Таким образом, для нас потенциально страшна не травмированность терапевта (да и кто из нас может похвалиться идеально благополучным прошлым?), а именно «непроработанность» травмы. При общении с таким терапевтом возникает ощущение, что он видит не вас и вашу травму, а ведет диалог с самим собой, бессознательно продолжая «переваривание» собственной боли, наделяя вас своими чертами, приписывая вам свои мотивы.
Теперь представьте, каким может быть масштаб воздействия на внушаемого пациента – а ведь когда мы находимся в абьюзе или только вышли из него, мы особенно внушаемы, поскольку у нас мало собственных ресурсов, а критическое мышление снижено. В таком состоянии очень легко принять на себя все, что ошибочно навесил на нас психолог, начать «прозревать» относительно своих «истинных» мотивов, которых у нас, возможно, не было и нет. Надо ли говорить, что такая «терапия» несет только вред?
«Если то, что психолог приписал клиенту, неверно, то оно верно по отношению к самому психологу», – уверяет Михаил Литвак.
«Терапевт, который в детстве пережил абьюз со стороны родителей, и чья травма не проработана, может бессознательно отрицать проблему пациента. Либо же для него может быть непереносимо с этим работать, и он бессознательно все сделает для того, чтобы “неудобный” пациент ушел. При этом тот же терапевт может быть хорошим эмпатичным специалистом с другими пациентами», – считает психоаналитик Анна Вишневская.
В-пятых (и, видимо, это самое страшное) – профессии, с помощью которых можно удовлетворить свое желание власти над людьми, очень популярны у психопатов.
В-шестых, сейчас рынок наводнен шарлатанами, которые «лечат» по сомнительным методикам, соблазняя вас скорым улучшением, стоит лишь принять из их рук волшебную пилюлю. Так и ходят люди годами и даже десятилетиями от одного такого «специалиста» к другому – вместо того, чтобы пойти в настоящую терапию.
Вот и представьте себе, что нам может дать терапия у вышеперечисленных специалистов. В лучшем случае мы не почувствуем улучшения. В худшем же возможны и резкие ухудшения и даже трагические развязки – например, суицид…
«Пообщалась я с ним всего один раз. Но что это был за раз! Он вел беседу со скучающим видом, чуть ли не зевал. Путал мое имя. Все, что я ему рассказывала, выкручивалось так, что это моя вина, потому что я такая и этого не изменить. Как-то так получилось, что я все время оправдывалась перед ним! А когда я сказала, что общалась с двумя психологами до него, он ответил: “Скорее всего, и я не смогу вам помочь, так как вы не принимаете помощь”. И это было сказано в первые минуты нашего общения!
Но я все еще пыталась понять, почему я возвращаюсь в деструктивные отношения, что меня в них держит. На что он ответил: “Я считаю, что в таких отношениях ответственность нужно делить 50 на 50, и нельзя считать, что жертва не виновата и что она такая бедная-несчастная. Она виновата, раз терпит”. Мне было ужасно неприятно это слышать, хотя я не отрицала, что какая-то причина есть во мне самой, и мне как раз-таки хотелось эту причину выяснить. Но как можно было говорить так грубо, так однозначно?!
В общем, все полтора часа, которые мы общались, я защищалась, оправдывалась, пыталась объяснить ему, что я нормальный человек в целом, что не все проблемы в отношениях исключительно из-за меня. Но на каждую мою фразу выносился вердикт, причем не предположение, а именно вердикт, смысл которого был: “Тебе нельзя помочь”, “Это твоя вина” и все в таком духе. Меня трясло.
На следующий день я написала ему, что больше общаться не намерена, потому что после его “терапии” чувствую себя ужасно. На что он ответил: “Ну я же сразу сказал, что вам нельзя помочь, так как вы не принимаете помощь”. Я опять ему пишу, что помощь я принимаю, начинаю опять оправдываться, на что он отвечает, что он такого не говорил, а если и говорил что-то, то я все не так поняла! И вообще, еще чуть-чуть, и у него возникнет чувство, что теперь ему надо передо мной оправдываться. Все опять свелось к тому, что я виновата.
Короче, после этой “терапии” меня бомбило, как 2 года назад во время расцвета моего “романа”. И это были не просто слезы и хныканья, а мне не хотелось жить. Я хотела нажать на газ и пустить машину с моста или в столб. А смысл мучиться, если помочь мне нельзя? Вернулось ужасное ощущение безысходности, какое я часто чувствовала в отношениях с нарциссом. Когда ты понимаешь, что выхода нет, потому что и без него плохо, а с ним хуже во сто крат. В моем психическом сознании это был такой отброс назад, что просто не передать…»
…Я далека от того, чтобы заочно осуждать специалистов, но невеликая эмпатия этого психолога, по-моему, очевидна. А ведь пациентка не отрицает того, что у нее есть определенные личностные проблемы, приводящие ее в созависимые отношения! И как раз и хочет разобраться в себе, чтобы в дальнейшем избежать повторения печального опыта. Но эти попытки специалист зарубает на корню…
Да, терапия, изучение себя часто сопряжены с неприятными переживаниями, но в контакте с эмпатичным специалистом эта боль не будет невыносимой, ведь вы будете чувствовать поддержку психолога, его сочувствие и желание помочь, отсутствие осуждения…
«Как униженный человек может довериться таким психоаналитикам, которые говорят о нем с такой превосходной теоретической отстраненностью, но без всякого сострадания и с еще меньшим доброжелательством?» – задается вопросом Мари-Франс Иригуайен.
