«Неужели я чем-то подвел девочек? – недоумевал Артур Михайлович. – Да нет, все в порядке, произошла ошибка».
Медсестры уже закончили чаепитие, сейчас просто сидели и трепались. А стол еще убрать не успели. На нем красуются нарезанный кекс, банка с джемом и раскрытая коробка конфет. При появлении Плиткина и милиционеров девушки на некоторое время лишились дара речи. Они с удивлением смотрели на пришельцев и хлопали глазами. Те же негромко поздоровались, главарь подошел к столу и посмотрел на название коробки конфет.
– «Вей, ветерок!» – с непонятным сарказмом произнес он. – Хорошие конфеты. Правда, не такие хорошие, как «Король-олень». Не правда ли, девушки?
На этот риторический вопрос никто не откликнулся. Тогда Артур Михайлович обратился к Шахворостовой:
– Ларисочка, я передавал вам коробку конфет. Там с ней произошло какое-то недоразумение. Товарищи из милиции хотели ее осмотреть.
– Ой, Артур Михайлович, а ее больше нет.
– Где она? – последовал суровый вопрос. – Уж не съели ли вы ее ненароком? Столько сладкого вредно.
– Мы вообще не раскрывали эту коробку. Мы отдали ее Зине Мякотиной. Она должна была идти в гости, хотела купить. А зачем? У нас ведь была коробка, вот мы ей эти конфеты и отдали.
– Куда она поехала?!
Тут уже и Лариса перешла на повышенный тон:
– Нам-то откуда знать?!
– Там что – отравленные конфеты? – спросил Плиткин.
– Да, да, отравленные. Нужно срочно разыскать вашу подругу, иначе быть беде.
Медсестры всполошились. Кто-то вспомнил, будто Зина собиралась к своей школьной приятельнице Марине, однако никто не знал ни фамилии этой девушки, ни где она живет. Оставалось одно – дождаться, пока придет с работы Зинина мать, которой пока дома не было.
Плиткин обратился к милиционерам:
– Теперь я понимаю, что меня хотели отравить. Только неясно, каким образом вы узнали об этом?
– Артур Михайлович, я вас умоляю, все подробности потом, – ответил главный. – У меня голова кругом идет.
Плиткина вызвали к пациенту, и он ушел. Испуганные девушки каждые пять минут звонили Зине домой.
Мякотина-старшая вернулась в начале восьмого. Она знала, что дочь поехала к Маринке Бурмистровой, и дала милиционерам их телефон, по которому главный сразу позвонил. Трубку снял молодой мужчина.
– Зинаида? – удивленно переспросил он. – Да, она у нас.
– Можно ее на минутку?
– Пожалуйста.
Когда она подошла к телефону, главный милиционер сказал:
– Зинаида, здравствуйте. С вами говорит сотрудник УВД капитан Толкачев. Вы только не удивляйтесь. Тут произошла невероятная путаница с коробкой конфет «Король-олень», которую вы взяли в больнице. У нас большая просьба – если вы уже вручили эту коробку хозяевам, пожалуйста, попросите свой презент обратно и не раскрывайте ее.
– Почему не раскрывать?! – удивилась Зина. – Мы эти конфеты уже вовсю едим.
– Как едите?! – вырвалось у капитана.
При этих словах все медсестры схватились за головы – неужели их подруга отравилась и умрет?!
– Зинаида, пожалуйста, до нашего приезда конфеты больше не трогайте.
Милиционеры записали адрес Бурмистровых и ушли. Им стоило больших трудов убедить медсестер в том, что здоровью Зинаиды ничего не угрожает.
Глава 7 СТО ГРАММОВ ДЛЯ ХРАБРОСТИ
Допрос Приходько начался рано утром. Накануне ожидаемого рывка в расследовании, на что очень надеялся Александр Борисович, не получилось. Незадолго до его приезда в больницу губернатор оказался в реанимации. Следователь удивился: ведь утром тот чувствовал себя терпимо, просил зайти.
Лечащий врач сокрушенно махнул рукой:
– У Аристарха Васильевича такой букет болезней, что дальше некуда. Починили сердце – заболела селезенка.
Конвойные ввели Приходько в комнату, где уже сидели Турецкий и Грязнов. Оба были настроены решительно, надеялись, что сейчас у них тот самый рычаг, при помощи которого можно перевернуть землю.
После первых, чисто формальных вопросов Александр Борисович сказал:
– Один человек вас видел, когда вы направлялись к дому Филенкова. Это не деревенский житель, красносибирец.
Всего один. И надо же такому случиться, что именно этот человек узнал вас. Есть свидетель.
– М-да, неожиданно. Краем глаза я видел какую-то женщину. Но уж никак не думал, что она меня знает.
– Правильно, женщина.
– Вот уж действительно: шерше ля фам, в каждом несчастье ищи женщину.
– Насчет каждого сказать сложно, – покачал головой Грязнов. – Бедняга Филенков погиб вовсе не из-за прекрасного пола.
– Только не пытайтесь говорить, что вы просто проходили мимо, шли в лес на прогулку. Следы остались, ваша обувь уже отправлена на экспертизу. Вам, Владимир Георгиевич, не отвертеться. Лучше давайте говорить начистоту, на суде, глядишь, и зачтется. Да и мы пособим этому, в знак благодарности за содействие следствию. Вы сами милиционер и прекрасно знаете, что подобные признания учитываются.
