Макуильям отметил, что среди местных был очень распространен обряд обрезания. Он также сообщил о встреченной экспедиторами группе из десяти юношей, сыновей одного из вождей, у которых «волосы были коротко стрижены или обриты таким образом, что на голове из них складывались алмазы и другие угловатые фигуры». К описанию он приложил набросок изображения одного из этих юношей, а также мужчины племени нуфи из Эгги [11].
Хотя в докладе Макуильяма содержится немало доказательств превосходства «белой расы» и ориентализма (например, он ссылается на человеческие жертвоприношения и суеверный фанатизм, практикуемый в местной медицине), эту работу нельзя рассматривать исключительно как очередной пример описания африканцев британцами как диковинных, нецивилизованных и примитивных созданий [12]. Многие из наблюдений Макуильяма демонстрируют его желание добыть сведения, которые объяснили бы вспышку неведомой болезни. Подобно своим современникам, он уделял пристальное внимание климатическим условиям и местным особенностям среды [13]. Макуильям не считал, что индивидуальные характеристики могут так или иначе сказываться на восприимчивости к болезни. Вместо этого он, как ботаники‑колониалисты, что отправлялись в Вест-Индию в восемнадцатом веке, отмечает, что для понимания контекста и механизмов распространения болезни необходимо взглянуть на Западную Африку шире, охватив все аспекты [14].
Макуильям также указывает на расовые различия в исходе заболевания. Он отмечает, что лихорадка поразила большинство «белых» людей на борту корабля. Но вызвала лишь слабо выраженные симптомы у 11 из 158 чернокожих, среди которых были уроженцы разных областей Африки, включая кру, американцев, а также вест‑индцев африканского происхождения и ост‑индцев. Эти одиннадцать человек, все до исключения выжившие, успели провести некоторое время в Англии, «тем самым доказывая, что иммунитет к эндемическим болезням, выработанный темнокожими расами в теплом климате, в некоторой степени разрушается после временного нахождения в других климатических условиях» [15].
И хотя заявление о врожденном иммунитете африканцев ясно говорит о расовых различиях, куда больше Макуильяма беспокоило влияние на африканцев климатических условий. В других примерах он упоминает чернокожих членов экспедиции наравне с «белыми» людьми. В главе «Типичные случаи лихорадки», где подробно описано течение болезни в шестнадцати случаях, случай № 2 представляет собой историю Уильяма Оукли. 38-летний мужчина, который служил на корабле поваром в кают‑компании для младших офицеров, родился в Западной Африке, хотя и прожил впоследствии несколько лет в Англии. В первый день лихорадки, разразившейся на борту, Оукли страдал от несварения желудка и рвоты. Его знобило, и еще у него была ужасная головная боль. В течение последующих нескольких дней его мучили приступы то жара, то слабости. Макуильям задокументировал акты дефекации, пульс, состояние языка и характер сна Оукли. Уже через две недели после начала лихорадки Оукли вернулся к своим обязанностям [16].
Во второй главе своего доклада Макуильям перечисляет увиденные им симптомы лихорадки и приводит эффективные методы ее лечения. Плюс – результаты вскрытия восьми погибших, которые ему удалось провести. Симптомы были такие: жар, головная боль, озноб, сильная усталость, рвота, повышенное потоотделение, а иногда – конвульсии и бред. Лечить он предлагал волдырями, слабительными средствами и хинином, но предостерег от кровопускания. Для выздоровления эффективнее всего было переместить больного в более прохладный климат. Лихорадка редко спадала, если пациент оставался под воздействием вредных испарений. Макуильям также заключил, что лихорадка не была заразной, поскольку несколько человек, которые постоянно находились в контакте с больными, так и не заразились [17].
Хотя изучение симптомов помогло Макуильяму разобраться с клинической классификацией этой болезни, он сохранял решимость узнать, что служило ее причиной. «Ни один объект изучения медицинской философии еще не был столь загадочен, – писал он, – как причины всех этих болезней, столь губительных для европейцев, оказавшихся в тропическом поясе» [18].
Как и его современники, Макуильям отмечал, что самые тяжелые случаи лихорадки происходили в зонах с пышной растительностью, болотами, частыми наводнениями и высокой температурой воздуха.
Было принято считать, что к болезням приводили пары, исходящие от распада органики [19]. Макуильям вскоре начал длинную череду экспериментов, посвященных изучению сульфурированного, то есть сернистого водорода [20]. В воде, которую Макуильям, как и другие медики, собирал у побережья Африки еще в предыдущем плавании, обнаружился сероводород. Химик Джон Даниель предположил, что существует связь между этим газом и «нездоровой атмосферой, царящей на побережье Африки» [21]. Если такая связь действительно существовала, то корабли могли бы брать пробы воды и избегать мест, где газа было в избытке, либо удалять его с помощью дезинфекции хлором [22]. Медикам в Нигерийской экспедиции было велено делать пробы воды по мере продвижения вглубь континента.
