— Кавказцам? — переспросил Макаров. — А разве ваш Шунт тех кровей?
— Шунт работает с азерами, армянами, дагестанцами. Склад их в основном.
— Володя, а ты слышал такое имя — Рамазан?
— А как же! Кавказцы — его люди, а сам Шунт — вроде телохранителя. Но в глаза я его ни разу не видел. Меня и Женя расспрашивал, как Рамазан выглядит, но чего не знаю, того не знаю.
Сомнений у Макарова не оставалось: Зырянов ищет Рамазана. Ищет методом тыка, нарываясь на сплошные неприятности. Такие поиски могут закончиться печально для него. Спасать надо Женьку. А для начала — найти. Пока — никаких концов. Куда он мог утром уехать из деревни? Если верить Шунту, Зырянов не знает, когда конкретно появится в Москве Рамазан. Не знает, но, естественно, захочет узнать. Какие у него для этого пути?
Нет путей.
— Володя, ты можешь мне рассказать подробно, где стоит тот ларек, в котором работает девка, предавшая Женю? Как она сама выглядит?
Машу Володя в глаза не видел, но запомнил, к какому ларьку подходил Зырянов.
— Садитесь в машину, я вас прямо сейчас туда и подкину. Я все равно в город ехать собирался.
Красивые куколки, разыгрывающие роль невинных овечек, Макарову были знакомы.
— Господи, на старости лет повстречать такую прелестницу!..
— Да какой же вы старый? — Маша заиграла глазками. — Мужчина в самом расцвете сил.
— При этом, заметьте, холостой и богатый.
— Да вы все так говорите!
— Ах, Машенька, я могу прямо сейчас пригласить вас в квартиру холостяка. Будет музыка, вино, кофе — и никакой пошлости.
Блондиночка игриво засмеялась, потом сказала:
— А знаете, я вам верю. На садиста и насильника вы совсем не похожи.
— Ну, если совсем — то это плохо.
Опять искренний чистенький смех.
— Так как насчет моего приглашения?
— Вы это серьезно?
— Серьезней не бывает.
Маша изобразила на личике смятение:
— Если начальство увидит, что я прогуливаю…
— Машенька, я компенсирую этот прогул и материально, и морально. Ну?
— А, ладно!
Через две минуты она уже стояла рядышком с ним: в пушистом, с отложной горловиной, свитере, в короткой юбчонке, не скрывающей красивых длинных ног.
— У вас машина, надеюсь? А то я легко одета, чтоб трамваями добираться.
Хорошее лицо, не тронутое даже тенью разврата и старения. «А может, Зырянов ошибся, и эта девочка ни при чем? — подумал Макаров. — Все-таки возьму-ка я ее за локоток, чтоб не сбежала».
— Машина есть. Тебя не будет шокировать, что повезу туда, где ты была с Женей Зыряновым, парнем без руки? — на всякий случай уточнил он.
Блондинка рванулась в сторону, но хватка полковника была надежней любых наручников. Личико ее пошло пятнами — от страха.
— Я милицию вызову!
Как нарочно, в это самое время из тоннеля метро показался поднимающийся по ступенькам милиционер, сержант. Наверное, он слышал фразу Маши — их разделяло метров пятнадцать.
«Ладно, — подумал Макаров. — Пусть подходит. Все же одно министерство, авось договоримся». Он даже подмигнул сержанту, а вслух сказал:
— А я, думаешь, кто, красавица? Твой клиент, что ли?
Сержант застыл, потом, вопреки ожиданиям Олега, попятился и исчез в том же тоннеле. Макаров не придал этому особого значения. Ну действительно: сержант принял его за своего, не захотел вмешиваться, чтоб не создавать лишнего шума. Все правильно.
— Поедем мы сейчас с тобой, Маша, в участок, и думаю, что ты там надолго задержаться можешь.
Продавщица сникла, даже ноги ее вроде стали короче.
— А что я сделала?
— А вот если ответишь, что ты сделала, честно ответишь, то можешь тут же возвратиться к своему прилавку. Такой вариант тебя устраивает?
— Да, — слишком быстро ответила блондинка.
Олег понятия не имел, о чем ее спрашивать. Он ведь совершенно не знал, что произошло между Зыряновым и этой красавицей. Если задавать вопросы слишком общие, издалека, она может-таки наврать, выпутаться. Тут точность нужна, а где ее взять? Одно лишь известно…
— Зачем же ты Женю продала, девочка?
— А что делать оставалось? Борис видел, как этот парень после драки ко мне забежал. Потом он пришел часа через полтора…
— Кто?
— Ну Борис же! И я ему по глупости сказала, что дала Жене свой телефон. И он приказал, если мы встретимся, ему… сообщить. Он бы мне голову свернул, если бы я умолчала об этом.
— Ты с Борисом давно знакома?
— Да. Он сюда часто с дружками приходит пиво пить. У меня выбор, а на рынке у них пиво только одного сорта.
— Где сейчас можно найти Бориса?
— Какого?
Макаров сурово взглянул на нее, хотел было уже сказать, чтоб не придуривалась, но она пояснила:
— Мой шеф, который киоски держит, тоже Борис.
— Киоскер мне пока не нужен.
— А тот на рынке, наверное.
— Спишь с ним?
— Да.
— С которым?
Она подняла на него невинные чистые глаза:
— И с тем, и с другим. Им что-то передать надо?
