31 декабря
Ника давно перестала любить Новый год. Лет примерно с двадцати пяти. И все эти появляющиеся уже в ноябре рекламы новогодних распродаж и баз отдыха ее не трогали, а большие горящие огнями елки на площадях, еще не укрытых снегом и время от времени поливаемых поздним осенним дождем, вызывали грусть.
А чему радоваться?
Вот и еще один год подходит к концу. В загаданные желания под бой курантов Ника тоже не верила. Она верила в трудоголизм, логику и причинно-следственную связь.
В результате темным зимним вечером тридцать первого декабря Ника сидела одна в своей квартире и думала о причинах и следствиях, приведших к тому, что впервые за пять лет она будет встречать Новый год одна в пустой квартире. Ну… не совсем одна, если быть до конца точной, но и не сказать что в компании…
По большому счету Ника ни о чем не жалела. Просто не знала, что делать. Как поступить правильно.
Последние пять лет она встречала Новый год на даче у друзей в одной и той же шумной компании и делала вид, что счастлива. Это была ложь. Глядя на веселые лица, на обручальные кольца, на шумных детей, Ника как никогда чувствовала себя одинокой, но старательно это скрывала за широкой улыбкой, она поднимала бокалы с шампанским и первая выбегала на улицу, зажигала бенгальские огни и кричала: «С Новым годом!»
Потом все возвращалось на круги своя, ощущение одиночества и несчастья исчезало, вновь появлялось чувство правильно выбранного пути. Ну и что, что Ольга с Андреем на людях всегда демонстрируют неземную любовь? Он изменяет ей с каждой юбкой, и она об этом знает. А Света с Николаем уже три раза подавали на развод, но у них дети и общая ипотека, поэтому каждый раз, остыв и все взвесив-посчитав, забирали заявление обратно. Ника не несчастнее других, она такая же, как все, а может даже, лишенная всех этих семейных нервотрепок, и гораздо счастливее.
А уж сколько всего она насмотрелась за годы работы! Ника была юристом и специализировалась на бракоразводных процессах. Это же ужас! А с виду приличные люди. Буквально две недели назад развели пару, мужик – козел, каких поискать. Ничего жене не оставил, только алименты ребенку будет платить, а ведь денежный, машина дорогая, свой бизнес, хозяин жизни, блин, с замашками тирана. Жена терпела его пятнадцать лет, с подругами бегала встречаться тайком, когда он уезжал в командировки, в соцсети под придуманным ником зарегистрировалась и повесила липовую фотографию, чтобы хоть с кем-то общаться, хоть так, пока он типа на выездных бизнес-семинарах веселился. Знаем мы эти семинары… И подобных историй в Никиной практике было достаточно.
Да что там в практике, ее собственные родители давно в разводе, а перед этим жили в вечных скандалах, во время которых маленькая Ника убегала и пряталась под стол, закрывая ладонями уши. Столько лет прошло, а она до сих пор помнит. Хотя с виду все было очень прилично: семья с достатком, просторная квартира, летний отдых за границей, брендовые шмотки… Только отец мать иначе как «сукой» не называл. Зато сейчас он женат уже в четвертый раз, и каждая новая жена моложе предыдущей. Мама же теперь живет только для себя, подписалась на группу в соцсети, они вместе путешествуют по России, делают какие-то флешмобы, участвуют в разных челленджах. А деньги… Денег у нее достаточно. При разводе с отцом мама сумела выцарапать себе приносящий доход кусок акций отцовской компании. Хватало и на жизнь, и на путешествия.
Да, Ника на многое насмотрелась за свои тридцать три года, поэтому давнее решение не выходить замуж, а просто родить ребенка для себя с каждыми прошедшими двенадцатью месяцами выглядело все более разумным. Необременительные романы – да. И чтобы без всех этих взаимных мотаний нервов.
А еще она знала себе цену, поэтому ресторан – обязательно, какой-нибудь подарок – тоже, недельный отпуск на море – желателен. Но опять же – без лишних душевных затрат.
Год назад у нее были краткие, но красивые отношения с обрусевшим греком по имени Архимед. Ника тогда занималась его бракоразводным процессом. Архимед – партнер по бизнесу Андрея, хозяина дачи, у которого все собирались на Новый год, и Ольга попросила подругу помочь. Ника и помогла. Дело, кстати, оказалось несложным, общих детей у супругов не было, зато брачный договор имелся, расходились по-мирному, а потом так получилось… В общем, как-то утром они проснулись в одной постели. У Архимеда обалденные глаза. Не глаза, а погибель. Темные, почти черные, и ресницы – густые и длинные. И вьющиеся кудри надо лбом. И сложен он как Аполлон. Грек, короче, хоть и русский. Устоять было просто невозможно. Ухаживал красиво. Рестораны, цветы, три дня на берегу моря в Греции, а потом дела, бизнес, «прости, дорогая, но я на полгода в Питер». Полгода растянулись на десять месяцев. Уехал в марте, а сейчас конец декабря. За это время они ни разу не встретились, хотя от Москвы до Питера всего ничего – четыре часа на «Сапсане». Но он не звонил, а она не навязывалась. Все правильно и закономерно. Небольшой приятный роман, закончившийся без никому не нужных выяснений отношений и боли. Может, только в глубине души подало голос уязвленное самолюбие, но с ним Ника легко справилась. И вот Архимед вернулся. Звонила Оля, намекала, что прекрасный грек приедет к ним на дачу в новогоднюю ночь и уже пару раз интересовался, будет ли Ника.
А Ники-то и не будет. В этот раз шампанское и бенгальские огни как-нибудь обойдутся без нее.
– Ну как же так? – недоумевала Оля.