– К тому же вы сделали беспросветную глупость, украв у мертвеца часы, – добавил Вячеслав Иванович. – Уж если хотели инсценировать ограбление, вышвырнули бы эту «Омегу» куда подальше. А вы оставили. Вот до чего доводит жадность.
Приходько пожал плечами:
– Если вам все известно, то какая от меня может быть помощь следствию?
– Все, да не все, – сказал Турецкий. – При всем уважении к вашей должности следует признать, как это ни обидно звучит, вы все-таки были марионеткой в чужих руках. Осознанно или неосознанно действовали, это уже второй вопрос. Но, увы, марионетка чистой воды, не более того. Иначе зачем вам было убивать Филенкова? – Приходько молчал, и Александр Борисович продолжил: – Это один из немногих людей в главке, с которыми ваши пути-дорожки не пересекались, мы проверили. Делить вам нечего. За что? Значит, вы выполняли чей-то приказ. Вот тут мы приступаем к самому главному. Кто вам приказал убить Филенкова?
– Корсарин, – с усилием выдавил майор после длительной паузы.
– Прекрасно. – Почувствовав, что перейден важный рубеж следствия, дальше станет проще, Турецкий с облегчением закурил и поднялся из-за стола. – Мы и подозревали Корсарина, это достаточно очевидно, только нам необходимо иметь официальное подтверждение. Таковым и станут ваши показания. Поскольку вы находились в розыске и были не слишком мобильны, вам требовался своего рода диспетчер.
– Все приказы отдавал Корсарин.
– По телефону?
– Да уж не письменно, – усмехнулся Приходько. – Иногда приезжал, но в основном по телефону.
– Как было сформулировано поручение насчет убийства Филенкова?
– Это, конечно, он сказал при личной встрече. Накануне, то есть в четверг вечером, Владислав Игоревич приезжал в Коленовку Он передал мне пистолет «Макаров». Сказал, что это табельное оружие Филенкова, а ему подменили, у него на руках фалыпак. Сказал, что завтра утром Всеволод Николаевич будет ждать меня у себя на участке, в сарае. Я должен туда подойти, улучив момент, убить его с одного выстрела в висок или в сердце, после чего инсценировать самоубийство: вложить пистолет в правую руку, придать телу правдоподобную позу.
– Что вы и сделали, – подвел черту Александр Борисович.
– Что и сделал, – эхом откликнулся майор. Грязнов спросил:
– Вы хотя бы поинтересовались у своего шефа, чем ему помешал Филенков?
– У нас не принято спрашивать.
– Деликатные вы люди, гляжу, – хмыкнул Вячеслав Иванович. – Нам бы вашу тактичность. Тогда бы мы столько вопросов не задавали.
– Ладно, Корсарин сам объяснит, чем ему помешал Филенков. А вы, Приходько, скажите, почему он предоставил вам убежище? Вы находитесь в розыске, милиция с ног сбилась, а вы кайфуете в загородном доме первого зам. начальника ГУВД. За что оказана такая честь?
– Честно говоря, для меня самого это в некотором роде загадка. Хотя сейчас я думаю, что он прикарманил меня для совершения таких делишек, как расправа с Филенковым.
– Думаете, он так далеко смотрел? – вскинул брови Турецкий. – Но если даже и так, для того, чтобы вам прятаться, нужна причина.
– И чтобы вас прятать, тоже нужна причина, – добавил Вячеслав Иванович.
Поскольку задержанный молчал, Александр Борисович сказал:
– Если вы затрудняетесь с ответом, то я вам подскажу – вспомните про дело Фортунова.
– Я нечаянно убил его, – произнес майор тоном школьника, признающегося в поставленной на обложке учебника кляксе.
Следователям пришлось выудить подробности происшедшего зимой инцидента. Оказывается, то было составной частью сложной политической игры, затеянной Корсар иным, чтобы опорочить представителей «Союза справедливых сил», основных соперников «Неделимой России» на предстоящих выборах. Для этого была придумана операция с мнимым покушением на жизнь первого вице-губернатора Красносибирска. Владислав Игоревич обеспечил завербованного им платного агента Фортунова автомашиной и послал на выполнение якобы оперативного задания. Тот даже и не знал, что в багажнике есть взрывное устройство. Потом, когда того задержали милиционеры, на допросе нужно было добиться того, чтобы он свалил всю вину на Ширинбекова, с которым в свое время Фортунов сотрудничал – был частным детективным сотрудником и выполнял мелкие поручения Низами Вагифовича. Дискредитировать Ширинбекова – значит опозорить его ближайшего соратника Самощенко. Тогда тот не сможет пробиться в законодательное собрание, не станет население края голосовать за человека, связанного с преступным миром. Вот как далеко смотрел полковник Корсарин!
– Крутая выдумка! – Грязнов то ли осуждающе, то ли одобрительно покачал головой. – Так что же помешало этому дьявольскому плану претвориться в жизнь?
– В целях конспирации он раньше времени не поставил меня в известность о том, что это фальшивый террорист. Я находился в полной уверенности, что имею дело с настоящим. Ну, вошел в азарт, как это случается, не рассчитал силу. Отчасти это несчастный случай. Всего один раз ударил дубинкой Фортунова по голове, тот и скончался. Уж как потом Владислав Игоревич меня ругал! Правда, недолго. Ведь он сам провалил задуманную операцию, не предупредил меня о необходимых действиях.