— Это ты мне собираешься диктовать, где в Москве можно ходить, а где — нет? Я за нее руку отдал, а ты мне… Ты не персики продавай, ты к себе езжай и там порядки устанавливай. На твои деньги пацанов моих погробили, и ты же еще хозяина Москвы из себя корчишь! Ладно, зажигалочку я тебе верну, но разговор уже в ином ключе пойдет. Так что вспоминай, по какому адресу Рамазана найти можно. От души рекомендую вспомнить.
Женька вылез из машины и не спеша отправился по грязному тротуарчику к автобусной остановке. А к «Опелю» тотчас подскочил худощавый, желтый то ли от Боткина, то ли от наркотиков мужичонка лет тридцати:
— Шеф, муниципалы вот-вот приедут, а ты тут рассиживаешься.
Томаз наконец отдышался, вытер обильный пот, покрывший лысину:
— У нас все чисто?
— Вроде бы. Как ты говорил, все сделали, комар носа не подточит.
— Этого видишь? — показал он глазами на Женькину спину. — Скажи Борису, Рублю, пусть ведут его. Надо узнать, где живет. И если получится, отобрать зажигалку.
— Как это — если получится? У однорукого-то? Да Борис его пальцем раздавит!
— Крови не надо…
Автобус пришлось ждать минут десять. Рабочий люд был уже у станков и за столами, а для праздношатающихся график движения общественного транспорта и предусматривал такие паузы.
— Мразь! Во мразь! — Женька ходил по остановке и никак не мог успокоиться. — Ладно, еще пообщаемся! Обменяемся мнениями и по национальному вопросу.
Минут двадцать автобус тащился к ближайшей станции метро. На другой стороне улицы стояли киоски, столики: там можно было купить и выпить водку в пластмассовых стаканчиках и закусить горячими сосисками. Женька немного поколебался, потом, решив, что выпить ему просто необходимо за вредность общения с мразью, нырнул в переход и вынырнул возле окошка, за которым восседала красивая девочка.
— Красавица, согрей.
Та заулыбалась:
— Прямо тут, что ли?
— Так некуда мне тебя пригласить.
— Ха! Были бы деньги…
Зырянов вытащил тугой кошелек, пристально посмотрел на чистенькое личико блондинки:
— Это есть, что дальше?
Щечки продавщицы тотчас вспыхнули:
— Хам!
Она рассерженно поставила на прилавок водку и тарелку с закуской. Такому обороту дела Женька обрадовался и с удовольствием извинился:
— Прости. Ну вправду, прости, одичал я без вас.
— На зоне дичал, что ли? — опасливо поинтересовалась блондинка.
— Есть и другие мужские компании.
— А-а, — сказала она, будто что-нибудь поняла.
Зырянов отошел к дальнему столику, повернулся так, чтобы продавщица, даже если бы захотела, не увидела его правую руку. Повернулся и отметил знакомую морду. Фраер весь на «ша»: в кожанке, модных очках, тяжелых шикарных штиблетах. Он видел его на рынке, когда искал Томаза, потом в автобусе. Так, и еще один из автобуса.
То ли им тоже приспичило выпить, то ли…
Женька пил водку медленно, по глотку. Дуэт то и дело бросал на него взгляды, пытался это делать украдкой, но что есть попытки профанов перед профессионалом? У Женьки светленько заработала голова, так, как работала, когда он ползал с бойцами по Чечне и знал, что если, не дай бог, сделает одно неточное движение… То был не страх — то был азарт рискового игрока. Проигравшего, что случалось довольно часто, убивали. Ну что тут сказать? Не можешь — не играй.
Зырянов, как на занятиях по тактике, сориентировался на местности. За киоском — хоздворик, уставленный грудой пустых ящиков. Отхожего места лучше не придумать. Сейчас он пойдет туда, и если эта пара сунется следом, — пусть это будут ее проблемы!
Он дожевал сосиску, выбросил в урну бумажную тарелку, стаканчик, словно желая подчеркнуть, что уйдет сейчас отсюда и уже не вернется. Две пары глаз ловили все его движения. Нет, не две — три. Блондиночка тоже разглядывала его через стекла витрины.
Женька завел за спину искалеченную руку, тут же ругнул себя: «А чего это я, собственно?» И зашагал к тарным ящикам.
Зашел за первый их блок, замер. В тяжелых штиблетах на цыпочках не походишь. И потом, кругом — павшая сухая листва, как по заказу. Вот она, трещит. Двое идут — спешат. Сладкая парочка.
Они уже было проскочили его, и Женьке пришлось свистнуть, чтобы обратить на себя внимание.
— Соколики, вы не меня ищете?
Один из соколиков, который в кожанке, оказался настолько дурным, что сразу полез в кулачный бой: от неожиданности, наверное. У дурака были какие-то спортивные задатки, и Женьке пришлось подставить под его удар правую руку, а потом уже своей любимой левой вмять модные очки в переносицу. Получилось все нормально, но шумновато. Фраер проделал коридор в тарном хаосе, и ящики, как рассерженные Помпеи, обрушились на него. Второй противник был бойцом более слабым: он тотчас закрыл лицо руками и начал пятиться.
Женька подсечкой бросил его на землю.
— Что надо? Быстро!
— За… зажигалку.
— Обойдетесь.
