– На стройке работают обычные люди. То есть, не совсем обычные, но все-таки люди. Я видела их – они пробивают дополнительные тоннели на нижних ярусах подземелий. Это местные, из соседних селений. Правда, они тоже странные – как будто накурились опиума.
– Вполне возможно, – пожал плечами Ростислав.
– Может быть… Но мой коллега по несчастью – тот самый психолог, он из Казани, работал в знаменитой тюремной лечебнице. Так вот, он уверял, что это не наркотики, а что-то иное. В общем, из-за этого господа большевики и заинтересовались Шекар-Гомпом…
Берг помолчала, затем закурила, но после нескольких затяжек закашлялась и бросила папиросу.
– Извините, господа… Шекар-Гомп, как вы уже, кажется, знаете, построен на том месте, где находится «рана», пробитая копьем местного бога в теле какой-то бабы-яги…
– Бранг Сринмо, – подсказал Тэд. – Мадмуазель Наташа, это не совсем баба-яга. Баба-яга – персонаж славянского фольклора…
– Догадываюсь, – улыбнулась девушка. – Так вот, с точки зрения физики, эта «рана» – открытый источник неизвестного излучения. Мы называем его «Синий свет». Его исследованием наша группа как раз и занималась. Оно необыкновенной силы, напрочь глушит радиоволны, но для человека относительно нейтрально, даже несколько тонизирует, но не более…
– Наверное, потому монахи и поставили здесь монастырь, – предположил Арцеулов.
– Очевидно… К тому же, излучение очень красиво: темный подземный зал – и огромная светящаяся колонна. Но в Шекар-Гомпе хранилась некая реликвия, не столь безопасная…
– Оу, «Голова Слона»! – вспомнил Тэд. – Рубин!
– Это не рубин. По-моему, это вообще не камень, твердость совсем другая, иные оптические свойства. А главное – внутри есть какой-то источник энергии. Этим «рубином» как раз занимаются те, кого вы называете, «зомби», а нас подпускали лишь посмотреть. В темноте он светится, причем свет постоянно меняется. У людей начинает болеть голова, и даже бывают галлюцинации…
– Великолепный объект для местных шаманов, – усмехнулся Тэд.
– Так, наверное, и было. Пока кому-то еще в древности, не пришло в голову пропустить «Синий свет» через «Голову Слона». В этом, похоже, вся штука…
– И что получается? – поинтересовался Арцеулов. – Усиление энергии?
– Да. Излучение становится очень мощным, стабильным, меняет свет на темно-оранжевый, но главное – резко меняются свойства. И вот тут людям лучше держаться подальше. Самое меньшее – они теряют память и становятся просто куклами…
– «Потерявшие разум», – вспомнил Арцеулов.
– Те, которые работают на стройке и часть охранников – как раз из них. Но это, увы, не все. Мне говорили, что в определенное время «оранжевое» излучение способно превратить человека в такого, как Венцлав, в мертвого – в «зомби»… Говорят даже, что человек может изменить физический облик, стать демоном, чудищем, уж не знаю, чем… Кроме того какими-то заклинаниями можно вызвать из «Головы Слона» злых духов – настоящих хозяев Шекар-Гомпа…
– Оу, фольклор! – Валюженич, схватив записную книжку, начал делать карандашом стенографические пометки.
– Ну, тут проще, – Арцеулов зло скривился. – Со здешними хозяевами я знаком не первый год. Мы на них ходили в штыки еще под Ростовом. Вот уж не думал, что эта сволочь дотянется даже до Тибета!
– У меня был странный разговор, – немного помолчав, продолжила Берг. – На второй день, как меня сюда доставили, меня отвели в темную комнату – наверное, чтобы я не видела лица собеседника. Как я поняла, он и есть тут самый главный. Между прочим, голос знакомый. Этой ночью, в подземелье… Да, кажется…
Девушка задумалась.
– Говорил он со мной недолго и достаточно вежливо. Посоветовал, как он сказал, вникнуть в работу и добавил, что по сложности она превосходит проект «Владимир Мономах». Тут я не удержалась и проявила интеллигентскую смелость. Что-то съязвила по адресу господ большевиков…
Наташа помолчала и щелкнула пальцами:
– Это трудно передать. Он засмеялся – очень искренне и совсем не зло. А потом сказал нечто вроде… Нет, я запомнила точно: «Наталья Федоровна, голубушка, не обращайте внимания на идиотов. Когда вы едите рокфор, то не думаете о плесени, которая сей сыр сотворила. Мы счистим плесень, и для этого нужен Шекар-Гомп».
– Ого! – Арцеулов даже привстал.
– Я и сама удивилась. Удивилась – и поверила, по крайней мере в ту минуту…
– Очередной Сен-Симон, – вздохнул Тэд. – Сен-Симон и Лучи Смерти, которые превращаются в Лучи Счастья. Если я напишу об этом рассказ, его напечатает разве что наша газета «Пух и прах Индианы». Столичные такого избегают…
– Вы правы, – согласился Ростислав. – Читателям это будет неинтересно, а врачи запрут нас… ну, хотя бы, в Казанскую лечебницу. Но сейчас важно другое. Наталья Федоровна, как можно незаметно попасть в монастырь?
– Мы с Косухиным прошли подземным тоннелем. Они – новые хозяева – о нем не знали. Но теперь тоннель, понятно, перекрыт, а после вчерашнего они увеличат охрану…
– Уже увеличили, – кивнул капитан. – Не исключаю даже, что они попытаются найти наше убежище. Господа, я военный… Если передо мной поставят задачу попасть в Шекар-Гомп – я доберусь. Один шанс из ста, но доберусь. Но вот где именно искать Степана?
