меня кое-что прояснилось, и я осознал, что суета моя не из-за Сидни, а совсем по другому поводу. Оказывается, я до сих пор не могу успокоиться, что Сьюзен теперь с Бобом и с ним ей намного лучше, чем было со мной. И виноват я сам.
Продажей машин я начал заниматься с двадцати лет и неплохо в этом преуспел. Но Сьюзен считала, что я способен на большее. Хватит работать на других, говорила она. Пора заводить свое дело, менять жизнь к лучшему. Мы могли бы отдать Сид в престижную школу и себе обеспечить хорошее будущее.
Отца я потерял довольно рано, в девятнадцать, но он оставил нам с матерью приличное состояние. Несколько лет спустя случилась беда, маму сразил инфаркт. И вот тут я, получив наследство, решил последовать совету Сьюзен. Открыл свое дело.
И очень быстро все просадил.
Все беда в том, что я не был способен мыслить масштабно. Одно дело заниматься чем-то конкретным — например, продавать автомобили. В этом я был хорош. Но руководство предприятием оказалось мне не под силу. Я многого не понимал, все время норовил сам работать с клиентами, позволял другим принимать за меня решения, как потом оказалось, плохие, разрешал сотрудникам садиться мне на шею, ну и, конечно, воровать.
В результате потерял все: вначале бизнес, затем прекрасный родительский дом, а потом и семью.
Начались взаимные обвинения. Сьюзен корила меня за разгильдяйство, я ее за то, что вовлекла меня в эту авантюру.
А Сид говорила, что если бы мы любили ее по-настоящему, то никогда бы не расстались, несмотря ни на что. Мы возражали ей, что не в этом дело, что мы ее любим, но она не верила.
Сьюзен нашла в Бобе то, чего не было у меня. Он был честолюбив и амбициозен. Стоя на одной ступеньке, все время стремился подняться на следующую, а затем на следующую. У него было три автосалона подержанных машин. Начав ухаживать за Сьюзен, он тут же подарил ей «корвет». Вот это размах.
В общем, рабочий день закончился, и в шесть я отправился домой. Как всегда, с некоторым сожалением. Потому что, получая с каждого проданного автомобиля комиссионные, лучше всего сидеть на работе до закрытия магазина. Ведь все время думаешь, что как раз в тот момент, когда ты вышел за дверь, в автосалон явился покупатель с толстой чековой книжкой в руке и спрашивает тебя. Но не сидеть же в самом деле каждый день допоздна.
Я заказал по телефону пиццу, как хотела Сид, и начал думать о том, как буду заглаживать неприятный утренний инцидент с солнечными очками.
В семь ее не было, и главное — не позвонила предупредить, что приедет позднее, что обычно всегда делала.
Может, у них там кто-то заболел или еще что и ей пришлось остаться на следующую смену? Может, она не позвонила, потому что разозлилась из-за очков?
Все так, но ближе к восьми я стал беспокоиться. Смотрел на кухне новости по Си-эн-эн. Диктор сообщал о землетрясении в Азии, а меня это не волновало. Я перебирал варианты, где сейчас может находиться Сид.
Иногда после работы она встречалась с Патти или другой своей приятельницей, и они шли в торговый центр посидеть в закусочной.
Я позвонил ей на мобильный. Она не ответила. Пришлось оставить сообщение.
— Привет, дорогая. Пиццу скоро привезут. Позвони, скажи, что ты еще хочешь на ужин.
Подождав десять минут, я решил, что пора позвонить в отель. Только собрался снять трубку, как зазвонил телефон. Я ответил, даже не посмотрев на определитель номера:
— Так что еще приготовить к пицце?
— Подай анчоусы, — раздалось в трубке. Это была не Сид, а Сьюзен.
— О, — произнес я, — привет!
— Чего ты днем так разнервничался?
Я вздохнул:
— Меня удивляет твое равнодушие. Боб с Эваном советуют ей стать моделью, а тебе хоть бы что.
— Ты неправильно понял. Тим. Они просто пошутили.
— А то, что сын Боба живет с вами, тебя устраивает?
— Ну и пусть живет. Они же как брат и сестра.
— Нет. Я помню себя в девятнадцать, так… — В телефоне замигала лампочка. — Послушай, — поспешил сказать я, — мне звонят. Обсудим это в другой раз, ладно?
Сьюзен что-то пробормотала и положила трубку, а я переключился на другого абонента.
— Алло.
— Мистер Блейк? — произнес женский голос.
— Да.
— Тимоти Блейк?
— Да.
— Я звоню от фирмы «Окна и двери Ферфилда». В ближайшее время мы начинаем в вашем районе…
Я положил трубку. И тут же набрал номер телефона «Бизнес-отеля». Дождался двадцатого гудка и разъединился. Затем схватил куртку, ключи и погнал машину в отель. На стоянке осмотрелся. «Сивика» дочери нигде видно не было. Может, она поставила его с другой стороны здания? Теряясь в догадках, я направился ко входу в отель, где Сид уже проработала две недели.
Стеклянная дверь раздвинулась, пропустив меня в вестибюль. Мои надежды не оправдались. За стойкой регистрации стояла не Сид, а парень лет двадцати пяти, может, чуть старше. На его именном жетоне значилось «Оуэн».
— Чем могу помочь? — спросил он.
— Вы не скажете, где сейчас Сид?
— Извините, я не расслышал.
— Дело в том, что Сидни — моя дочь.
— Вы знаете, в каком номере она остановилась?
— Да нет же. — Я покачал головой. — Она здесь работает. Именно здесь, за этой стойкой. Я ждал ее дома к ужину. Она не пришла и не позвонила. Вот я и решил подъехать посмотреть — может, ее оставили на вторую смену.
— Не понимаю, о ком вы говорите.
— О Сидни Блейк. Вы что, ее не знаете?
Оуэн пожал плечами:
— К сожалению, нет.
— Вы новичок?
— Нет. Впрочем… — Он улыбнулся. — Я полагаю, шесть месяцев — это не срок. Так что меня вполне можно считать здесь новичком.
— Сидни Блейк, — повторил я. — Она работает в отеле две недели. Ей семнадцать, блондинка.
Оуэн снова недоуменно пожал плечами.
— У вас есть список сотрудников или график их работы? — Я начал выходить из себя. — И вообще: может мне здесь кто-нибудь сказать, где ее найти?
— Подождите пару секунд, — попросил Оуэн. — Я схожу за дежурным менеджером.
Оуэн скрылся за дверью позади стойки и вскоре вернулся с худощавым красивым темноволосым мужчиной лет сорока. На его именном жетоне было написано «Картер».