Макуильям собрал множество экземпляров, но заключил, что газ, появлявшийся в бутылках, был всего лишь побочным продуктом эксперимента и не присутствовал в среде в больших объемах. «Я считаю, – писал он, – что мне удалось доказать отсутствие изучаемого газа в морской и речной воде, а также в воздухе этих территорий». Единственной возможной причиной заболевания оставались миазмы, или вредные испарения, воздействие которых только усугублялось из‑за спертого воздуха и жары на борту отапливаемых углем кораблей, а также слабости и уныния экипажа [23]. Несмотря на множество неудач, с которыми столкнулись участники Нигерийской экспедиции, в результате именно этого плавания Макуильям смог подробнее разобраться с диагностикой, лечением и причинами подобных заболеваний. Это, безусловно, помогло ему c дальнейшими исследованиями в Кабо-Верде.
Оказавшись в марте 1846 года в Кабо-Верде, Макуильям опирался на свои знания и умения, приобретенные во время Нигерийской экспедиции. Уильям Бернетт, главный врач флота, приказал ему найти ответы на целый ряд различных вопросов. Какой характер носила болезнь: эндемический, эпидемический или спорадический? Была ли она присуща острову или могла возникнуть без участия «Эклера»? Заразились ли женщины, которые стирали грязное белье офицеров? Были ли они уроженцами материка или острова? Чернокожими или представителями других рас? Поразила ли лихорадка кого‑то из жителей тех домов, где остановились офицеры? Помимо прочего, Макуильям должен был составить список всех обитателей острова, работавших на борту корабля или на маленьком острове, где располагалась старая крепость, в которой разместились члены экипажа корабля. А также подготовить список всех охранников крепости, чтобы понять, не заразился ли кто из них. И если да, то когда это произошло.
Собрав эту информацию, он должен был выяснить, «распространялась ли болезнь путем контакта с болезнетворным агентом миазматической природы; возникала или существовала на судне, а может, порождалась в результате контакта с некоей заразой, исходящей от тел больных». Он также должен был установить, передается ли болезнь через вторых или третьих лиц. По сути, его попросили провести что‑то вроде эпидемиологического расследования с отслеживанием цепочки контактов [24].
Когда Макуильям прибыл на Боа-Вишту, вспышка заболевания почти угасла. Ему удалось обследовать пару пациентов, но для того, чтобы понять, что происходило на острове на протяжении предыдущих шести или семи месяцев, он стал опрашивать жителей острова [25]. Доклад Макуильяма начинается с его интервью с прачками, которым передал грязное белье офицеров кладовщик британского консула. Кладовщик назвал имена всех семнадцати женщин. Когда Макуильям уточнил, можно ли их позвать в дом британского комиссара, чтобы он мог их опросить, кладовщик заявил, что может позвать всех, кроме тех четырех, что умерли от лихорадки.
Взяв этот след, Макуильям надеялся найти ответ на давний вопрос: могла ли болезнь поражать белье, грузы и другие предметы и таким образом распространяться?
Исследователь записал разговоры со всеми женщинами, указав их имена, возраст и расовую принадлежность (мулатка, темная мулатка или негритянка). Прачки оказались настоящими космополитками и внимательными свидетельницами. Одна из них, Мария де Анна Лимоа, заявила, что она была в Америке, Лиссабоне, Греции, на Сент-Яго и других островах Кабо-Верде [26]. Другие, хотя и провели бо́льшую часть жизни в Кабо-Верде, встречали в оживленном порту Боа-Виште экипажи кораблей с самым разным национальным составом. Что интересно, все, кроме одной, прачки заразились лихорадкой. Равно как и многие члены их семей. Еще до того, как Макуильям прибыл на остров со стопкой бумаги, перьевой ручкой и кучей вопросов, эти женщины уже взяли эпидемию на карандаш. Они отметили необычные симптомы, время появления и длительность развития болезни, а также отслеживали, кто умер, а кто выздоровел.
Лимоа смогла отличить лихорадку, которая буйствовала на острове, от оспы, поразившей ее в то время, когда женщина жила на Сент-Яго, другом острове Кабо-Верде. Эмилия Джоана Мариана, другая прачка, тоже заразилась. Также болезнь сразила ее мужа и дочку. Ее муж, земский доктор, посещал многих больных и заразился первым в семье. Ее дочь, которая в это время была у бабушки в другом городе, страдала от черной рвоты и умерла через четыре дня после начала лихорадки. Анна Санта Анна, которая назвала себя рабыней, рассказала Макуильяму, что, когда разразилась лихорадка, ее хозяин бежал в другую деревню на острове и взял ее с собой. Как только вспышка угасла, они вернулись в Сал-Рей. Тогда ее хозяин забрал в другой город дочь и другого раба. Все они заболели, но зато не заразился никто из тех, кто остался в Сал-Рее, включая Анну. Все эти сведения помогли Макуильяму отследить, кто стал жертвой болезни, где и когда [27]. Мария Леонора, негритянка, рассказала Макуильяму, что она подхватила лихорадку пример