– Но, господа, – вмешался Тэд, – почему бы не спросить об этом здешних монахов? Уж они-то должны знать!
…Цронцангамбо, которого они встретили в зале с золотым бурханом, даже не дослушал вопрос до конца:
– Никак. Ваш друг совершил чудо. Великий Гэсэр знал, кого посылать в Шекар-Гомп. Но чудеса не повторяются.
– Мы должны помочь Стиву! – настаивал Валюженич.
– Да… – перебил монах. – Все утро я спрашивал совета. Я молился и ждал, и когда уже отчаялся, мне ответили…
Он помолчал, а затем взглянул Тэду прямо в глаза:
– Переведи своим друзьям. Мы не должны помогать вашему другу. Посланец Гэсэра выполнил свой долг. Его путь окончен…
Валюженич, сбиваясь и запинаясь, перевел. Арцеулов скрипнул зубами и медленно встал, недобро глядя на монаха.
– Его путь окончен, – повторил тот. – Ваш друг просил у Того, Чью волю я узнал сегодня, не торопить его душу. Он хотел завершить два дела – спасти ту, что теперь вместе с вами, и узнать тайну Шекар-Гомпа. Он сделал это…
Цронцангамбо поклонился и медленно вышел из зала. Минуту все молчали, затем, не говоря ни слова, поплелись обратно в комнату. Тэд, присев на деревянное ложе, ерошил густые волосы, о чем-то усиленно размышляя. Берг смотрела куда-то в сторону, а затем негромко заговорила по-русски.
– Ростислав, надо идти сегодня же ночью, иначе можем опоздать. Пусть этот мальчик заснет…
Валюженич замер, затем поглядел на Наташу, перевел взгляд на Арцеулова и невесело усмехнулся. Стало ясно – он понял.
– Тэд… – начал Ростислав.
– Да, Тэд… – американец заговорил медленно, почти равнодушно. – Тэд годится на то, чтобы служить переводчиком и охранять вход от бродячих собак… Ребята, все, что можно было высказать о моей скромной персоне уже высказывали – хотя бы мой уважаемый отец. Но сейчас вы, похоже, не понимаете правил игры…
Теперь Валюженич говорил уже иначе – твердо, даже сурово:
– Ростислав, вы военный и, наверное, хороший военный. Но в монастырь вам не проникнуть, и вы решили героически умереть – чтобы вас не мучила знаменитая русская совесть. Вы, мадмуазель Наташа, тоже решили умереть – за компанию. А мальчика Тэда оставляете для продолжения образования в Сорбонне… Наверное, мне и вправду следует почитать Достоевского!..
Арцеулов и Берг хотели возразить, но Валюженич резко махнул рукой:
– Мы, американцы – индивидуалисты. Каждый думает прежде всего о себе – и это правда. Но есть другое правило – джентльмен должен помогать джентльмену. Помогать, пани и панове! Когда человек болен, вы зовете врача, а не пехотного генерала. Сейчас вам нужен специалист…
– Извините, Тэд, – улыбнулась Наташа. – Я вас поняла, можете не продолжать, но как нам может помочь ваша археология?..
– Вы можете дать слово, что будете со мною откровенны?
– Ну, Тэд, – нетерпеливо бросил Арцеулов. – Извините нас…
– Ладно… Я пошел. Надо поговорить с Цронцангамбо. Между прочим, кое-что могу посоветовать сразу. Мистер Арцеулов, у вас есть вещь, которая нам обязательно пригодится.
Арцеулов бросил взгляд на стоявшие в углу карабины.
– Нет, – усмехнулся американец, – это лекарство для другого случая. Я имею в виду рог Гэсэра. Но не спешите, я должен кое-что узнать. Не смею командовать, но я бы продолжил наблюдение за монастырем…
– Да, – кивнул Арцеулов, вставая, – вы правы. Пойду на пост, а вы, Наташа, покуда отдыхайте. Будем меняться…
…Девушка кивнула, и по ее взгляду Ростислав понял, что она почувствовала то же, что и он. Слова Валюженича пробудили то, чему казалось, нет места у стен Шекар-Гомпа – надежду.
Глава 7. Искушение
Степа очнулся в полной темноте и застонал от боли – ныла ссадина на голове, болело ушибленное плечо и неизвестно когда ударенное колено. Но справившись с первым болевым приступом, Косухин глубоко вздохнул и решил, что еще дешево отделался. Его лишь оглушили и бросили куда-то на твердый и холодный каменный пол. А вот куда именно – понять было трудно. К счастью, руки и ноги были свободны, и Степа смог обследовать узилище, быстро определив, что оно небольшое, квадратное с мощной железной дверью. Итак, руки-ноги были целы, голова вновь работала, значит, о полной капитуляции речь вести рано. Враги, с точки зрения Косухина, серьезную ошибку: оставили его в живых, да еще дали время на размышления. А это уже кое-что.
Итак, он в плену. Пощады ожидать не приходилось, оставалось надеяться на чудо. Хотя бы на то, что классовый враг капитан Арцеулов вместе с классово чуждым и столь же классово безграмотным Тэдом каким-то образом вызволят его отсюда. Как и на то, что этой ночью Наташе все-таки удалось уйти…
Степа помассировал зудящие кисти, вдруг сообразив, что чувствует под пальцами свежие рубцы. Он присел на пол неподалеку от двери и задумался. Умирать не хотелось. Более того, умирать было никак нельзя. Рука скользнула по полу и вдруг наткнулась на что-то странное. Косухин пошарил рукой и понял – веревки, добротные крепкие веревки, какими можно связать медведя. Ощупав их, он сообразил, что узлы на месте. Веревки не развязаны – разрезаны…