— И что? — не понял он.
— Что? — рассердилась я. — Кроме того, что я какое-то время там провалялась, так я еще и не помню некоторые моменты своей жизни!
Я в раздражении потерла лоб, опустив глаза в пол. Было неловко от собственного вранья. Но, похоже, другого выхода не было.
— Амнезия что ли? Чушь, какая, — отмахнулся он. — Съезди домой, у нас тебе быстро мозги вправят, вспомнишь и то, что не знала. Кстати, а когда ты была у своих стариков последний раз?
Я только пожала плечами, не зная, что на это ответить. Об этой стороне жизни Полины я не знала ничего. Надеялась, что хоть какие-то ответы я найду в этой квартире.
— Ну, ничего, — похлопал он меня по плечу, от чего я непроизвольно дернулась. — Да не бойся ты, приставать не буду, болезная ты моя, сегодня не буду. Хотя это лучший способ помочь тебе все вспомнить. Кстати, твои родители не против наших отношений, можно сказать даже за, — хохотнул он. — Тем более скоро помолвка.
— Как помолвка? — вопрос вырвался непроизвольно, еще до того, как я успела что-то сообразить.
— Как какая? Ты и этого не помнишь? — не поверил он. — Твои родители с моими обо всем уже договорились. В этом году помолвка, в конце обучения свадьба. Ну или раньше, если бебики появятся.
— Кто появится? — я была в шоке, ничем другим не могу объяснить некоторую заторможенность.
— Дети, родная, дети. Знаешь, они бывают от интенсивной половой жизни, — он похабно улыбнулся. — Но мы будем предохраняться.
— Слушай ты! Предохраняльщик! — из меня разве что искры не летели. — Шел бы ты отсюда!
Эту бодягу с выяснением отношений нужно было быстро свернуть и выставить Митрофанова за порог, а то неизвестно, что я еще умудрюсь услышать. И так новостей хоть отбавляй. Это же нужно, помолвка с интенсивной половой жизнью! А может, врет паразит, а я тут уже мысленно паникую? Хотя нет, такими вещами мужики в его возрасте не шутят.
— Ладно-ладно, — он примирительно поднял руки. — Понял, осознал, ухожу. Только ты сегодня обязательно позвони родителям.
Колька еще раз у дверей попытался меня зажать, получил звонкую затрещину, уже вторую за сегодня и был таков. Я только облегченно вздохнула, закрывая за ним двери, и поплелась на кухню, вылавливать из кастрюльки оставшиеся пельмени. Они были разваренными, но все равно вкусными. Когда я утолила голод и вымыла посуду, пришло время тотального обыска. Рылась я в квартире часа два, но кроме невероятного количества тряпок ничего полезного, кроме фотоальбома и ноута не нашла. Вот с ними-то я и засела до позднего вечера. В альбоме была масса снимков самой Полины, Полины с друзьями, с пожилой холеной парой. Наверно это родители. Ноут тоже информативностью не страдал. Те же фотографии только в электронном виде, снимки какой-то усадьбы с бассейном, вполне вероятно, что это ее родной дом. Снимки вечеринок возле бассейна и так далее.
И что мы имеем на данный момент? Квартиру, оборудованную по последнему слову техники, удивительно, что не в центре. Жениха, с его слов, одобренного родителями и самих родителей, которые непонятно где находятся. Толи в этой самой усадьбе, толи вообще непонятно где. Если бы мой ребенок не отвечал на звонки в течение дня, я бы поставила на уши всех окружающих и искала бы его по Киеву с собаками. А тут тишина. Хотя я могу ошибаться, телефон-то я до сих пор не включила. А надо бы.
Я с внутренним трепетом взяла в руки навороченный девайс и включила. Как только это произошло, как из рога изобилия посыпались сообщения о пропущенных звонках. Сто пятьдесят четыре звонка за три недели и семнадцать СМС с просьбой и угрозами перезвонить обеспокоенным родителям. Пока я изучала пришедшие меседжи, телефон в моих руках ожил, на экране высветилось «мама». Вариант не брать, не рассматривался.
— Полина! — верещала трубка женским голосом. — Поганка мелкая, что с тобой? Почему твой телефон был отключен? Почему я только через Коленьку узнаю, что с тобой все в порядке? И что это за авария, о которой он говорил? Ты смерти моей хочешь? Дрянь неблагодарная! Чего молчишь и сопишь в трубку? Разве с матерью так поступают? Вот будут у тебя свои дети, тогда узнаешь, как болит материнское сердце!
— Мам, — попыталась я вклиниться в ее обвинительный монолог, внутренне морщась от такого обращения к чужому человеку.
— Что мам? Давай по порядку, — чувствовалось, что пар она выпустила и ждет вразумительных подробностей. Пришлось рассказывать хорошо отредактированную версию произошедшего, вскользь упомянув о мнимой амнезии и сломанном из-за аварии телефоне.
— Ох, ты ж господи, — только и смогла произнести она. — Так, мы с отцом сейчас же вылетаем, будем в Киеве уже завтра.
Вот только этого мне не хватало.
— Мамуля, все уже хорошо, я полностью в порядке. Специально для подстраховки прошла полное обследование, со мной все хорошо, — я попыталась ее урезонить. — Не нужно срываться из-за меня.
— Почему не нужно? Переговоры почти закончились, да и потом, дочь нам дороже бизнеса. Так что жди! — припечатала она.
