Пересчитав их, я прикинул диспозицию. Не в нашу пользу, хоть нас было и больше. Матросы стояли с обнажёнными палашами, офицер — с обнажённой шпагой.
— Ступай вперёд, — сказал офицер, показывая на трап. — Построились через одного! Взяли каждый своего пленника!
Британские матросы тычками выстроили нас и каждый повел впереди себя «испанца». За мной шёл капитан, чуть касаясь моей спины остриём шпаги. Диспозиция изменилась в нашу пользу.
Поднявшись на среднюю палубу я кашлянул, чуть подался назад, наколовши камзол на шпагу, резко развернулся и со всего маху ударил капитана обеими кулаками по голове. Что-то мерзко хрумкнуло у него в шее и он повалился назад, оставив шпагу торчать в моём камзоле.
Идущий за ним Большой Медведь успел отклонить своё тело в сторону и капитан накололся на большой абордажный нож следом идущего британца. Принцип «домино», хорошо отработанный нами, сработал чисто. Больше половины охранников были так, или иначе травмированы своими же напарниками.
Я разрезал шпагой ремень на руках Большого Медведя и, передав ему шпагу, захлопнул люк средней палубы, повиснув на ременной петле.
Снизу продолжалась возня. Медведь разрезал ремень на моих руках, и я достал одной рукой из-за спины кинжал, висевший там в ножнах. Трюк известный мне давно, но не известный здешним охранникам. Я бы смог вытащить его и связанными руками. А некоторые, подобранные мной для захвата британского судна индейцы, смогли бы вытащить и руками, связанными за спиной.
Шум схватки затих. Я так и висел на крышке люка, которую кто-то упорно пытался поднять.
— Все живы? — Спросил я.
— Да так, порезались чуть-чуть. Не серьёзно. Вскользь в основном.
— Бинтуйтесь. Медведь, накинь ремень на петлю и привяжи к балясинам.
Большой Медведь, который так и не смог пробиться к основной схватке, со вздохом исполнил приказание. Со средней палубы слышались угрозы расправы.
— Вы если не угомонитесь, мы взорвём вашу лохань. Мы вскрыли кюйт-камеру. Пороха там много! — Крикнул я по-английски.
Сверху перестали дёргать и замолчали.
— Вы не сделаете этого! — Крикнул кто-то.
— Что вы говорите?! — Рассмеялся я. — У нас нет другого выхода. Вы же нас не отпустите?
— Где Бартоломью? — Спросил сверху грубый голос.
— Кто это? — Спросил я.
— Это тот молодой человек, что взял вас в плен.
— Здесь нет ни одного живого британца, — с сожалением в голосе сказал я.
— Черт побери! Мерзавцы! Вы убили малыша Барти!
В палубу грохнуло и мимо меня просвистела пуля.
— Хрена себе! — Крикнул я, отпрянув.
Грохнуло ещё несколько раз и кто-то из индейцев вскрикнул.
— Я сейчас разнесу эту халабуду к чёртовой матери, — закричал Одинокий Бизон. — Поджигай фитили, ребята и все за борт!
— Стойте, стойте, — закричали сверху, и там послышался топот ног, словно толпа матросов танцевала вразнобой румбу.
Мои индейцы действительно распалили орудийные фитили и вскрыли несколько пороховых бочек.
— Мы успокоили капитана, — проговорили сверху. — Что вы хотите?
— Во-первых, вы сейчас все соберётесь на среднем деке. Кроме рулевого, конечно.
— И что дальше? — Спросили сверху.
— Дальше, наш человек поднимется на верхнюю палубу и закроет вас.
— Вы хотите взять корабль под управление? У вас ничего не выйдет, вас слишком мало. У нас экипаж триста человек.
— Мы не идиоты. Сначала вы бросите якорь, а потом мы с вами будем договариваться. У нас есть, что вам предложить. Я думаю, у вас есть разумные ребята. Нам просто не хочется подыхать раньше времени. Мы ведь не сделали вам ничего плохого. Мы просто хотим жить. И у вас нет другого выхода. Или вы подчиняетесь, или мы делаем из пороха дорожки, поджигаем его и прыгаем за борт.
— Мы вас перестреляем.
— Не думаю. Вам будет не до этого. Полагаю, что кое-кто умный уже спускает шлюпки на воду. Я слышу всплеск за бортом.
— Вот чёртовы дети, — выругался голос. — Ребята, гляньте, что там на верху?
На средней палубе снова затопали и через минуту прокричали:
— Они спускают шлюпки, дракон.
— Ну вот, что я тебе говорил! — Усмехнулся я. — Принимай решение, а то все разбегутся.
— Дети шакалов! — Почти простонал боцман, как я понял из-за прозвища. — Гоните всех сюда, ребята!
На средней палубе какое-то время было тихо, потом послышались выстрелы и палуба наполнилась топотом и грохотом, вероятно от падающих тел. Слышались ругань и крики.
Хитрый Лис выбрался за борт и поднялся по закрытым портам на верхнюю палубу.
— Они сгоняют всех вниз, — сказал Одинокий Бизон, передав увиденное Лисом.
Через некоторое время раздался осторожный стук в наш люк.
— Всё! На верхнем деке никого нет, — сказал боцман. — Банкуйте.
— Ты играешь в карты? — Спросил я, одновременно отдавая сигнал своим бойцам. — Сыграем на интерес?
— Что тебе есть поставить на карту? — Засмеялись сверху, но вдруг смех прервался. — Извини, я не хотел злить тебя.
