А Маша сориентировалась быстро. Увидев свободное место около Посоха, тут же решила составить ему компанию. Кто бы сомневался! И Кирилл ее не прогнал, глянул лениво и тут же снова уставился в телефон – он с кем-то переписывался. Зато большинство девочек в автобусе почувствовали укол зависти.
Все понимали, что по дороге в Болдино Посох будет делать записи и Маша автоматом окажется в кадре. Какая же она хитрая.
Именно так все и произошло. Люда даже отвернулась, чтобы не видеть, как Пеночкина улыбается в камеру.
Ника тоже не смотрела в сторону блогера и красавицы, она читала в телефоне книгу.
Дорога была долгой, и Люда не заметила, как задремала, проснулась она незадолго до Болдино. Зато, когда вышла на улицу, сон как рукой сняло.
Погода не улучшилась. Было все так же холодно, и моросил дождик, разве что хмурость немного отступила. Но все это уже не имело значения.
Старые деревья, усадебный дом, осень – все это выглядело идеальной декорацией к костюмному фильму. Даже дух захватывало. Люда легко могла себе представить, как по ступеням спускается барышня в длинном платье и шляпке, а к дому подъезжает карета, и барышня садится в эту карету и куда-то едет. А в маленькой, расшитой бисером сумочке хранится письмо. И вот она едет, трясется в карете, вынимает это письмо, перечитывает его, улыбается или плачет…
Ощущение декораций не исчезло и в доме. Наоборот, оно только усилилось. Старинные интерьеры, костюмы XIX века, все эти столы, кресла, диваны, портреты… У Люды было очень живое воображение. Она уже видела себя Татьяной, и неважно, что внешность не та. Зато как бы она сыграла!
Люда впитывала каждую деталь интерьера и едва слышала, что говорила экскурсовод.
А экскурсовод, высокая блондинка лет тридцати с забранными в хвост длинными волосами, рассказывала о величайшей роли Болдино для всей русской литературы.
– В жизни Александра Сергеевича, – вещала она, – было три болдинских осени, но когда мы произносим это словосочетание, то автоматически подразумеваем самую первую, осень 1830 года. В то время поэт готовился к женитьбе на Наталье Николаевне Гончаровой, необыкновенной красавице, в которую поэт был влюблен. Однако вспыхивает эпидемия холеры, Пушкин не может выехать к своей невесте в Москву, он оказывается заперт в Болдино и пишет ей отсюда: «Опасаюсь я карантинов, которые начинают здесь устанавливать. У нас в окрестностях – Cholera morbus (очень миленькая особа)». Позже, в письме от 11 октября, он жалуется: «Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине», а более чем через месяц, уже 18 ноября: «В Болдине, все еще в Болдине!» Пушкин страдает, рвется на встречу со своей невестой, и, конечно, это очень несчастный период в его жизни, но именно тогда он заканчивает «Евгения Онегина», пишет «Барышню-крестьянку», «Метель», «Гробовщика», а также около тридцати стихотворений, создает пьесу «Моцарт и Сальери». Это самый плодотворный период в творчестве Александра Сергеевича.
– Правильно он сделал, что отсиделся в Болдино, – подал голос Пашка, – от холеры умер Чайковский. Да и вообще, это был знак: не женись!
Ника Серова толкнула его локтем и прошипела: – Ты помолчать можешь?
– Почему это я должен молчать, когда имею свое мнение? – возмутился Пашка громко. – Между прочим, холера – очень опасная болезнь. – Он приосанился, закрыл глаза и начал говорить монотонным гнусавым голосом: – Холера – острая кишечная, антропонозная инфекция, вызываемая бактериями. Характеризуется фекально-оральным механизмом заражения, поражением тонкого кишечника, водянистой диареей, рвотой, быстрой потерей организмом жидкости и электролитов с развитием различной степени обезвоживания вплоть до шока и смерти. Относится к особо опасным инфекциям. Холера возникает, как правило, из-за зараженных продуктов или неочищенной питьевой воды.
– Все сказал? – спросила Ника, когда Пашка закончил свою речь и открыл глаза.
– А разве этого недостаточно?
– Молодые люди, – вмешалась в диалог экскурсовод, – тема холеры, безусловно, важная и даже, как мы недавно выяснили, имеет некоторое отношение к жизни Пушкина, но все же позвольте вернуться к моему рассказу.
– Похоже, кружок по медицине будет проводиться в свободное от экскурсии время, – решил сострить Лебедкин, чем вызвал смех одноклассников.
– Итак, свое болдинское затворничество Александр Сергеевич решил повторить в 1833 году, – чуть повысив голос, произнесла экскурсовод. – Ему надо было писать, чтобы кормить семью, а в Петербурге это оказалось невозможно, отвлекали дела, общество, обязанности. И вот осенью поэт едет в имение, откуда пишет жене: «Не жди меня в нынешний месяц, жди меня в конце ноября. Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем». И эта осень в жизни Пушкина оказывается плодотворной. Именно тогда он создает «Пиковую даму», поэму «Медный всадник», пишет «Сказку о рыбаке и рыбке».
Антон внимательно слушал экскурсовода и снимал видео. Он любил читать, но фанатом литературы не являлся. Видео Антон снимал для мамы. Мама обожала литературу, искусство и историю, она даже являлась кандидатом исторических наук. Поэтому мама такое точно оценит. И звали ее, как и классного руководителя – Надеждой. Только все знакомые и друзья предпочитали использовать французский вариант – Надин, лишь папа обращался к ней: «Надя». И как-то так он это выговаривал по-особенному, что мама сразу таяла. Это было заметно.
