Но правительство в Мумбаи запретило проводить подобные мероприятия, поскольку не было прецедентов. Найтингейл не рассчитывала, что британское вмешательство поспособствует постоянному осуществлению необходимых санитарно‑гигиенических мер, но надеялась, что местное правительство в конце концов возьмет эту ответственность на себя. Несмотря на прогрессивность взглядов, Найтингейл, подобно другим людям, обладавшим властью, рассматривала науку и как средство подчинения. Она заявляла, что британские власти могли бы использовать «гигиену в качестве личной служанки цивилизации» [53].
Найтингейл и другие британские авторитеты критиковали санитарно‑гигиенические условия в Индии, основываясь на стандартах викторианской Англии [54]. Оставив без должного внимания проблему антисанитарии в собственной стране, которую они стремились решить с помощью реформ, Найтингейл и члены Королевской комиссии не признали местные медицинские и целительские практики. Они начисто проигнорировали индийские традиции, ценности и культуру, понимание болезней и методы лечения. Вместо этого англичане видели Индию как регион, нуждающийся в британском вмешательстве.
В то время как наука и медицина, безусловно, служили инструментами, способствующими развитию империализма, сам империализм тоже внес свою лепту в развитие науки. Точно так же, как он поучаствовал в дискуссии о заразности болезней и карантинных мерах, разгоревшейся после эпидемии в Кабо-Верде. Империализм породил внушительную бюрократию, которая обеспечила Флоренс Найтингейл огромным количеством данных, позволивших ей изучать санитарные условия и механизмы распространения болезней. Бюрократия помогла Найтингейл воплотить в жизнь принципы, которые легли в основу активно растущей области прикладной статистики. Флоренс признавала ценность Индии как источника ее знаний. И в 1879 году, спустя 20 лет после учреждения комиссии, объявила: «Мой интерес к Индии никогда не угаснет!» [55].
Из‑за своей болезни Найтингейл не смогла посетить Индию самостоятельно, но у нее был доступ к многочисленным отчетам и протоколам заседаний комиссии. А еще она переписывалась с большим количеством чиновников [56]. По мере развития сферы общественного здравоохранения практикующие врачи все больше опирались на порожденные бюрократической системой доклады, подробно описывающие ситуацию в регионах. Сотрудничая с Фарром во время Крымской войны, Найтингейл занялась анализом статистических данных по регионам, где она никогда не бывала. Теперь же она изучала санитарно‑гигиенические условия Индии из собственной постели, а не с передовой, тем самым доказывая, что производство научного знания не требовало личного присутствия. Зарождающаяся сфера эпидемиологии зависела не столько от погружения в тот или иной регион, сколько от анализа данных и выработки рекомендаций. Хотя Найтингейл все равно часто жалела, что не может отправиться в путешествие по Южной Азии. Во многих своих письмах она сетовала, что Индия для нее закрыта [57]. Тем не менее ее интеллектуальный труд был очень важен для развития эпидемиологии, пусть ее нога ни разу и не ступила на индийские земли.
Найтингейл не обязательно было отправляться в Индию, чтобы изучать этот субконтинент. Вместо этого она полагалась на новые эпидемиологические методы. Медицинская бюрократия расширялась и теперь официально уделяла особое внимание документированию санитарно‑гигиенических условий. Королевская комиссия по санитарному состоянию армии в Индии отправляла с миссиями врачей, которые должны были оказывать медицинские услуги солдатам и следить за состоянием их здоровья. Найтингейл удалось убедить многих медиков и чиновников серьезнее относиться к здоровью. В результате было принято множество санитарных мер. Учреждение санитарной комиссии привело к возникновению еще более подробных докладов – правительственных отчетов и мануалов, протоколов и кратких содержаний собраний, а также увеличению числа военных врачей, ответственных за наблюдение за санитарно‑гигиеническими условиями в Индии и их документацию. Поскольку Найтингейл обрела репутацию одного из ведущих медицинских авторитетов, у нее была прямая связь со многими военными и медиками. По возвращении в Лондон они делились с ней своими наблюдениями, официальной корреспонденцией и другими материалами, которые помогали ей получить более полное представление о состоянии здоровья жителей региона [58]. Империализм в Индии породил столь обширную бюрократическую систему, что Найтингейл легко смогла стать экспертом в своей области, ни разу не покидая Англию. То есть данные, собиравшиеся по региону, легко могли обрабатываться в другом месте. Например, в своем докладе об Индии от 1863 года Найтингейл приводит точные описания места, в котором она никогда не была: «Аллахабад, один из наших крупнейших и важнейших пунктов, расположенных в одном из ужаснейших мест, как будто антисанитарии этого места недостаточно, также отдается на волю природы. В нем нет ни системы водоотвода, ни канализации. Наземные воды вынуждены “испаряться”, “просачиваться” и “стекать” естественным путем» [59].