О зажигалке знал только Томаз, значит, это он послал вдогонку своих гвардейцев. Жидковаты они у него. Впрочем, и сам господин базарник птица отнюдь не высочайшего полета. Так себе — ворона мокрая.
Женька уже выходил из лабиринта ящиков, когда спиной почувствовал опасность. Чувствовать спиной не учат ни в училищах, ни даже в академиях. Этому война учит. Он резко обернулся. Кавказец был уже рядом, уже заносил руку с ножом. Женька ударил его ногой, когда нож резанул воздух, а кавказец пошатнулся, потеряв опору. Удар был на пятерку: противник ушел в пространство, до горизонта бы долетел, если бы не ящики…
Так, выкрики со стороны метро. Шум услышан, кажется, приближается доблестная милиция. В принципе, ничего страшного, пусть бы приближалась, но это — то самое метро, где несут службу старший лейтенант Алексей Алексеевич и сержант Вася. Старые знакомые — не всегда добрые знакомые. А делать нечего. На одно лишь надо уповать: другая смена несет дежурство. Слабенькое, конечно, упование. Но не бегать же от них по городским улицам?!
Отворилась дверь киоска, блондинка высунула голову, хочет, видно, понять, что тут за шум происходит в ее владениях.
— Пусти, девочка!
Она чуть шире распахивает дверь.
Женька запрыгивает в киоск, и почти сразу же за тонкой пластиковой стеной раздается знакомый голос сержанта Васи:
— Что тут произошло?
— Не знаю. Пьянь, наверное. Вон один побежал!
— Ага, убежит он, как же!
«Черт, — подумал Женька, вслушиваясь в удаляющиеся шаги милиционера, — а мог бы влипнуть ни за что! Не случись драки, спустился бы в метро и угодил в кутузку. Мышей ловить перестал! Расслабон устроил, салага!»
Девочка захлопнула дверь, накинула крючок, потом повернулась к нему, глаза ее стали испуганными:
— Господи, свитер в крови!
Он перевел взгляд на руки и только теперь заметил, что правый рукав свитера действительно набух от крови. Еще неприятнее стало оттого, что симпатичная блондинка узрела отсутствие кисти. Как бы еще истерику не закатила.
Но она метнулась к своей сумочке.
— Сейчас, у меня кое-что есть.
— Шов разошелся, — зачем-то пояснил Женька.
— Сейчас, сейчас. Только не обращай внимания.
— На что?
Но она уже подняла рукав свитера, положила на рану мягкую прокладку и начала бинтовать руку.
— Здорово у тебя получается.
— Я медучилище заканчивала.
— А чего же тут торчишь?
— Хочется не только хлеба, но и кофе… Вот и все. Кровь не выступит, не бойся. Спокойно доедешь домой. Там — прокладка, с которой женщина чувствует себя уверенной всегда и везде. Рекламу по телевизору смотришь?
Зырянов поежился, глядя на бинт:
— Ты даешь!
— Ничего больше под рукой не было.
— Спасибо. Я посижу у тебя пару минут, пусть сержант уйдет.
— А ты почему его боишься? Мне кажется, ты не должен бояться милиции.
Женька не стал пускаться в объяснения:
— Не должен, но и говорить с ним не хочется.
— Кофе тебе дать?
— Если можно, с телефоном.
— С домашним? — насмешливо взглянула она на него.
— Это само собой. Должен же я тебя найти и отблагодарить за то, что спасла от смерти. Ну пока — мне сейчас позвонить надо.
— Держи, — протянула она ему трубку.
Лаврентьев был дома.
— Игорь Викторович, ты еще не улетел в свой Новокузнецк?
— Нет, но собираюсь. Как твои розыски, увенчались успехом?
— Спасибо, Игорь Викторович, Томаза нашел, остальное — дело времени.
— Больше я тебе ничем помочь не могу, Женя. Честно скажу: если бы эти кавказцы не были такими паскудами в сделках, не накалывали нас — я бы вообще промолчал. Хотя, где Рамазан — действительно не знаю. Но то, что он зажигалки своим дарил — это точно. Он любил жесты. Если только это вообще тот Рамазан, который тебе нужен.
— Игорь Викторович, всего один вопрос. Не знаешь, что за товар он сейчас доставляет в Москву?
— Турецкие куртки. Не очень дорогие, но вроде хорошая кожа.
— Турецкие куртки и челноки привозят.
— У нашего общего знакомого они от иной фирмы. Она называется… У тебя есть, чем и где записать?
Глава 6
Чехотного заинтересовал подполковник Ляшенко.
Пути их никогда не пересекались. В Чечне Чехотный не был, в Карабахе, правда, случалось им бывать в одних регионах, но это только теперь выясняется: дела ведь у каждого свои были.
Макаров писал на Ляшенко ходатайство о досрочном присвоении тому майора, потом подполковника. Ляшенко был готов идти за командиром куда угодно. Хотя, как выясняется, не один Ляшенко такой…
Но речь идет пока только о нем.
Итак, подполковник на неделю прибывает в Москву, занимается служебными делами, встречается с Тамарой Алексеевной Макаровой и за день до отлета на Кавказ исчезает. Исчезает на своей машине. Будь бы жена и дети поближе, логично бы выглядело предположение, что он махнул к ним, но на Дон и обратно за сутки не домчишься. Чехотный, конечно, и это проверил на всякий случай — нет, не видели родные мужа, отца и зятя.