Теперь развод был неминуем.
Я сумела все объяснить Уильяму, и он понял.
Но теперь меня пугал не сам развод, а возможность простого физического устранения. Никому не позволено безнаказанно выступать против системы. Я осознала это только тогда, когда уже выступила.
Мужчины
Надо бы назвать «мои мужчины», я не намерена рассуждать обо всех мужчинах мира.
Но не стоит думать, что речь пойдет только о любовниках. В моей жизни, как и в жизни любой женщины, немало мужчин, с которыми связывают и просто дружба или вражда, родственные отношения, деловые, поклонение и благоговение.
Удивительно, но долгое время вокруг меня были мужчины, если так можно сказать, подкаблучники.
Дедушку я почти не знала, седьмой граф Спенсер был строг и даже жесток в обращении, не ставя свою жену Синтию ни во что. Зато остальные были противоположностью, даже обладая собственным крутым характером, как принц Филипп, они все равно вынуждены подчиняться собственной супруге.
Подчинялся женам отец, что с мамой, что с Рейн он был ведомым. Послушен женщинам Чарльз, об этом и упоминать не стоило бы. Послушен и мой брат Чарльз…
А где же сильные мужчины из романов Барбары Картленд, способные все решать сами, брать ответственность на себя, за широкими спинами которых могут спрятаться от жизненных невзгод хрупкие женщины? Те, что не предадут, не обманут, не солгут… Или писательница просто ошиблась?
В моей жизни появился и такой мужчина, но я оказалась не нужна и ему тоже!
Конечно, первым был отец. Папу я любила очень, он нас тоже любил, как бы я ни злилась на него из-за развода и особенно мачехи.
Я считалась папиной дочкой, но это скорее после ухода мамы. Раньше мы все трое были папиными дочками, а маленький Чарльз – папиным сынком. Папа был хорошим отцом, он очень заботился о нас, только он не догадывался, что, кроме устроения детских праздников и всякой всячины, нужны еще и ласка, и простая душевная беседа.
Он не был скуп на ласку, он просто не знал, что эмоции нужно выражать.
А праздники у нас и правда были великолепными, на них собирались дети из всех поместий графства, шумные посиделки с угощениями сменялись веселыми играми, к нам приезжал зоопарк, резвились клоуны… Даже маленьким Уильяму и Гарри их дед устроил такой праздник. Все дети получили большие кошельки с шоколадными монетами и важно отправились «покупать» себе всякую всячину в нарочно поставленных по всему парку Элторпа киосках. Гарри был еще слишком мал, он не понял, в чем дело, и несколько своих «монеток» просто съел. Пришлось ссужать внука дополнительными шоколадными средствами.
Папа очень любил все фотографировать и снимать на камеру. Благодаря этому наши детские забавы во многом остались в памяти.
Так было до тех пор, пока не ушла мама. Еще неизвестно, на кого больше повлияла трагедия развода, иногда мне кажется, что на папу. Его бросила женщина, которую он так любил! Джон Спенсер был образцовым отцом-одиночкой с точки зрения соседей, Сара и Джейн уже учились не дома, а вот нас с Чарльзом папа лично каждое утро отвозил в школу и после обеда забирал. Но теперь этим все и ограничивалось, остальное было передоверено няням.
Война с нянями не отвлекала меня от отца, мне было жаль брошенного папу, и я постоянно была рядом с ним, принося чай, подавая газету, разговаривая о чем-то… Сара издевалась:
– Диана у нас папочкина дочка-утешительница!
Я не понимала, почему это плохо. Если папа скучает и грустит, должен же кто-то его утешить…
Сейчас я понимаю, что если бы попыталась так же подходить к Чарльзу, то никакая Камилла мне не была бы страшна, даже при полном отсутствии сексуального опыта я могла бы быстро найти ключик к сердцу мужа. Но я видела в Чарльзе взрослого, умного, сильного собственного защитника, к тому же знающего мир, в который я попала, с пеленок, тогда как я сама там новичок. Мне и в голову не приходило пожалеть Чарльза, ведь принцы из романов Барбары Картленд не нуждались в защите.
Кроме того, у папы быстро нашлась другая утешительница, мгновенно вытеснившая всех нас, в том числе и меня, из его сердца, из его мыслей, из его жизни!
Вскоре после того, как мы после смерти дедушки перебрались в Элторп, папа умудрился влюбиться в Рейн. Сразу два категорически не подходивших нам обстоятельства – роскошный, огромный, в 121 комнату замок, при этом плохо отапливаемый и очень неудобный, и мачеха, шумная, активная, с ярко-красными ногтями, вечно постукивающими по столу, с выдумками, ставившими нас в тупик, с бравурной речью…
Хуже не придумаешь – отдать Элторп на разграбление Рейн. Да, конечно, она добилась, чтобы провели нормальное отопление, в двадцатом веке обходиться каминами как-то не современно. Но ради получения средств Рейн с легкостью распродала часть коллекции Элторпа, чего мы ей так и не смогли простить.
Но главное – она подчинила себе нашего папу, и я сразу почувствовала себя совершенно одинокой. Этого я тоже не смогла простить Рейн.
