— Как мне поговорить со старшим офицером?
— Я старший офицер, — сказал Охэнзи.
Француз недоверчиво посмотрел на шамана, который отказался вынимать из волос косточки и перья птиц, как я его не просил.
— Вы капитан?
— А, вам нужен капитан? Так бы и сказали. Он отдыхает и просил его не тревожить.
— Я хотел бы поговорить о ваших пленниках. Офицерах.
— Поднимайтесь на борт, сир. Кстати, вы ещё не отдали свои пистоли.
— Они очень дорогие.
— Вот и поднимайтесь. Всё и обсудим. Матросы, помогите господину офицеру.
Из орудийных портов высунулись дула мушкетов с зажжёнными фитилями.
Офицер поднялся по штормтрапу. На палубе матросы бесцеремонно забрали у него и пистоли, и шпагу, и кинжал. Жозеф и не сопротивлялся.
— Вы тоже, все наверх, — крикнул кто-то из индейцев морякам, сидящим в шлюпках и те полезли по верёвочным лестницам наверх.
Прямо тут же в шлюпки спустились переодетые во французскую форму индейцы. Один из них надел шляпу с пером, снятую с Жозефа — капитана королевского флота Франции.
Шлюпки долетели до берега быстро. Десант индейцев также быстро преодолел береговой склон. Ударило четыре выстрела базуки. Восстановленные и дополнительно укреплённые ворота разлетелись вновь. Индейцы вбежали в форт не встретивший их ни выстрелом, ни вскриком.
Вбежав в ворота форта, я не увидел ни одного защитника. Только в окнах двухэтажного особняка промелькнули чьи-то тени. На стенах крепости то там, то сям стояли караульные солдаты, вооружённые копьями, шпагами и луками.
Мои бойцы распределились по обе стороны от ворот и держали под прицелом двор форта.
На небольшой башенке стоял господин в широкополой шляпе с перьевым плюмажем. Он неловко махнул мне рукой и стал спускаться по спиралевидной лестнице.
— Мы не ожидали вас видеть, господа, — произнёс он.
— Прикажите сложить оружие, господин Соволь Де Ла Вилланти. Как бы чего не вышло. Мы буквально на минуточку. Чтобы проверить чистоту ваших помыслов и исполнение договорённостей. Мы заберём ваш порох. Он вам больше ни к чему. Мы защитим вас от британцев. А вы получите своих офицеров.
— Как мне к вам обращаться? Господин…
— Повелитель Земель Большой Реки король Вихо Кохэн Лэнса. Можно просто — ваше королевское величество.
Соволь Де Ла Вилланти ошеломлённо смотрел на меня.
— Вы удивлены, что я сам лично участвую в захвате форта?
Губернатор качнул головой.
— Я воин и мне это интересно. Ваш Людовик Четырнадцатый ведь тоже водит свои войска в сражения?
Губернатор снова утвердительно качнул головой.
— Ну вот… Распорядитесь наконец, а то сейчас корабль откроет огонь, если мы не дадим сигнал.
Господин Соволь подозвал уже появившегося рядом офицера:
— Дюрвиль, прикажите всем сложить оружие и пусть сойдут со стен. Надо погрузить весь порох в шлюпки.
— Слушаюсь, господин губернатор, — угрюмо буркнул офицер и побежал по трапу на стену.
Глава четырнадцатая
— Ну вот, я выполняю своё обещание, — сказал я, высаживая на берег братьев Ле-Муан. — Прощайте, господа. Но, полагаю, мы ещё свидимся.
— Вы не оставите нам шлюпок? — Спросил Пьер.
Я молча покачал головой. Эти братья французы меня утомили. Когда поняли, что я всё же намереваюсь оставить их живыми и здоровыми, они замучили меня просьбами и уговорами.
Отвалив от берега, шлюпки двинулись к кораблю, а мои мысли отключились от французов и переключились на англичан.
В тот же день мы взяли направление в сторону Филадельфии. Отойдя примерно на десять миль от берега, мы поймали течение и бриз с берега и двинулись на юго-запад. Мне не хотелось напороться на какую-нибудь отмель, и я решил положиться, в буквальном смысле, на течение.
Хоть оно сейчас и уносило наш фрегат в противоположную от нашей цели сторону, но я знал, что лучше потерять сейчас день, и выйти на мощный поток, движущийся на восток, чем пробиваться вдоль берега и против ветра, и против течения несколько суток.
В школе у нас был хороший учитель географии, который относился к своей работе без формализма и так давал материал, что он вкладывался в голову сам. Из его пояснений я знал, что тёплое течение проходит через Мексиканский залив мимо Филадельфии. Этого мне было достаточно, чтобы выбрать самый экономичный режим плавания.
Милях в ста пятидесяти мы постепенно влились в поток почти сравнявшийся со скоростью фрегата. Как измерять скорость и пройденный путь простейшим узловым лагом с поправками на течения, я не представлял. Да и не было таких способов в то время, скорее всего.
Именно поэтому я и «положился» на течение. Пеммикана мы заготовили достаточно, воды тоже, однако экономить стали сразу по выходу в море. Пеммикан — это переработанное в муку сушёное мясо бизонов, смешенное с жиром и травами. Очень, я вам скажу, питательный продукт.
