твие его книг в магазинах и библиотеках. Я вам честно скажу, долго охотился за трехтомником Евтушенко. Так его выдают в Публичной библиотеке читателю, записанному в ней и имеющему читательский билет, знаете как? Только под паспорт и лишь по одному то́му: причем первый том, а там, как вам, видимо, известно — вся его бесподобная лирика, тоже отсутствует, наверное, увели сотрудники библиотеки. Писатель, романы и повести которого не вырваны из журналов, — это писатель без имени. Ему не грозит успех, и он завидует тем, чьи произведения с мясом вырваны из периодических изданий. — Флегмонов замолчал и после небольшой паузы спросил: — Так вы, простите, берете книгу? Всего сто двадцать, поверьте, я имею на этом только пять рублей.
Манукян довел все-таки роль капризного покупателя до конца и под предлогом, что лиловые пятна на вымаранных страницах снижают стоимость книги, вежливо распрощался с разочарованным Флегмоновым.
Женя шел по улице и думал об опрокинутой логике жучка Флегмонова, о том, как, к сожалению, много в этом спекулянтском рассуждении горькой правды и как долго еще будут пропадать настоящие книги из библиотек, множиться ряды дельцов, препятствуя основной массе людей приобщаться к величайшим духовным ценностям...
«Так что там за номер был на суперобложке? 41-27-08. Кажется, так. Нет, не кажется, именно так. А Флегмоновым займутся».
Старшему следователю
УВД Т... горисполкома
майору милиции
Туйчиеву А. К.
Объявленный в розыск гр-н Галимов Ильдар Гайсович, 1960 года рождения, этапирован и в настоящее время содержится в следственном изоляторе.
С сего числа арестованный Галимов И. Г. перечисляется за Вами.
Директор проектного института Марат Кадырович Халиков, к кому привел Соснина установленный наконец номер телефона пока неизвестного Игоря, недоумевал: что могло заинтересовать уголовный розыск?
— Не могли бы вы, Марат Кадырович, — спросил Соснин, — сказать, у кого в институте телефон с номером 41-27-08?
— Одну минуточку, — поспешно ответил Халиков и, отодвинув лежавшие перед ним бумаги, указательным пальцем стал водить по лежавшему под стеклом списку телефонных номеров института. — Так, так, минуточку, — опять повторил он, — вот есть. Отдел № 22, а что там произошло? — без всякого перехода спросил он.
— Нет, нет, ничего не произошло, — улыбнувшись, успокоил Соснин. — Скажите, пожалуйста, а Игорь в этом отделе работает?
— Как, Игорь? — в голосе директора звучало недоумение. — Я, простите, сотрудников всех по имени не знаю. Лучше скажите, как его фамилия?
— Вот это я и хочу выяснить, — пояснил Соснин.
— Сейчас. — Халиков протянул руку к телефону, но Николай остановил его.
— Мне хотелось бы сначала познакомиться с его личным делом, если не возражаете.
— Хорошо, — согласился Марат Кадырович и по внутренней связи пригласил к себе начальника отдела кадров.
Вошла миловидная брюнетка лет тридцати пяти и, поздоровавшись, вопросительно посмотрела на директора.
— Шоира Гулямовна, — обратился к ней Халиков, — вот товарищ из милиции, из уголовного розыска, — уточнил он. — Соснин Николай Семенович интересуется неким Игорем из отдела № 22. Посмотрите, пожалуйста, по карточкам его фамилию и принесите личное дело.
— В отдел № 22, — задумчиво произнесла Шоира Гулямовна, — мы недавно зачислили молодого специалиста Барсукова Игоря. Вас он интересует? — обратилась она к Соснину.
«Ого! — подумал Николай, — кажется, я выхожу на финишную прямую. Аж дух захватывает».
— Шоира Гулямовна, меня интересуют все Игори, работающие в этом отделе, и их личные дела.