— Ничего страшного. Сейчас мои матросы уже наверху, но и внизу и здесь останутся по двое. И не открывайте орудийные порты, ребята. Не стоит со мной шутить.
Я выглянул из двери наружу и в темноте наступившей ночи увидел сближающийся с галеоном фрегат.
— Ну вот и славно, — пробормотал я.
— Как вы там, Вихо? — Крикнули с борта фрегата. — Мы увидели сигнал.
— Порядок, Ветер. Будь осторожен. Выставь по бортам наблюдателей и по тому борту тоже. С галеона ушло несколько шлюпок. Как бы не взяли на абордаж.
— Они драпанули по течению. В свете луны хорошо видно.
— Ну, так за этими смотрите внимательно. Тут ребята тёртые подобрались.
— Понял, Вихо. Исполним. Слышали, что сказал командир?! — Крикнул Ветер, исполняющий функции старшего офицера. — Квартирьерам охранения расставить команды по штатным местам! Зажечь осветительные фонари! Бегом! Бегом!
Фрегат осветился, как новогодняя ёлка. Он был ниже галеона по шкафуту на одну палубу, около двух метров, и орудия верхней палубы фрегата смотрели на орудийные порты средней палубы галеона. «Фэйс-ту-фэйс», как говориться.
— Высаживайте штурмовую группу, берите под контроль правый борт, чтобы не повылазили, и начинайте досмотр. По полному регламенту. Всех обнаруженных брать живыми, но не… Короче, стрелять в случае необходимости первыми.
— Вихо, держи штормтрап! — Крикнули сверху и слева от двери повисла, раскачиваясь, верёвочная лестница.
— Крутая бочка! — Восхищённо прошептал я, цепляясь за балясины и перебирая руками. Борта галеона сильно закруглялись во внутрь и ползти по штормтрапу было легко.
Ночь прошла беспокойно. Досмотром обнаружили младших офицеров в каютах шканцев и полуюта, но те повели себя мирно, заранее сложив оружие на входе в каюту.
Несколько раз за ночь на корабле слышалась перестрелка, но досмотровая группа работала умело и слаженно, не даром я посвятил осмотру судна так много времени: открыли дверь, один сунул факел, другой заглянул с низу и, если надо, выстрелил. И так каждую щелочку. Особенно межбортовые пространства, и нижние трюма, куда заползти могли лишь дети.
Их из трюмов и вытащили пятерых, конечно же безоружных. Да и мало у кого было не то что огнестрельное, но и холодное оружие. Только перед боевым столкновением матросам выдавалось оружие.
А вот в трюме под шканцами, где хранилось оружие и некоторые запасы пороха собрались и закрылись изнутри капитан галеона и старшие офицеры с подручными.
На все наши предложения они отвечали бранью и я предложил их на время оставить в покое. Даже если они вздумают подорвать себя, то полностью разрушить корабль у них вряд ли получится.
Мы заколотили досками люки трюма и кормовых орудийных портов и отстали от лишенцев.
Я вызвал для беседы боцмана. Перед грозой парило и я расположился на палубе юта. Корабль стоял на якоре и слегка покачивался с борта на борт. Течение журчало обтекая борта. За кормой уходил кильватерный след светящегося планктона, словно корабль не стоял, а двигался хорошим ходом. Для парусника тишина на ходу, прерывающаяся лишь посвистыванием ветра в такелаже, была естественна. Вот и казалось.
— Река, сэр. В море тоже есть реки, — произнёс поднявшийся на палубу боцман.
Это был человек средних лет, гладко выбритый, со скуластым и крепким лицом. Длинные волосы, собранные в «хвост», были стянуты платком, как банданой. Одеждой он не отличался от остальных моряков. Отличался взглядом, прямым и пытливым.
Взгляды наши встретились и мы почти одновременно чуть прищурили левый глаз. Я-то понятно, привычка прицеливания. У него, наверное, тоже. Мои губы слегка дрогнули.
— Если бы я встретился с вами раньше, я ни за что не встал бы у вас на пути, сэр.
— Так это не вы встали у меня на пути, а я встал на вашем, — засмеялся я. — И что, сразу бы сдались?
Я ухмыльнулся, потом, увидев посуровевшее лицо, махнул рукой.
— Извините, кондуктор. Я не хотел вас оскорбить. Ночь тяжёлая. Вы уже поняли, что мы намерено захватили ваш корабль?
Боцман поднял взгляд от палубы и обернулся на наш фрегат.
— Вы французы? — Спросил он. — Я видел эту посудину год назад в Сент Огастин.
— Нет. И даже не испанцы. Мы американцы.
— Кто? — Не понял боцман.
— Индейцы сиу. С Большой Реки. Миссисипи.
— Да ну вас, сэр. Не надо разыгрывать меня. Вы испанцы. И похожи на испанцев. Или на гасконцев.
— Вас как зовут?
— Бугель. Э-э-э… То есть, Фил Коллинз, сэр.
— Я смотрю, Фил Коллинз, что с тобой можно поговорить и договориться. Мы точно коренные американцы с Миссисипи.
— Да как же так, сэр? Я много видел индейцев. И семинолов, и ирокезов. Да много кого. И никто из них не может управлять кораблём, и никто так не разговаривает, как вы.
Я посмотрел на него и устало ухмыльнулся.
— Одинокий Бизон, подойди сюда, — крикнул я по-индейски.
Бизон подошёл.
— Чего тебе, Вихо? — Спросил он на сиу.
— Этот желтокожий не верит, что мы сиу.