— Мамуль, за мной Колька присмотрит, — использовала я последний аргумент. — Не стоит вам с отцом срываться из-за меня и рушить свои планы. Ма, правда, все уже нормально.
— С Николаем? — в ее голосе чувствовались сомнения. — Ну, только если он действительно за тобой приглядит. Кстати, ты ешь нормально? Знаешь же, что нам обязательно нужно есть мясо для нормального метаболизма. И еще, скажи Коле, что тебе нужно съездить к Артему Петровичу, пусть наш врач тебя посмотрит, а то мало ли что, неизвестно как эта авария скажется на твоих способностях.
О чем это она? О каких способностях идет речь? И почему так подчеркивается «наш» и «мы»? Опять сплошные вопросы, на которые у меня нет ответа. Пока нет.
Мы быстро закончили разговор, с меня взяли торжественное обещание нормально питаться, держаться за Коленьку. Кхм, интересно за какое место? И быть послушной девочкой. Опять же кому послушной?
Этот разговор отнял последние силы, да и темно уже было, так что посещение собственной квартиры пришлось отложить на завтра. Уж очень мне не хотелось оставлять там кровно заработанные, да еще и обновки, которые мне так нравились. Я поплелась в душ, а потом в постельку. День был тяжелым, следующий, уверенна, будет не легче. С этой мыслью я провалилась в сон.
Глава 2
Утром я опять проснулась ни свет, ни заря. Душ, макияж, куда уж без него родимого, нужно же поддерживать образ. Далее одежда. Вот тут-то я и застопорилась. Нет, тряпок тут был полон шкаф, но каких! Коктельные платьица, мини-юбки, брюки если и были, то такие, что брюками этот обтягивающий ужас назвать было сложно. Блузки практически все полупрозрачные, завлекающие до ужаса. Футболки розовые, шортики такие, из которых вываливаются полупопия. Я такое не одену! Пришлось одевать вчерашние джинсы и закапываться глубоко в шкаф в поисках хоть какой-нибудь более-менее приличной футболки. Нашла черный облегающий топ без принта и вполне нормальный клубный пиджак, который непонятно как тут оказался. Сунулась было к обуви, а там сплошные каблуки, некоторые сантиметров по пятнадцать с платформой. Правда, нашлись и вполне нормальные весенние сапожки из тончайшей кожи на низком ходу. Их-то я и одела. А вот когда взглянула на часы, обомлела. Мои сборы заняли целый час, и до первой пары оставалось всего ничего. Да еще и телефон орет, как резаный.
— Полька, — раздался в трубке голос Николая. — Я внизу, спускайся.
— Сейчас, — я была ему благодарна, за то, что додумался утром за мной заехать.
Во дворе меня ждала серебристая ауди А8, возле которой примостился мой женишок.
— Так и знал, что ты еще дома, никогда не могла вовремя собраться, — пожурил он меня как маленькую.
— Привет, — я плюхнулась на пассажирское сидение. — Спасибо, что заехал.
— Раньше ты меня за это не благодарила, — приятно удивился он. — Да кстати, привет.
Он чмокнул меня в щечку и завел машину. До университета мы добрались удивительно быстро.
— С родителями поговорила? — он помог мне выйти из машины.
— Да, — только кивнула я.
— И как? Людмила Петровна была в своем репертуаре? Мозг вынесла частично или полностью? — хохотнул он.
— Морально изнасиловала, — вздохнула я.
— Это что, а вот что она мне устраивала каждый день, пока тебя не было, ты даже не представляешь! Я тебя прикрывал, как мог, так что ты мне должна, — он одновременно разговаривал и тянул меня за собой на буксире.
— Ничего я тебе не должна, — сказала я ему в спину, он от неожиданности даже остановился, и я врезалась носом в его плечо. — Ай, зараза, больно же!
— Почему это не должна? — удивился он.
— Ты в итоге им все рассказал и про больницу, и про остальное, — я потерла ладошкой пострадавшую конечность.
— А что мне оставалось делать? Вечно говорить твоей матери, что вот именно в эту минуту ты в ванной, туалете и дальше по списку? Диарея длинною в жизнь? Полька, не смеши меня, — он опять возобновил движение.
На это мне ответить было нечего.
— Значит так, желание я придумал, ты идешь со мной на эти выходные в клуб, — он усадил меня в аудитории рядом с собой.
— Мы же и так договорились о походе туда в эту пятницу, — пожала я плечами.
— Да? — видимо забыл сердешный. Такой молодой, а уже ничего не помнит. Ай-яй-яй, лечиться пора батенька. Слава богу, что мысли свои я не озвучила. Но по моему выражению лица несложно было догадаться, о чем я думаю. Колька даже немного обиделся. — Ну, хорошо, чего бы с тебя еще стребовать?
— Нет, родной, желание свое ты уже озвучил, так что все, только поход в клуб! — я насмешливо посмотрела на него.
— Ну, ты и зараза!
— Господа студенты, — рявкнула на нас Марья Петровна, которая вела у нас криминальный процесс. — Обратите внимание, пара началась!
Мы затихли на своих местах, изображая полное внимание читаемому предмету. Кстати, Марьпетровна была преподавателем от бога. Она умела увлечь студентов, работая с аудиторией, как настоящий профессионал. Сухие факты перемежались с постоянными вопросами, адресованными студентам. Она заставляла думать, приходить к определенным, нужным ей выводам самостоятельно. Время от времени, под конец лекции, да и на семинарах тоже, она устраивала импровизированные судебные заседания, где у каждого из студентов были