Макаров чуть не рассмеялся. Но от одного все же не удержался. Погладил блондиночку по голове, сказал:
— Девочка, тебя ждет прекрасное будущее. Судя по всему, ты вырастешь большой б…ю.
В это же самое время, в подземке, в комнате милиции, проходил разговор иного рода. Старший лейтенант милиции пинком выпроваживал из кабинета очередного подвыпившего клиента, когда его чуть не сбил с ног сержант.
— Вася, ты сбрендил, что ли?
— Алексей Алексеевич, Машка!..
— Что Машка? Рожает или клиента очередного сняла?
— Ее взяли! Высокий такой, наверняка из отдела безопасности. Я услышал, он про однорукого спрашивал, ну, которого мы обули. То есть который нас потом…
Старший лейтенант схватил со стола, из-под газет, кошелек, кинул его в верхний ящик стола, потом передумал, бросил на пол и ногой загнал под сейф.
— Ага, — сказал сержант. — Он сейчас придет сюда. Он меня увидел, подмигнул или кивнул… Накапали ему уже, как пить дать накапали. Берем у всех без разбору, а ведь я же вам говорил…
— Заткнись! — старший лейтенант поправил на себе форму. — Я иду на перрон, а ты тут будь.
Офицер вышел, а Вася сел за стол, тут же — видно, давно уже об этом подумывал — начал писать на стандартном листе бумаги:
«Я, сержант милиции Тихонин Василий Васильевич, добровольно сознаюсь в том, что…»
— Олег, — сказал Шиманов, выслушав по телефону Макарова. — Я рад, что мы перед моим отъездом еще раз поговорили, честное слово, рад. Сейчас сделаем все, что надо, правда, завтра, бля, пресса вой поднимет, что опять мы кавказцев задницами в грязь повтыкали. Ну да хрен с нею, с прессой. А начальство пусть меня в Чечне ищет, чтоб втык сделать… Я, Олег, все понял, ты ни во что не вмешивайся, замри где-нибудь в сторонке, тебя наши сами найдут.
— Как?
— Ну ты вопросики задаешь, бля. Думаешь, один на белом свете профессионал, что ли?
Макаров остановился у пруда, почти на том самом месте, где недавно сидел Женька. С удочкой торчал только один рыбак, и то, наверное, лишь потому, что ноги его уже не несли и он дремал на стульчике, окружив себя пустыми бутылками. Пацанва ради хохмы вытащила из его рук удилище, заменив его поломанной хоккейной клюшкой. Люди тыкали в сторону мужика пальцами и ржали.
Рынок был маленький, компактный, и Олегу было видно, как к обоим выходам из него почти одновременно подъехали «рафик» и «уазик». «Черные береты» выскочили из машин, с дубинками, короткими автоматами. Заволновалась, задвигалась базарная масса…
Никаких деталей издали он не видел, хотя одну картинку ему стоило бы посмотреть.
Среднего роста крепыш-омоновец стоял за спиной человека, опершегося руками о кузов машины с картофелем, ударами берцовок «помогал» тому пошире раздвинуть ноги. Потом тихо, чтоб никто другой не слышал, спросил:
— Ты Борис?
— Да.
— В кутузку хочешь?
Молчание.
— Хочешь, значит?
— Нет.
— Тогда не выделывайся, когда с тобой говорят. Однорукий к тебе сегодня приходил?
— Приходил.
— Что спрашивал?
— Во сколько прилетает Рамазан. Рамазан — это…
— Ты сказал во сколько?
— Да, завтра, в два дня. То есть в четыр…
— Свободен. Пока.
Не видел и не слышал этого Макаров. Со стороны пруда он лишь следил вместе с другими зеваками за тем, как минут через десять омоновцы заняли в машинах свои привычные места и отбыли от рынка. Сколько «беретов» выходило, столько и уехало. Олег уже подумал было, что Толик Шиманов фраернулся, недоинструктировал своих ребят, но тут рядом с ним приостановился молодой парень с пакетом черного винограда.
— Борис сообщил Зырянову о том, что самолет прибывает завтра в четырнадцать часов.
Ни здравствуйте, ни до свиданья. Сказал и ушел.
Куда как много событий за денек набежало, да и те, как оказалось, не закончились.
Впереди главное событие дня было.
Макаров вернулся домой уже затемно. Врубил телевизор — шла очередная многосерийная импортная муть. Мальчик лет шести в строгом белом костюмчике, при бабочке, раздувая пухлые щечки, гасил свечи на именинном пироге.
Макаров вспомнил Лесю и Олежку. Вспомнил и удивился: как же так получилось, что он на день забыл о их существовании? Как же так? А у сына тоже скоро день рождения, и нет у Олежки ни белого костюма, ни галстука-бабочки, а есть штопаный свитерок… Надо завтра же облететь все магазины…
Нет, завтра надо решить вопрос с Зыряновым. Конечно же он помчится в аэропорт встречать Рамазана. И его там скрутят. Москва — не Чечня, тут надо менять тактику, тут надо чаще всего ждать удара сзади… Женька еще не привык к этому.
Телефонный звонок.
— Олег Иванович?
Знакомый голос, но кому принадлежит — сразу не вспомнить. Постой-постой… Не может быть!
— Олег Иванович, это Рамазан. Я очень хотел бы с тобой встретиться, и прямо сейчас.
— Гостиница «Россия»? — только и спросил Макаров.