— Все ясно. Я сейчас. — С этими словами кадровичка вышла из кабинета, но, не прошло и пяти минут, как она вернулась, держа в руках только одно личное дело.
— Прекрасно, — оживился Соснин, — значит, Игорь все-таки один. — Скорее всего это был не вопрос, а констатация факта, но Шоира Гулямовна согласно кивнула головой, словно Соснин обратился именно к ней.
Посмотрев личное дело Игоря Барсукова, Николай обратился к Марату Кадыровичу с просьбой на полчасика выделить ему местечко для беседы с Игорем. Его отвели в кабинет находившегося в отпуске главного конструктора, и Шоира Гулямовна сказала, что направит сюда Барсукова...
Услышав, что им интересуется уголовный розыск (хотя Соснин просил об этом пока не говорить, но Шоира Гулямовна не смогла удержаться и сообщила распиравшую ее новость: хотелось посмотреть, как отреагирует Барсуков), Игорь побледнел и сразу обмяк. Он уже не слышал, что говорила ему Шоира Гулямовна по пути к кабинету главного конструктора, мозг неотступно сверлила одна ужасающая своей безысходностью мысль: «Конец, конец, только правда смягчит мою участь».
Войдя в кабинет, где уже ждал Соснин, даже не поздоровавшись, Игорь сразу же выпалил, обращаясь к Николаю почему-то как арестованный, чем немало удивил его:
— Гражданин начальник, все расскажу, но только, честное слово, я этого не хотел.
— Очень хорошо, — спокойно ответил Соснин и предложил Игорю сесть. Тот примостился на самом краешке стула и прерывающимся от волнения голосом, часто сбиваясь, стал рассказывать:
— Понимаете, я в тот день возвращался домой... В общем, когда я проводил Таню... Улочка, где ее дом, тихая, но фонари в тот раз почему-то не горели. Было темно. Впереди меня шел мужчина, я прибавил шаг, чтобы скорее миновать неосвещенный участок, но, когда приблизился к мужчине, тот резко остановился, повернулся ко мне и занес руку для удара. — Игорь помолчал, задумался, перед ним пронеслись одна за другой картинки того злополучного вечера: размолвка с Таней, неизвестный мужчина, пытающийся ударить его... Соснин между тем внимательно изучал внешность собеседника: светловолосый, голубоглазый, среднего роста, без шрамов или хирургических рубцов на лице, он совершенно не похож на того Игоря, которого описали Ермаков и Шералиев. Увы, он явно обольщался, полагая, что расследование вышло на финишную прямую. На самом деле оно сделало очередной зигзаг. Поэтому Соснин, больше для порядка, предложил Барсукову продолжить свою историю, не подозревая, что его ожидает.
— Поверьте, я только защищался, — продолжил после тяжелого вздоха Игорь, отвлекаясь от горьких воспоминаний. — Я перехватил занесенную надо мной руку и резко толкнул нападавшего. В это время услышал какой-то щелчок, раздавшийся у меня в руках... Клянусь вам, я только защищался, поэтому, когда мужчина упал, я побежал и остановился, только лишь выбежав на хорошо освещенную центральную улицу. И тут я в своей руке обнаружил... — Барсуков опять горько вздохнул и замолчал.
— Так что же вы обнаружили? — спросил Соснин.
— Часы, — еле слышно произнес Игорь, опустив голову.
— Какие часы?
— Отца моего товарища, — еще тише ответил Игорь, — который погиб.
— Кто погиб? — не понял Николай.
— Товарищ мой, Леша Гринкевич.
— Кто? — переспросил Соснин. — Алексей Гринкевич?
— Да.
— Вы, что же, не узнали его отца? А он — вас?
— Видите ли, я не знал его отца, у них дома мне бывать не приходилось. Сблизились с Алексеем благодаря Тане... Я не совсем точно сказал, что он был моим товарищем, скорее всего, просто знакомый.