В этой главе я разберу распространенные утверждения психологов, которые усугубляют боль пострадавших людей – и это боль не «терапевтическая», а совершенно излишняя и перемен к лучшему не несущая. По сути это боль от морального насилия, но уже со стороны терапевта.
Сразу оговорюсь, что в ряде случаев разбираемые мной утверждения могут быть справедливы, но в ситуации с пациентами – жертвами абьюза – несвоевременны, некорректно высказаны, поверхностно или искаженно интерпретированы. Многие из этих утверждений уже набили оскомину и повторяются бездумно, утратив первоначальный смысл, и каждый трактует их «в меру своей испорченности».
Утверждение № 1. Насильник и жертва – два сапога пара
Такой психолог говорит что-нибудь вроде: «Мазохист ищет садиста, и наоборот», «Мы сами притягиваем к себе определенных людей». И это порой звучит чуть ли не как обвинительный приговор: раз абьюзер появился в нашей жизни, это однозначно свидетельствует о нашей проблемности. По-моему, такие «вердикты» стригут всех пострадавших под одну гребенку. Меж тем, причины попадания в абьюз могут быть очень разными. Поясню.
На первых этапах общения с агрессором никакого абьюза вы еще не видите: униженности, отверженности не чувствуете, и вам пока не говорят и не делают чего-то однозначно, по вашим представлениям, плохого.
В иные же моменты – а в начале деструктивного сценария их немало – вы чувствуете себя очень счастливыми. Да, счастье какое-то необычное, чрезмерно яркое… но как понять, что это тревожный сигнал, если у вас в жизни никогда не было такого? Или было что-то подобное, но без драматичных последствий? А еще вы вслед за растиражированными идеями можете считать, что именно такие бурные эмоции, «бабочки в животе», «головокружение» и говорят о том, что в жизнь пришло настоящее сильное чувство, то самое, о котором слагают стихи и пишут романы.
Ну и как вы думаете, можно ли здесь говорить, что мазохист нашел садиста? В идеализирующем мужчине, который звонит нам по двадцать раз в день и хочет постоянно нас видеть, сложно заподозрить садиста. Нет специфического опыта, нет знаний об опасных людях, зато есть вера в стереотипы о «настоящей любви», «красивом чувстве».
Итак, на первых порах абьюзер не говорит и не делает чего-то однозначно плохого – такого, что вы могли бы счесть насилием. А «неоднозначно плохое» – то, что вас пока «царапает» вскользь, – вы попросту не маркируете как абьюз. И такое «непонимание» на ранних этапах, мне кажется, может указывать как раз-таки не на мазохизм, а на психологическое здоровье – как нормальный человек, вы меряете людей по себе и видите хорошее и в других. И вам в голову не приходит, что рассказ о бывшей или «ошибочно» сброшенный звонок – это акт садизма, а не извинительная бестактность или досадное недоразумение.
Вы можете не понять этого и после первого, второго, третьего Ледяного душа – ведь абьюзер выкручивает ситуацию так, что мы в черном видим белое. Это сейчас мы подумаем: ага, вот и газлайтинг подвезли. А раньше ведь выслушивали, пытались вникнуть, по-человечески обсудить – словом, хотели прояснить отношения и лучше понять человека, и навряд ли это был мазохизм. Разве многочисленные психологические статьи не учат нас вести диалог, правильно высказывать претензии, стремиться к уместному компромиссу?..
И лишь когда насилие становится для вас очевидным (или переживания – индивидуально нестерпимыми), вы можете попытаться выйти из отношений. Никакого мазохизма! Но тут вы обнаруживаете, что не можете уйти. И вовсе не потому, что вам «нравится» страдать, как говорят иные психологи. Затык в том, что на этом этапе у нас уже сформировалась эмоциональная зависимость от абьюзера, и чтобы разорвать ее, нужно вступить в битву не только со своей привязанностью, нежностью, любовью, но и с собственным телом, психикой, которые уже успела открыть в организме завод по производству наркотиков.
Очень непросто – даже осознавая, что в отношениях что-то сильно не так – отказаться от «сказки», поэтому мы и идем на компромиссы, принимаем извинения и приносим их, ведем «разговоры по душам», пытаясь понять, что стоит за переменами настроения у партнера и как мы можем «спасти любовь».
Мазохизм ли тому виной? Можно ли назвать человека, пытающегося понять значимого другого и скорректировать отношения, мазохистом, нашедшим своего садиста?
Но и это еще не все! На этом этапе в полный голос начинает говорить и токсичное – то есть, разрушительное – чувство вины. Даже если вы в целом здоровый человек и давно его не испытывали, в вас оживают травмированные фрагменты вашей личности – как бы вскрываются и начинают кровоточить шрамы от давно, казалось бы, прожитых, забытых или полузабытых травм. А кому хотя бы по детству не знакомо чувство вины?.. Абьюзер словно отыскивает в нас этого маленького травмированного ребенка и начинает «избиение младенца». Так что, это тоже означает, что мазохист в лице нас искал, искал, искал и наконец нашел своего садиста? И безошибочно признал его в очаровательном, внимательном и добром человеке, каким абьюзер часто пре