Если, отправляясь в первую поездку по Австралии, я даже не сразу вспомнила ее столицу (пусть простят глупую девчонку австралийцы, я их очень полюбила и многое знаю об их стране), то в США я уже уверенно разговаривала с членами конгресса о преимуществах и недостатках политического устройства наших стран, а в Непале вообще устроила настоящую, очень трудную политическую дискуссию, в которой моим соперникам пришлось нелегко.
Я училась, но муж этого не замечал. Мои программы во время визитов становились все более сложными и насыщенными, из них просто исчез шопинг, но мой супруг открыто заявлял, что я ничем иным не интересуюсь (при этом все хорошо знали, что это не так).
В чем дело, Чарльз ревновал меня к моей популярности? Возможно, но это было просто жестоко: вместо того чтобы поддерживать девчонку, отчаянно старающуюся стать умнее и успешней, он продолжал внушать, что я никчемная, что ничего не знаю и ничему не научилась, что слишком проста…
Да, я не люблю философских размышлений Юнга, но я не тупа, да, я неважно училась в школе, но я легко наверстывала нужное. Да, я не любила верховую езду и охоту. Но, как оказалось позже, научить меня хорошо держаться в седле не так уж трудно, нужно только захотеть. Джеймсу Хьюитту это удалось за несколько недель, принц Чарльз ни разу даже не попытался.
Я не очень люблю поло, но почему я должна его любить?
Давно прошли времена, когда я обожала романы Барбары Картленд и жила по ним, теперь меня интересовали другие книги, но никто этого не заметил.
Но главное, чего так и не заметил мой муж, теперь уже бывший муж, – что я его люблю! Даже сейчас, после столько пережитого, я люблю Чарльза, уже не принца, в какого влюбилась в девятнадцать лет, а просто Чарльза со всеми его достоинствами и недостатками.
Я не сумела сделать так, чтобы он полюбил меня или хотя бы заметил, в этом мне всегда мешала Камилла.
Камилла
Есть человек, которого я обвиняю во всем, – Камилла. Даже на Страшном суде буду обвинять!
Когда-то, устав от связи Чарльза с Камиллой, я пожаловалась на принца королеве. Ее Величество только вздохнула:
– Я ничего не могу с ним поделать.
Она не могла, никто не мог, могла только Камилла. Камилла и делала, только в свою пользу.
Я не верю в то, что это любовь, достаточно просто посмотреть внимательно, а не вздыхая: «Она веселый и доброжелательный человек!» Она доброжелательна только по отношению к себе. Остальным этот ротвейлер улыбается так, будто готова вцепиться в горло. У Камиллы не улыбка, у нее зверский оскал. Этого не видят друзья, потому что им она не наносила своих смертельных укусов. Я испытала, я вижу.
Я никогда не поверю, что умный, сдержанный, прекрасно понимающий, что любой его разговор, любое слово могут быть услышаны, записаны и проданы (он лучше меня знал, что вокруг много желающих заработать на скандалах в королевской семье!), такой человек, как Чарльз, мог открыто говорить о своем желании жить в трусиках любимой женщины. Меня коробит при одном воспоминании об их несвежести, Камилла чистоплотностью никогда не отличалась.
А уж говорить о том, чтобы превратиться в коробку гигиенических тампонов…
И это все не на ушко в спальне, куда плотно закрыты двери, а по телефону!
Он мог тысячу раз повторять такое, когда они наедине, но насколько нужно быть неосторожным, потерять простое чувство самосохранения, чтобы так откровенничать…
Чарльз не тот человек, чтобы даже в страсти это могло произойти. Такое возможно только под воздействием каких-то специальных средств. Я не хочу сказать, что Камилла поит его какой-то гадостью, чтобы столько лет при откровенно лошадиной внешности держать принца при себе (в своих трусиках), нет, скорее какое-то зомбирование. Она, несомненно, зомбировала Чарльза.
Может, потому королева сказала, что неспособна что-либо поделать с сыном?
Кто такая эта ротвейлерша с лошадиной челюстью?
Камилла выпячивает все, что нормальная женщина стала бы скрывать: свою тяжеловесную, поистине бетонную нижнюю челюсть, отвратительные зубы (неужели нельзя посетить стоматолога и исправить кривой забор во рту и неправильный прикус?), полное отсутствие фигуры (была ли у нее талия в юности?), обвисшую грудь (в конце концов, существует пластика и корректирующее белье), грубый, прокуренный голос и особенно дурной вкус и вопиющую неряшливость.
Бедные горничные, с какими усилиями им приходится отстирывать заношенное из-за нелюбви к принятию душа белье! Вечно немытые волосы, пятна пота под мышками, запах разгоряченного тела и запах табака изо рта. Не могу вспоминать дальше, иначе снова вернется булимия.
Как может чистюля Чарльз вдыхать эту смесь запахов? Как Чарльз, для которого перестановка стаканчиков в ванной равносильна преступлению и в беспорядке валяться могут только книги и журналы, может терпеть ее разбросанное нестираное нижнее белье и пятна на одежде? Его наглаженность рядом с ее вечной помятостью, его подтянутость и ее неряшливость, его чистоплотность и ее мокрые подмышки, его пресловутая сдержанность и ее болтливость…
Может, в этом секрет, в их разности, ведь разное притягивает? Вовсе нет, ни у кого другого он такого не потерпел бы. Не любит меня, но детей-то Чарльз обожает, однако попробовал бы Уильям не принять душ после верховой езды или не сменить футболку, выпачканную травой или потом! Никому нельзя быть болтливыми, вонючими, некрасивыми грязнулями, только Камилле можно.
