Экспериментами физиологов были раскрыты многообразные и мощные механизмы восстановления нарушенных функций нервной системы 1.
Тридцатилетние исследования Э. А. Асратяна показали, что наиболее совершенные механизмы восстановления и защиты связаны с работой коры больших полушарий го- ловного мозга, с выработкой новых условных рефлексов, с накоплением новых знаний. У человека среди этих меха- низмов решающая роль принадлежит речевой системе, ко-
1 О них вы можете прочесть в научно-популярной брошюре Э. А. Асратяна и П. В. Симонова «Надежность мозга», изданной Академией наук СССР в 1963 г., в специальных трудах П. К. Анохина, Н. А. Бернштейна, А. Р. Лурия.
торую Иван Петрович Павлов Называл второй сигнальной системой действительности в отличие от непосредственных — слуховых, зрительных, осязательных и других впечатлений, воспринимаемых органами чувств. Именно словесно-понятийное мышление вернуло к активной деятельности и Ольгу Скороходову, и Николая Островского.
Моя книга обращена к защитным силам человеческого мозга.
Понять — значит сделать первый шаг к выздоровлению
Для понимания физиологических основ невротических заболеваний человека огромное значение имели опыты на животных. Ученики и сотрудники И. П. Павлова разработали многочисленные приемы, с помощью которых у собак вызывали длительные нарушения высшей нервной деятельности, напоминающие некоторые симптомы человеческих неврозов. В дальнейшем эти приемы были распространены на обезьян, кошек, крыс и других подопытных животных. Оказалось, что особенно разрушительно на нервную систему действуют такие условия, когда, с одной стороны, животное не в состоянии удовлетворить свою естественную потребность в пище, продолжении рода, защите от вредных воздействий и т. д., а с другой стороны, эта потребность всячески усиливается,
«подстегивается» экспериментатором.
Простое лишение пищи, изоляция самца от самок, даже многократное нанесение болевых раздражений сами по себе не приводят к невротическим расстройствам. Но вот мы на глазах у вожака обезьяньей стаи сажаем его самку в клетку к чужому самцу, демонстративно проносим мимо него миски с вкусной едой другим обитателям обезьяньего питомника, и здоровое сильное животное постепенно превращается в глубокого инвалида.
Другой пример. Двух обезьянок подвергали раздражению электрическим током. Одна из них просто получала определенное количество ударов. Другая могла выключать ток с помощью специального рычажка. Правда, для этого она должна была находиться в состоянии постоянной бди- тельности, хронического нервного напряжения. Первая обезьянка, получив свою порцию неприятных раздражений,
осталась здоровой и невредимой. Вторая заболела тяжелым нервным расстройством, одним из последствий которого явились кровоизлияния в слизистую оболочку желудка. Этот пример наглядно показывает, что разрушительным воздействием оказался не сам электрический ток, а перенапряжение животного в связи с попытками избавить себя от боли.
Несколько десятилетий назад в лаборатории И. П. Павлова был разработан надежный прием невротизации подопытных собак. Животному показывали круг и подкрепляли сигнал пищей. Потом на экране демонстрировали эллипс, не сопровождая его подачей кормушки. Когда собака обучилась хорошо различать эти две геометрические фигуры, изображение эллипса начинали постепенно приближать к очертаниям круга. Животное не просто переставало «понимать», где круг, а где эллипс, оно заболевало тяжелым нервным расстройством: скулило, грызло станок, отказывалось от пищи. Все поведение собаки выражало мучительное страдание, непосильное для нервной системы.
Но поставим этот же самый опыт по-другому. С самого начала возьмем круг и эллипс, трудно различимые для собаки, и будем подкреплять пищей только круг. Хотя собака получает пищу лишь в части случаев предъявления круга-эллипса, она вполне удовлетворяется вероятностным подкреплением единого (для нее!) сигнала и остается совершенно здоровой. В чем дело? Чем отличается положение второй собаки от первой? Только одним: вторая собака «не знает», что о н а должна р а з л и ч а т ь круг от эллипса.
Оцените все значения этого факта. Ведь обе собаки в равной мере получают или не получают пищу. Если говорить об удовлетворении пищевой потребности, то между ними нет никакой разницы. Различие выступает в чисто информационном плане. Одна из собак, не будучи в состоянии решить задачу, ничего не знает об этой задаче и остается спокойной и здоровой. Другая — знает, но не может, и деятельность мозга срывается от о с о з н а н и я своего бессилия.