Найтингейл разработала опросник о санитарно‑гигиенических условиях, который Королевская комиссия выслала почти в 200 медицинских пунктов по всей Индии. Полученные ответы были названы станционными отчетами. Найтингейл анализировала собранную информацию при помощи своего «кабинета». В него вошли Сазерленд, Герберт и Фарр, который уделял особое внимание данным, касающимся рождаемости, смертности и распространения инфекционных заболеваний. Члены Комиссии также опрашивали некоторых из военных чиновников, подававших станционные отчеты. Заключительный доклад Комиссии, по большей части написанный самой Найтингейл, был опубликован в 1864 году [60].
Империализм обезличил процесс производства научных знаний: человек, собиравший информацию, больше не был ответственен за ее анализ. Разумеется, сбор информации опирается на аналитические решения. Но бюрократическая экспансия создала благоприятные условия для производства и циркуляции документов, которые позволяли экспертам изучать санитарно‑гигиенические условия без обязательного нахождения на местах. Механизм исследования распространения болезней изменился. В Лондоне, Нью-Йорке, Париже и других крупных городах девятнадцатого столетия врачи создавали крупные ассоциации для изучения эпидемий. В этом процессе они тоже опирались на сведения, полученные по бюрократическим каналам [61].
Если говорить конкретнее, статистика стала очередным орудием империи. Она способствовала достижению империалистических целей, предоставляя сведения о людях и местах, которые, с точки зрения британских властей, были неупорядоченными. Британия целиком полагалась на статистику, полученную из Индии [62]. Правительственные, медицинские и военные чиновники изучали эту страну через полученные подробные данные и использовали их для усиления контроля над страной [63]. Так, например, знание числа индийского населения в конкретном регионе позволяло определить количество солдат, необходимое для контроля за ними. Статистические данные могли также предупредить власти об опасностях тех или иных территорий, где местные жители или британские солдаты погибали от болезней. Индийские исследования на своем примере доказали ценность статистических знаний как некоего мерила в зарождающейся эпидемиологической науке.
В середине девятнадцатого века статистика все еще была относительно новой областью исследований среди стремительно развивающихся социальных наук [64]. Найтингейл быстро стала одной из ее ключевых фигур. Так, например, «Журнал Королевского статистического общества» публиковал статистические данные по британским больницам, опираясь на рекомендованные ею методы исследования [65].
В 1858 году Найтингейл стала первой женщиной в составе Королевского статистического общества. Участники состоявшегося в 1860 году Международного статистического конгресса рукоплескали ее исследованиям, заявляя: «Предложенный мисс Найтингейл проект единой статистики по госпиталям следует довести до сведения правительств всех представленных стран» [66]. Ранее Найтингейл писала лорду Шефтсбери, призывая участников конгресса 1860 года в Лондоне опубликовать для широкой публики сведения об их статистических методах. В 1862 году больницы по всей Англии приняли методы Найтингейл на вооружение и опубликовали результаты своих исследований.
Взлет Найтингейл в качестве авторитетного эксперта в области статистики продолжился ее целеустремленными исследованиями состояния здоровья жителей Индии. Пол ее спальни устилали многочисленные отчеты из Индии, и она проводила невероятное количество времени за беседами с профессиональными членами медицинского сообщества, военными чиновниками и другими посетителями, опрашивая их на волнующие темы. Работа на благо Королевской комиссии превратила ее в настоящий авторитет в области статистики и непосредственно повлияла на облик этой науки. В начале двадцатого века статистик Эдвин Копф опубликовал статью в «Журнале Американской статистической ассоциации», восхваляя деятельность Найтингейл в сфере статистики и ставя ее вклад в эту область наравне с работами Кетле и Фарра [67].
Найтингейл призывала к тому, чтобы пересмотреть процедуру переписи населения в Великобритании в 1861 году и включить в перепись число «больных и немощных». «Нам следует составить перечень всех больных в Великобритании. Это позволит нам обрести примерное понимание санитарного состояния всех классов населения», – писала она в письме Уильяму Фарру [68]. Она также призывала собирать информацию о жилищных условиях, используя перепись населения в качестве способа сбора информации о местах проживания больных. Она надеялась собрать более конкретные данные, чем одно лишь число умерших за тот или иной год на территории Великобритании. Найтингейл надеялась обозначить связь между условиями проживания и механизмами распространения болезни. В 1861 году парламент получил ее просьбу в рамках законопроекта о переписи населения, однако в конечном счете ее предложение было отклонено [69]. Несмотря на эту неудачу, несколько других стран, включая Соединенные Штаты Америки, позднее включили вопросы о болезнях и условиях проживания в свои переписные опросники [70].