Такое мясо режут на очень тонкие и длинные пласты. Такие тонкие, что муха не откладывает на них личинки, и мясо можно вялить на открытом воздухе. Потом его досушивают возле костра и перетирают в муку.
Из пеммикана индейцы приготавливают прекрасные супы, добавляя бобы или корнеплоды. Но и в натуральном виде это было отличное пропитание для путешественника. Из пяти килограмм мяса получался один килограмм пеммикана.
Ветер дул северный, ровный и не сильный. Полагаю, он добавлял нам ещё узлов пять к, примерно, шести узлам течения. Мой мозг высчитывал параметры самопроизвольно, на основании опыта и знаний, почерпнутых из внешних сфер, как говориться, — «на глазок».
На третьи сутки направление течения изменилось почти на чистый восток, и я скомандовал взять севернее, потому что большого Флоридского рифа мы не увидели. Только к середине третьего дня матрос, сидящий на фоке, крикнул: «земля!».
Это был наш первый большой переход по морю и все индейцы искренне радовались, увидев тонкую полоску суши.
Надо сказать, что мы перебрались на корабль всем племенем, вместе с женщинами, детьми и лошадьми, и нам было, честно говоря, тесновато. Члены экипажей в то время на корабле жили из нормы два квадратных метра на человека. Нас было меньше нормы Было, конечно, тепло и не очень дождливо, дожди с грозами шли рано утром, но пятидесятиметровая палуба не могла разместить разом сто пятьдесят человек.
Мы вывесили четыре шлюпки за борта, хорошо прикрепив их на растяжках. И в них тоже жили семьи.
У меня были мысли оставить женскую часть команды на каком-нибудь острове Флоридского рифа, но окончательного решения я ещё не принял, так как оно не получало единогласную поддержку экипажа. Женщины работали на ровне с мужчинами, а где-то даже и больше. В их заведовании были лошади (чистка, кормёжка, уборка) и дети. Некоторые вполне себе освоили огневой парный бой, благо мушкетов и пороха у нас было предостаточно.
Мы шли на сближение с группой лиц, помеченных на моём «внутреннем радаре», как «пираты». Причём, и они, хоть и медленно, но тоже двигались на встречу нам.
Приблизившись к береговой линии мы развернулись почти оверштаг и пошли обратно вдоль острова и вскоре увидели его крайний западный мыс. Зайдя за него, мы бросили якорь и стали готовиться спускать шлюпки на воду.
Мы болтались в море на якоре милях в двух от берега. Глубины здесь были небольшие, чуть больше тридцати футов. Начало смеркаться, когда появился парусник. Мы зажгли факела и отвязались от якоря. Нас понесло прямо на галеон.
Форштевень, сильно изогнутый и вытянутый вперёд, имел украшение в виде орла, расправившего крылья. Длинный бушприт нёс блинд. Носовая надстройка была отодвинута назад и не нависала над форштевнем.
На галеоне заметили нас и чуть изменили курс, обходя нас мористее, и заходя сзади, со стороны течения. Донеслись команды на английском языке и по вантам заскользили полуодетые матросы. Паруса поползли наверх. Громадный борт стал накатываться на нас. В двери в борту стоял капитан. Из двух орудийных портов нижнего дека полетели выброски.
— Мы испанские моряки! — Крикнул я. — Наш корабль затонул. Помогите нам и мы покажем, где он лежит. Там достаточно мелко.
— Откуда вы шли? — Спросил офицер по-английски.
— Из Веракруз, — ответил я по-испански.
— Что везли? — Спросил офицер.
— В основном золото в слитках и изделиях, немного жемчуга, пряности.
— Ты кто? Капитан жив?
— Я старший офицер корабельной охраны.
— Оружие есть?
— Я спал на палубе, когда налетели на риф. Матросы были на вахте. Все, кто был в каютах или трюмах, — утонули.
— Ты говоришь, там мелко…
— Корабль завалило ветром на борт. Вчера крепко штормило. Если не возьмёте на борт, бросьте хотя бы бочонок воды.
— Почему ж не возьмём? Что мы, звери что-ли? Тем более наших друзей испанцев, — сказал офицер.
С нижней палубы послышался негромкий, но вдруг резко оборвавшийся смех.
— Будьте любезны, господа, — сказал капитан и вниз спустился деревянный трап.
Мы поднялись по парадному трапу, как важные персоны. В трюме было почти темно. Закатное солнце светило в корму.
— Ступайте за мной, но сначала… В целях осторожности. Ребята, обыщите их.
Нас быстро облапали.
— Пустые, кэп, — бросила из сумрака тень.
— Свяжите им руки.
— Сзади?
— Спереди, болван. Как, по-твоему, они станут подниматься по трапу.
Мне быстро и ловко накинули ремни на запястья и хорошо затянули.
— Что же вы делаете, сволочи! — Воскликнул я. — Так и руки отсохнут.
— А зачем они теперь тебе, офицер? — Насмехаясь произнёс капитан корабля.
— Мы же хотели показать вам, где наш галеон…
— Так и покажешь ещё. Куда ты денешься? Да, в принципе и так понятно, где он может быть. Там ваших кораблей лежит…
Британец рассмеялся почти в голос.
— Ты думаешь, мы куда идём? Мы здесь едва ли не раз в семь дней новый корабль «спасаем».
Рассмеялись уже все матросы, находившиеся в трюме.