Надежное средство экспериментальной патологии пред- ставляет так называемая сшибка разнородных условных или безусловных (врожденных) рефлексов: пищевого с оборонительным, полового с оборонительным и т. д. Для
этого в кормушку, из которой обезьяна получает пищу, подкладывают игрушечную или живую безвредную змею, подключают электрический ток к металлической миске, предназначенной для кормления собаки, наносят крысе удар электрическим током в момент совершения полового акта. Всем приведенным нами примерам присуще нечто общее. Животное не просто голодает, лишается самки, подвергается болевым раздражениям — мы помещаем его в условия острого конфликта между различными биологическими потребностями, например: стремлением получить пищу и необходимостью защитить себя от вредного воздействия. Если одна из потребностей легко и быстро берет верх над другой, например, собака начинает относиться к «электрической миске» просто как к вредному для нее объекту, невроз не развивается. Вот почему экспериментатор намеренно показывает голодной собаке, что «электрическая миска» наполнена вкусной пищей, показывает самцу-обезьяне, что его самка сидит в клетке с другим самцом, что лучшие лакомства, и притом в первую очередь, получают другие обезьяны. Мы бы сказали, что ученые стремятся по аналогии с человеком вызвать у подопытных животных сильные отрицательные эмоции ярости, страха, гнева, хронической тревоги, мучительного нервного напряжения.
Экспериментальный невроз у животных — это не просто результат безуспешных попыток решения трудной задачи, оказавшейся непосильной для их нервной системы, это всегда следствие острой необходимости решения, обусловленной сильнейшими биологическими потребностями живого существа. В ситуациях, приводящих к неврозу, животное искусственно лишено возможности уйти от решения, отреагировать наиболее простым, привычным и естественным путем: убежать или вступить в драку с противником. Во время знаменитого ленинградского наводнения 1924 года у собак, находившихся под наблюдением И. П. Павлова, невроз развился не потому, что в помещении появилась вода, а потому, что запертые в клетках животные были лишены возможности сразу же обратиться в бегство.
Можно сказать, что решающее значение для возникновения невроза имеют затруднения в организации целесообразных действий животного, трудности, связанные с ответом на вопрос
«что делать?». Приведем наиболее распространенные варианты подобных затруднений.
1. Одновременное возникновение двух или нескольких достаточно сильных потребностей, каждая из которых требует взаимоисключающих действий. Например: необходимость защитных реакций в момент, когда животное занято пищей или половой деятельностью. Если одна из потребностей явно сильнее, чем другая, конфликт разрешается сравнительно легко: возбуждение нервных центров более мощной потребности ведет к торможению центров слабой потребности. Действия перестраиваются в направлении главной,
«победившей» потребности, и особых затруднений у животного не возникает. Вредна и опасна относительная равноценность двух достаточно сильных побуждений, иными словами — трудность выбора.
2. Потребность очевидна и не конкурирует в данный момент с другими побуждениями, однако животное поставлено в такие условия, когда оно лишено возможности действовать естественным, привычным для него образом. Оно ищет и не находит выхода из сложившегося положения. А нарастающая потребность подхлестывает, взвинчивает центральную нервную систему, настоятельно требует поиска эффективных действий. В результате — срыв нормальной работы нервных механизмов, патологическое состояние головного мозга.
3. Организация действий затруднена неожиданностью и необычностью внешнего воздействия. Ни в арсенале полученных по наследству реакций, ни в своем собственном жизненном опыте животное не находит действий, соответствующих данному событию. Вместе с тем это явление воспринимается как нечто угрожающее, опасное, т. е. требующее ответной деятельности, хотя ее конкретное содержание остается неясным.
4. Животное вынуждено выполнять действия, которые по своему объему, темпу и другим характеристикам непосильны для его нервной системы (вспомните обезьянку, которая выключала ток). В естественных условиях животное постоянно меняет тактику своего приспособительного поведения, оно ищет способы достижения цели не только наиболее эффективные, но и наиболее экономные для нервной системы. Но в эксперименте мы ограничиваем животное в выборе средств и вынуждаем его выполнять работу, превосходящую возможности головного мозга.
Для развития невротического состояния большое значение имеют индивидуальные особенности нервной систе-
мы животного (ее слабость или неуравновешенность), самые различные воздействия, способные истощить, ослабить высшие отделы мозга, будь то тяжелая инфекция, механическая травма, нарушение деятельности желез внутренней секреции. Но вое эти факторы играют лишь вспомогательную роль, создавая фон, благоприятный для возникновения экспериментального невроза. Невроз появляется как свидетельство краха центральной нервной системы, не справившейся с решением трудной задачи. Это — болезнь не найденных выходов, подавленных стремлений, неразрешенных проблем, последствие драматической беспомощности живого существа.