Папа с восторгом подчинился женщине, во всем взявшей на себя инициативу, доверил ей и свое поместье, и своих детей, и себя. Детей она быстро отшила, мы старались приезжать домой как можно реже, Элторп сильно изуродовала и только отца сумела вытащить почти с того света.
Рейн, видно, любила папу, как и он ее. Дети редко позволяют родителям любить кого-то чужого, даже будучи обиженными на маму, мы все равно не могли согласиться с тем, что чужая женщина займет ее место. Папа на наше несогласие внимание не обратил, он женился, даже не поставив нас в известность. Узнать из газет, что у тебя появилась мачеха, – сюрприз не из самых приятных.
Не сообщил папа, видно, просто боялся нашей реакции, но обвинили мы во всем Рейн. Кто же, как не она, могла быть виновата в том, что на роскошном свадебном балу в тысячу приглашенных не было детей графа Спенсера, причем уже достаточно взрослых детей!
Папа был подкаблучник, совсем не похожий на смелых героев дамских романов. Я его все равно любила, но понимала, что мой муж должен быть не таким, он должен быть смелым, решительным, умным, настоящим принцем! Вот в этом и состояла моя беда, что я искала принца, а не возлюбленного. На мое счастье, я влюбилась в принца, на мое несчастье, принц не влюбился в меня. Так не бывает в романах Барбары Картленд, но так бывает в жизни.
О Чарльзе и моих мальчиках не стоит говорить в общем списке, о них разговор отдельно.
Принц Филипп, которого я тоже звала папой, пока имела на это право, в общем-то остался для меня загадкой. Он под стать королеве, и я не знаю, кто больше кого воспитал.
Герцогу Эдинбургскому во многом можно посочувствовать, его судьба сложилась довольно трудно в начале жизни, нелегко ему и сейчас. Всем известны трудности греческой монархии, когда семье Филиппа пришлось бежать, самому Филиппу находиться на положении бедного родственника. Я представляю, насколько это трудно для независимого, от природы сурового человека.
Он сумел прожить долгие годы на шаг позади своей царственной супруги, умудрившись при этом не уронить своего достоинства. Нелепые и часто обидные шутки принца Филиппа вовсе не со зла, а потому, что он сначала шутит по-солдатски, а потом задумывается над тем, кому адресована шутка.
Принц Филипп сумел найти свое место, найти занятия, которые позволяют ему быть на виду, помогать своей супруге и в то же время не подчеркивают его второстепенное значение. Будущая королева влюбилась в него еще в тринадцатилетнем возрасте, впервые увидев стройного, красивого морского офицера. Вся королевская родня была категорически против замужества наследницы престола с греческим принцем, который Греции и не видел, а воспитывался своими родственниками в Дании, ничего, кроме своего громкого титула, не имел, зато имел немецких родственников, что после войны означало позор.
Никто не задумывался, что принц Филипп воевал против немцев и японцев, причем весьма успешно, потому что имел боевые награды, одно упоминание о родственниках расстраивало королеву-мать, у которой на войне погибли два брата.
Но Елизавета настояла на своем и объявила, что скорее откажется от престола, чем от Филиппа. После скандала с отречением ее дяди второго такого королевская семья вынести не могла! Филипп был выбран как меньшее из двух зол. Его назвали герцогом Эдинбургским.
Когда при разводе принц Филипп попытался угрожать мне лишением титула, я фыркнула:
– Мой титул куда старше вашего, Филипп!
Это было откровенное хамство, но принц замолчал, потому что Спенсеры действительно много древнее герцогов Эдинбургских. Я потом извинилась, но герцог ненавидит меня по-настоящему.
Свадьба состоялась, герцог вынужден покинуть флот, став помощником будущей королевы. Между супругами раз и навсегда определено разделение ролей – все, что касается внешней стороны (представительство, приемы, парламент и тому подобное), прерогатива королевы, в семье хозяин герцог, причем хозяин очень жесткий.
Дети воспитывались не просто по-спартански, отец сделал все, чтобы усложнить жизнь старшему из сыновей. Сам Чарльз рассказывал мне, что его детство было ужасным из-за отца, который не имел ни малейшего снисхождения к слабостям сына. Напротив, ему казалось, что любое послабление чревато разрушением мужского характера будущего наследника престола.
Удивительно, как у такого требовательного и сурового отца вырос настоящий книжный червь Чарльз? Его даже отправили на флот, чтобы вдохнул морской ветер и понял, что это такое! Не помогло, служил Чарльз хорошо, но куда больше морских просторов любил книги, причем по философии и психологии. Это копание в себе приводило герцога Эдинбургского в ярость, он требовал и требовал от сына мужественности, Чарльз старался, но Юнга все равно любил больше моря, а уединение больше работы в команде, даже флотской.
Чарльз по натуре одиночка, ему трудно быть с людьми, принц прекрасно чувствует себя на рыбалке, за книгой в тишине кабинета, когда слышна только музыка, в саду, даже на охоте, там, где можно скакать одному… Удивительно, как он играет в поло? Видно, сказалась любовь к лошадям.