— Почему вы решили, что часы принадлежат его отцу?
— На них было выгравировано: «Анатолию Петровичу Гринкевичу в день пятидесятилетия от сослуживцев». Таня откуда-то знала Лешкиного отца и иногда передавала ему приветы, называя по имени-отчеству.
— Ясно. Где же эти часы теперь?
— Конечно, мне следовало сразу обо всем рассказать и вернуть часы, но я испугался и положил их в карман. — Поймав вопросительный взгляд Соснина, пояснил: — Они были с металлическим браслетом и он поломался, видимо, когда я схватил за руку Анатолия Петровича. Я же говорил, что в это время раздался какой-то щелчок. Несколько дней я носил часы в кармане, не решаясь вернуть их и рассказать правду, потому что не знал, как оценят мои действия. Ведь могли подумать, что я его ограбил. Правда?
— Так где же часы? — не отвечая, повторил Соснин.
— Их у меня украли, — понуро ответил Игорь и уточнил: — В городском транспорте. В автобусе народу было много, а около меня все терся какой-то парень. Наверное, он и вытащил часы, хотя утверждать категорически не могу. Я знал, что все равно рано или поздно все раскроется, — после небольшой паузы с отчаянием произнес Игорь, — но часы уже вернуть не мог, да и вообще... — Не закончив фразу, он безнадежно махнул рукой.
— Кроме часов что-нибудь еще у вас тогда украли?
— Нет, — несколько удивленно ответил Игорь.
...Что ж, с часами, кажется, все понятно, усаживаясь в свой потрепанный временем «Запорожец», размышлял Соснин. Впрочем, не совсем ясно поведение Гринкевича: для чего скрывать этот ничем не угрожающий ему эпизод? Не угрожающий чему? Как чему? Так сказать, основной «деятельности» по подделке прав.
Николай повернул ключ зажигания, включил двигатель, но не тронул машину с места. Поглощенный своими мыслями, он сидел в машине с работающим мотором, сопоставляя полученную от Игоря информацию с уже известными фактами.
Никакого резона скрывать происшедшее с ним Гринкевичу не было, решил Соснин. И все же он упорно не говорит правду. Значит, в этом он видит какой-то, пока неведомый нам, смысл. Какой же? Пусть Арслан еще раз с ним побеседует, но уже в свете показаний Барсукова... Нет, лучше я сам и, если будет продолжать тянуть свою линию, сведу-ка я их на очной ставке. Решено. А Каланча? Совершенно очевидно: часы у Игоря украл он, но... Вот именно, «но». Он же утверждает, что и часы, и бумажник с заготовками прав он выкрал у одного и того же лица. Что же получается? Нет, Игорь Барсуков вряд ли является этим лицом. Значит, Каланча темнит? Почему? Опять эти злосчастные — почему. Где взять на них ответы? Ладно, Каланчу придется еще разок покрутить. Хотя вряд ли что получится. Эта публика умеет стоять на своем... Выходит, и эта линия ведет в тупик. Что, есть и другая? Вы еще спрашиваете, майор, словно ваш блестящий библиотечный поиск с установлением номера телефона таинственного Игоря не потерпел фиаско. Но я же нашел Игоря. Федот да не тот, дорогой сыщик... Ах, не тот, постой, постой... Как же это получается. Телефон установлен и Игорь есть, но не тот, которого мы ищем. Может быть, еще один Игорь имеется в этом отделе. Нет, другого нет, я все личные дела просмотрел. Тогда, может быть, был? Тоже мимо. Никто не увольнялся, лишь этого, не нашего Игоря, недавно приняли... Подожди-ка... Как же мог тот, нашенский Игорь, давать такие координаты, если был еще один Игорь? Все ясно. Он давал их до прихода новенького, но... То-то и оно, что его же Игорем не звали... Да, не звали, а к телефону пригласить должны были именно его... А Игорем не звали... Не звали... Не звали... А называли...