– Прости, не могу, я немного приболела, останусь дома, – отвечала Ника, закрывала глаза, представляла себе не глаза, а погибель, но внутри все молчало.
Теперь Архимед чья-то другая погибель. Не ее.
Ее погибель сейчас неизвестно где: может, в Москве, а может, в Нижнем Новгороде.
Ника обвела взглядом свою стильную квартиру в минималистичной бело-серой гамме, которую подарила сама себе на тридцатилетие. Трешка в новостройке, двенадцатый этаж, из окна – панорама Москвы со спальными районами, лентами дорог и городскими парками. Рядом – станция метро, супермаркеты, рестораны, фитнес-зал, салон красоты, химчистка, школа, детский сад, нотариальная контора, кабинет психолога. Все под рукой.
Зачем ей одной трешка? На перспективу. Родится ребенок, ему нужна своя отдельная комната. Ника поднесла ладонь к плоскому животу и откинулась головой на спинку дивана.
Дыши, Ника, дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох… Вот так.
В углу около дивана стояла небольшая искусственная елка. Ника принесла ее неделю назад, когда поняла, что никуда на Новый год не поедет, а будет встречать его дома одна, и что у нее совсем нет никаких праздничных украшений. В итоге были куплены набор ярко-красных с золотом шаров и набор стеклянных фигурок, красно-желто-белых: домик, лошадка, щелкунчик, колокольчик и сердце, а еще гирлянда из разноцветных фонариков.
И вот сейчас в квартире у Ники стояла нарядная елка, в холодильнике лежали баночки селедки и маринованных огурчиков, на плите в эмалированной кастрюле ждали своей участи несколько очищенных картофелин. Все это ближе к полуночи она собиралась запивать крепко заваренным сладким чаем с имбирем. Праздничный ужин хоть куда.
И на часах – десять вечера.
К горлу снова подступила тошнота.
Дыши, Ника, дыши…
За окном слышались характерные звуки. Кто-то, не дождавшись двенадцати, уже начал запускать хлопушки и салюты, слышались звуки сигнализации и клаксонов. Чья-то машина среагировала на ранний салют, кто-то явно не смог припарковаться. Кажется, весь этот огромный город жил сейчас предпраздничной суетой: последние закупки продуктов и подарков, кулинарный аврал на кухне, поход в гости и прием гостей, телефонные звонки с поздравлениями, шум, беготня, громко работающий телевизор, по которому бесконечной вереницей транслируют старые фильмы…
И только у нее тихо. Тихо-тихо… Ника никому не звонит и никого не поздравляет. На работе пять дней назад был корпоратив, который она еле высидела и сбежала при первой возможности. Не могла смотреть на фуршетный стол. Зато сказала неплохой тост, послушала несколько в ответ, едва пригубила шампанское, а потом, спрятав за щеку кислый леденец, приказала себе дышать. Снова дышать. А что еще оставалось делать?
С сотрудниками поздравились еще в последний рабочий день, Оле Ника позвонила пару часов назад пожелать здоровья и счастья, а также подтвердить, что на дачу не приедет, а больше… звонить некому.
С мамой у них практиковалась переписка, потому что мама была в вечных мероприятиях и звонков не слышала.
Когда немного отпустило, Ника включила телефон и вошла в классный чат. Да-да, у них теперь снова существовал их классный чат. И снова без Надежды Петровны. Кто бы мог подумать, что из спонтанной идеи отметить одним махом юбилей Надежды и пятнадцатилетие выпуска выйдет нечто с долгоиграющими последствиями. Вот, допустим, этот чат, куда были включены все тогда присутствовавшие.
И общались ведь! Не каждый день, но… чат оказался живой. В нем даже Антон Свешников появлялся. Правда, крайне редко, исключительно чтобы поздравить кого-нибудь с днем рождения. Зато Маша Пеночкина, теперь у нее была другая фамилия, но для всех она так и осталась Пеночкиной, отмечалась чуть ли не через день и почти всегда с новым эффектным фото. Теперь все более-менее были в курсе дел друг друга.
Посох, например, все же получил от Антона деньги и вовсю снимал свой новый фильм. Оказалось, что это школьная мелодрама. Если верить той же Маше, которая все-таки переспала с Посохом, деньги Антон дал с условием, что в новом фильме найдется роль для Люды Чалых. Пусть не главная, пусть второстепенная, но с несколькими появлениями на экране и словами. И Люде такую роль дали. А потом, раз уж новое кино было про одноклассников, Посоху пришла в голову гениальная идея снять сцену в школе – встречу выпускников. Как он сказал: «Для придания картине нужной атмосферы». Главные герои – одиннадцатиклассники – смотрят через окно на уже совсем взрослых выпускников школы, пришедших навестить учителя. Мол, вон у них как, а что будет у нас? Мы так сумеем? Вот для этой сцены Посох решил не набирать актеров массовки, а сняться самим. Чем не повод снова собраться вместе? Там и надо-то всего минуты три-четыре экранного времени. Скользящая камера, фоном тихая музыка и голоса. Все сидят в бывшем классе, вспоминают, смеются, кто-то принес гитару… Никто не верил, что Посоху это удастся организовать. Но удалось! Съемка заняла один день. Это было в ноябре. Даже Пашка Савельев из Нижнего приехал, даже Надежду Петровну удалось уговорить прийти. А на столах были чашки и чайник, кто-то принес торт, кто-то конфеты. Под конец дня уже никто не понимал: это была съемка кино или просто теплые посиделки. У Свешникова имелся всего час, поэтому в первую очередь снимали его. Он сидел с Соней за третьей партой у окна, как и все школьные годы.