Интересно, Соня тоже будет таять от своего имени в его устах, когда они поженятся? В том, что они с Соней поженятся, Антон не сомневался. Только пока это был секрет. Даже Соня о нем не догадывалась.
Камера медленно скользила по лицам. Экскурсовод, молодая, симпатичная, с живой мимикой и жестами; Соня, серьезная, сосредоточенная, фотографирующая интерьер (Антон знал, что позднее она его напишет красками); Люда – мечтательная и немного отрешенная; Маша, заметившая, что ее снимают, и сразу начавшая позировать; Ника, поправляющая очки и что-то конспектирующая в блокноте… и снова Соня, которая, закончив фотографировать, подошла к Антону, а попав на камеру, скорчила забавную рожицу. Хулиганка!
– Третий приезд поэта произошел в 1834 году. Александр Сергеевич снова возлагал большие надежды на возможность спокойно и плодотворно работать. Пушкин был нашим первым профессиональным писателем. Профессиональный писатель – это тот, кто своими произведениями зарабатывает на жизнь. Конечно, до Александра Сергеевича у нас были Карамзин, Жуковский и ряд других литераторов, но все они жили на доходы от своих имений, а сочинительство являлось для них скорее хобби. Оно не влияло на доходы. Пушкин же, при запутанных денежных делах своей семьи, писательским трудом зарабатывал на жизнь. Однако в тот год ожидания поэта не оправдались, и он пишет жене: «Скучно, мой ангел. И стихи в голову нейдут; и роман не переписываю. Читаю Вальтер-Скотта и Библию, а все о вас думаю». Роман, который он упоминает, это, скорее всего, «Капитанская дочка», над которой Пушкин тогда работал, но осенью так и не завершил. Вернулся он в Петербург с одним только «Золотым петушком». Это все, что поэт создал в свою третью, последнюю, болдинскую осень.
Как и вчера, бывший муж позвонил в самое неподходящее время. Дар у него такой, что ли?
Сначала Надежда сбросила звонок, потом подумала, что это может быть что-то важное, касающееся Ани, и набрала сообщение.
«Я не могу говорить. Что-то срочное?»
«Хотел узнать, куда ты убрала инструменты. На балконе их нет. А у вас все краны текут и дверка у шкафа в ванной провисла».
Конечно, текут. Конечно, провисла. В доме нет мужчины. И дом это чувствует. Там не только краны и дверца, там еще табуретка расшаталась. Надежда пробовала ее подкрутить с помощью отвертки – не получилось.
Ей хотелось спросить: «Где ты спал? На нашей кровати? На моей подушке? Как спалось, Андрей? Вспоминал о нас?» Но вместо этого она отправила:
«Ты не на работе?»
«Это имеет какое-то отношение к инструментам? У меня сегодня удаленка».
Удаленка. Все ясно. Вопрос про место сна на самом деле можно не задавать. В их двухкомнатной квартире альтернатив нет. Двухспальная кровать в спальне и диван в гостиной. Только гостиная уже давно стала детской. Там стол Ани, ее пианино, вещи, гирлянда с фонариками на окне. Спальню тоже надо было давно переделать в нормальную комнату. Но как-то не доходили руки избавиться от гарнитура, который был куплен сразу после свадьбы. Там такой вместительный шкаф и такой удобный комод… А инструменты, да, она убрала. Андрей хранил свой пластмассовый чемодан с отвертками и пассатижами на лоджии. После развода, охваченная идеей начать жить сначала, Надежда купила маленькое кресло из ротанга и крошечный столик, решив сделать на лоджии зону отдыха. Летом переносила туда горшок с геранью, осенью заносила его обратно в дом. Идея была красивая, но сидеть в кресле и наслаждаться жизнью как-то не получалось. Зато уголок облюбовала дочь, которая уходила на лоджию с телефоном и в наушниках – слушала музыку или чатилась с друзьями. Подальше от любопытных родительских взглядов.
А инструменты Надежда перенесла в коридор и убрала в нижний ящик тумбочки для обуви. Чтобы глаза не мозолили.
«Посмотри в тумбочке для обуви. Слева у стенки».
И только отправив это сообщение, она вспомнила, что там не только инструменты. Там еще, завернутый в целлофановый пакет, ее дневник.
Твою мать…
Руки моментально стали влажными, а к щекам прилила кровь.
ДУРа!
Надежда дрожащими пальцами включила экран, чтобы стереть сообщение, написать, что не помнит, куда убрала его инструменты, но Андрей уже прочитал послание и писал ответ. Через секунду она получила: «Ок».
Надежда смотрела на эти две буквы и кусала губы. Да, она прятала дневник, не хотела, чтобы на тетрадь наткнулась дочь, которая легко выдвигала ящик ее прикроватной тумбочки в поисках крема для рук или градусника.
Надежда не вела дневник на постоянной основе и за последние полгода обратилась к нему всего несколько раз, когда надо было выговориться, но в период развода дневник ей очень помог. И по-хорошему, его давно следовало бы уничтожить. Выплеснула свою боль, и ладно. Все равно не будет перечитывать, но в тетради оставались еще пустые листы. Заводить новый дневник, не дописав старого, казалось неправильным. Надежда долго искала место, куда бы его спрятать. И ничего лучше обувной тумбочки – между пластиковым чемоданом с инструментами и стенкой – не придумала. Аня туда вряд ли полезет. Ее обувь хранится в другой секции. Зато сейчас туда полезет Андрей.