Однажды, случайно нажав кнопку вызова на телефонном аппарате в кабинете у Чарльза, я услышала в трубке… голос Камиллы! То есть они не просто часто переговаривались, у Чарльза с его «подругой» даже была выделенная линия!
Когда-то, будучи еще невестой, я вышла из комнаты, чтобы не мешать разговору жениха с его подругой, но теперь мириться с таким положением дел не желала. Чарльз в ответ на скандал недоумевал:
– Что в этом неприличного?
– У тебя с каждым из друзей такая линия? Назови еще хотя бы одного друга, с кем тебя соединяли бы вот так!
Конечно, меня душили обида и отчаянье. Сейчас я уже все это пережила, хотя часть боли все равно осталась, мне до сих пор не все равно, что мне предпочли ротвейлера, но по крайней мере об изменах мужа можно говорить без истерики.
А тогда истерика привела даже к попыткам самоубийств. Да, мне, отверженной, никому не нужной, вовсе не хотелось жить, тем более так, как жили мы с Чарльзом, – когда на приемах, в поездках, перед объективами мы должны были изображать любовь и счастье, а за закрытыми дверьми я понимала, что я никто.
Я так ненавидела Камиллу, что по-настоящему боялась увидеть ее в постели мужа, проснувшись утром. Мы уже спали врозь, и я едва сдерживалась поутру, чтобы не спросить, нет ли в спальне у Чарльза его любовницы.
Выходные в Хайгроуве превратились в настоящий ад для меня именно из-за этого ожидания. Однажды, отправившись в Лондон, я через полчаса езды вдруг попросила развернуть машину, якобы забыв что-то важное. Вернувшись, обнаружила то, что ожидала, – у дома стояла машина любовницы мужа! Понимая, что если войду в дом, то застану ее там и натворю что-нибудь страшное, я попросила посигналить. Вышедшему слуге сказала, чтобы вызвал принца, а самому принцу пообещала, что в следующий раз вернусь с толпой журналистов, чтобы они увидели, как развлекается наследник престола, стоит его супруге покинуть дом!
Но что бы я ни делала, Камилла была сильней. Теперь я понимаю почему – она все просчитала с самого начала, она сразу увидела мои слабые места и воспользовалась ими.
Камилла никогда не допустила бы женитьбы Чарльза на моей сестре Саре. Ей не нужна была Аманда Нэтчбулл или кто-то другой из приятельниц Чарльза, потому что ни одна из прежних подружек принца не допустила бы присутствия Камиллы в жизни мужа. Кроме того, любая из прежних любовниц Чарльза могла дать фору ротвейлерше не только внешне, но и в том, в чем сильна она сама, – в постели и в седле. А я не могла и потому устраивала Камиллу в качестве супруги ее любовника.
Я была неопытной девчонкой, не имевшей любовников и страшно стеснявшейся. Я не была завзятой охотницей и даже плохо держалась в седле. Нет, ротвейлерша не собиралась демонстрировать свое преимущество перед девчонкой, выкрикивая ругательства во время преодоления очередного барьера, она куда хитрее. То, что любовница может скакать часами или ругаться, как портовый грузчик, Чарльз уже знал. Камилла взяла другим. Она не зря интересовалась, стану ли я ездить верхом и охотиться.
Конечно, я не ездила и тем более не охотилась. Во-первых, охоту не люблю вообще, от одного воспоминания о том, как мне вымазали лицо кровью убитого оленя, посвящая в охотники, становится дурно. Камилла выяснила, что я не собираюсь носиться по округе, гикая и вопя, и сосредоточилась на этом.
Ротвейлерше помогла и моя беременность. Осенью, когда стало ясно, что я беременна, вопрос о верховой езде отпал сам собой, это окончательно развязало любовнице руки. Условия создавались весьма подходящие: дома беременная жена, которую без конца тошнило и у которой капризы и нервный срыв, а на охоте любовница, у которой никаких проблем и которая готова услужить в любую минуту.
А дальше замкнутый круг: чем меньше на меня обращали внимания, тем хуже я себя чувствовала, тем больше раздражала мужа и королевскую семью. «Истеричка Диана» просто не могла конкурировать со «своим парнем» Камиллой. Чарльз мог говорить перед Димблби, что он вернулся к Камилле, только когда наш брак стал трещать по швам. Это неправда, это грандиозная ложь! Они были вместе до нашего брака и с первого же дня во время него.
Фотографии в записной, отдельная линия телефона, звонки из ванной: «Дорогая, я буду любить тебя, что бы ни случилось…», ее постоянное пребывание в Хайгроуве, ну и, конечно, тот знаменитый разговор с желанием стать ее гигиенической прокладкой!
Я не ошибалась, понимая, что с первого дня нас в браке трое. Сначала чувствовала сердцем, потом получила доказательства. Не важно, чем она его очаровала и держала – охотой, верховой ездой, сексом, тем, что жалела по-матерински, Камилла совершенно сознательно все эти годы занимала мое место и не имела ни малейшего намерения его освобождать или хотя бы дать мне шанс завоевать это место.
Я знаю, что истеричкой меня прозвала она (а я ее ротвейлером!), знаю, что Камилла постоянно обращала внимание Чарльза на мои недостатки и мое несоответствие их кругу. Понимаю, что она не столь глупа, чтобы делать это открыто, ведь Чарльзу едва ли понравились бы откровенные насмешки над своей супругой, во всяком случае, в самом начале нашей семейной жизни, потом он позволял себе такие насмешки тоже.