Я завидую? Когда-то было и такое. Из-за этой женщины я прошла через ад: безумную ревность, неимоверные унижения, попытки суицида, отчаянье… и наконец освободилась. Камилла ничто! Теперь она просто действительно вонючая грязнуля, которая при помощи каких-то манипуляций держит Чарльза в своих трусиках, и никто не способен вытащить его оттуда.
Чарльз и Камилла меня просто недооценивали, считая серой мышкой во всем. Теперь я могу сознаться, что знаю о Камилле столько, сколько едва ли знает о себе она сама. Даже когда брак рухнул, я продолжала интересоваться всем, что связано с этим ротвейлером. Я уже понимала, что она вцепилась в горло Чарльза навсегда, не важно, на ком он женат и женат ли вообще, Чарльз мог взять себе целый гарем самых разных женщин, но он все равно бы мечтал о трусиках Камиллы.
Камилла умеет ждать, она очень хорошо умеет ждать. Виндзоры скоро это поймут. Камилла не станет, как истеричка Диана, устраивать скандалы, нет, она действует, как питон. Однажды в фильме я с ужасом наблюдала, как питон заглатывал жертву: он ее словно облекал собой, обволакивал, усыпляя медлительностью и спокойствием.
Камилла – питон, она медленно-медленно заглотила Чарльза, а потом проглотит также и всех остальных. Это все будет тихо и спокойно, без скандалов и битья посуды, Виндзоры даже не заметят, что они уже в желудке Камиллы и перевариваются.
Об учебе Камиллы в Дамбреллсе написано столько ужасов, что можно подумать, будто бедная девочка героиня, если выжила. Но никто не говорит, что все школы с полным пансионом таковы, если не хуже. Везде дети живут во вполне спартанских условиях и вынуждены защищать себя от сверстников сами или дружить с ними.
«Школа без ковров» в Дамбреллсе ничем не отличалась от моей собственной, у нас тоже не было пушистой подстилки под ногами и отдельного душа у каждой комнаты. И нас тоже немилосердно наказывали за разбросанные в беспорядке вещи. Но почему-то у всех остальных это воспитало аккуратность и чистоплотность, а у Камиллы совсем наоборот. Ее пресловутая неряшливость скоро войдет в поговорку.
Плохо наказывали или это настолько в ее натуре, что ничем не исправить? Наверное, привычка раскидывать свое нижнее белье неистребима, как и отсутствие привычки мыться.
Она ведь была симпатичной девочкой со светлыми кудряшками, неплохой чистой кожей, что же такое надо делать, чтобы превратиться черт знает во что?! Единственное место, где Камилла выглядит хоть как-то прилично, – охота. Охотничий костюм вечно в собачьей шерсти, как и все остальное вокруг нее, но все же имеет довольно сносный вид. В остальном это помятая, потрепанная жизнью женщина, словно только что проснувшаяся и натянувшая первое попавшееся под руку в шкафу платье, хорошо если не наизнанку.
Заполучить Камиллу в любовницы? Это не так уж сложно, до Чарльза она не отказывала никому, кого не оттолкнули запах табака изо рта и откровенная неопрятность. «Свой парень» легко становилась своей в постели. Одиннадцать любовников в 23 года – немалый опыт. Со времени ее связи с Чарльзом многие приятели вздохнули с облегчением, больше не приходилось опасаться атак неряхи, теперь любые отказы могли мотивироваться нежеланием причинять неприятности принцу.
В то время, насколько мне известно, Камилла была любовницей своего будущего мужа Эндрю. Одной из… красавчик Эндрю себя никогда не ограничивал. Для экзотики можно завести и ротвейлера.
Но хранить верность этому бульдогу в юбке Эндрю не собирался, такой красавчик не мог быть верен одной женщине, особенно если та не так уж хороша собой и весьма доступна.
Обнаружив, что в постели Эндрю другая, Камилла устраивала сопернице такой скандал, что бедолага обычно предпочитала поспешно ретироваться. Правда, бывали упорные, отвечавшие Камилле тем же, тогда перепалка становилась совсем яркой. Эндрю это нравилось, он с удовольствием наблюдал, как две женщины выясняют из-за него отношения, а потом просто уходил к третьей.
Но сколько бы и кого бы он ни приводил к себе в квартиру, упорней всего в ней присутствовала Камилла.
Эндрю Паркер-Боулзу было легче: он никогда не любил Камиллу, ему просто приказали жениться, и он выполнил королевский приказ. Возможно, самого приказа не было, Паркеру просто дали понять… Он понятливый…
Зачем это нужно королевской семье? Здесь убивали двух куропаток одним выстрелом: во-первых, убирали от принца Чарльза нежеланную любовницу, имевшую слишком заметный хвост любовных связей, к тому же не подходившую на роль супруги наследника престола. Во-вторых, связывали узами брака Эндрю Паркер-Боулза, в которого была влюблена принцесса Анна, но который по тем же причинам, что и Камилла Чарльзу, не подходил Анне. У Паркера тоже были многочисленные связи и слишком легкомысленная репутация.