Нет, думаю, Камилла была тоньше, вернее, хитрей. Достаточно несколько раз сокрушенно вздохнуть, что с ними на охоте нет принцессы, которая, увы, не любит такое прекрасное занятие, как убийство животных. Можно лишний раз напомнить, что я слишком молода, что мало образованна, что не люблю философию и не ценю Юнга, что не разбираюсь в огородных премудростях, мало смыслю в правилах игры в поло, в конце концов, не люблю обожаемый всеми Балморал!
О, сколько у меня имелось недостатков, которые достаточно просто подчеркнуть, но если делать это изо дня в день, намекая, что несчастному Чарльзу досталась истеричная, глупая супруга, интересы которой не простираются дальше собственной ванны или супермаркета, и принц почувствует себя несчастным из-за своей неудачной женитьбы.
А куда устремится несчастный принц? Туда, где его понимают и пожалеют, – к обвислой груди ротвейлера. Диана не любит верховую езду? Ну ее, эту Диану, поездим без нее! Не ценит Балморал? Слава богу, и без нее есть кому! Капризничает и даже падает в обморок? Не обращай внимания, помогут встать и без тебя.
И главное – неопытна в постели? Зачем учить, если есть опытная любовница, которая сама может научить кого угодно.
В какой момент Камилла поняла, что ошиблась в выборе? Наверняка тогда же, когда и Чарльз, когда в Австралии стало ясно, что я популярна, что хороша собой, уже родила очаровательного сына, значит, полна сил… Оставь тогда Камилла нас с Чарльзом в покое – и счастливая семья могла бы состояться на долгие-долгие годы. Чарльз, хоть и беспокоился по поводу моей растущей популярности, значительно перехлестывающей его собственную, все же смотрел на меня с восхищением. Приятно сознавать, что твоя супруга хороша.
В одном Камилла просчиталась: она не ожидала, что я уйду со сцены, предпочтя самостоятельную жизнь, и что ее Эндрю тоже не выдержит. Сначала все казалось прекрасно, любовникам уже никто не мешал, главное – не попадаться на глаза любопытным фотографам.
Но это, дорогая Камилла, не все. Твои ротвейлеровские челюсти слишком долго сжимали горло принца, он привык, и теперь уже ты от Чарльза не отделаешься. Мальчики выросли, Британия забудет неудачную женитьбу принца и простит ему адюльтер, даже церковь забудет, что во главе ее намерен встать человек, нарушивший данную у алтаря клятву уже буквально через неделю.
А что будет с Камиллой?
Чарльз замечательный отец, хотя сначала сомневался в своем отцовстве (без малейших на то оснований!). Но Камилле это едва ли поможет, вряд ли она родит Чарльзу ребенка.
Он заботливый муж, правда, до тех пор, пока это не мешает его собственным интересам и занятиям.
Чарльз умный собеседник при условии, что разговор должен идти только о том, что интересует его самого.
У принца те же интересы, что и у Камиллы, – лошади, охота, грядки и акварели… Но как бы ни молодились любовники, брать барьеры, когда тебе шестой десяток, или охотиться ежедневно невозможно. И если любовница могла избежать появления на музыкальном вечере, используя такую уловку, как муж или гости в собственном доме, то жене этого не удастся.
Я никогда не давала советов Камилле, а теперь дам один: всеми силами избегай замужества с Чарльзом. Хотя к этому все идет. Мы с Эндрю Паркером больше не помеха, Британия как-нибудь переживет. Однако становиться супругой принца Чарльза для Камиллы смертельно. Чарльз-любовник и Чарльз-супруг – это не одно и то же.
Ты потеряешь все свои преимущества, прежде всего независимость и последние крохи привлекательности. Любовнице прощают отсутствие талии или обвисшую грудь, жене – нет. У любовницы неопрятность даже пикантна, у жены – страшный порок. Занудство или грубость любовницы говорят о ее своеобразии, у жены – невыносимы.
Нельзя будет отказаться от скучных мероприятий, неинтересных разговоров, придется оставить множество собственных дурных привычек и принять чужие… Чарльз не Эндрю Паркер, он не станет прощать тебе все, поскольку ты станешь его собственностью, частью его распорядка дня, обстановки, окружающего мира, привычного окружающего мира, заметь.
Тебе придется научиться аккуратности, привыкнуть к жестким требованиям к внешнему виду не только в редких случаях выхода, но всегда, каждый день, каждый миг, потому что на тебя будут нацелены десятки камер и подловить тебя могут в любую минуту и в любом настроении.
Тебе придется измениться, Камилла, став в некоторой степени… Дианой! Это потому, что тебя всегда будут сравнивать со мной, а я постараюсь поднять эту планку как можно выше, чтобы тебе пришлось тянуться за мной на цыпочках. Ты будешь вынуждена сменить мятые брюки и стоптанные туфли на нечто для тебя совершенно неудобное (я знаю, как ты не любишь строгие нарядные платья, да и фигура подкачала), перестать носиться на лошади целыми днями, сидеть в кресле в обнимку с собаками и станешь по-настоящему светской дамой. Ты будешь вынуждена соответствовать мне!