Подобный подход подрывал основы, на которых зиждилась ранняя эпидемиологическая наука. Многие врачи в других частях света обращались к окружающему миру и антропогенной среде в попытке понять механизмы распространения болезней. Они наблюдали за симптомами пациентов, а затем устремляли взгляд наружу: на условия проживания, систему канализации и водоотвода, а также на скученные условия. Именно в этих факторах они искали причину заболеваний. Врачи Санитарной комиссии США поступали иначе. Они пытались найти ответы на свои вопросы внутри или на теле пациента. Хотя они и учитывали естественную и антропогенную окружающую среду, причиной всех бед считали расовую принадлежность и утверждали, что высокую смертность среди чернокожих солдат вызывали их слабые легкие, а вовсе не неблагоприятные условия проживания, прохудившаяся одежда и прочие факторы существования чернокожих войск во время войны. То есть врачи винили в пульмональных проблемах, в том числе во вспышках туберкулеза, самих солдат. Эта идея сохранялась в умах широкой публики десятилетиями [51]. Гражданская война положила конец институту рабства, но Санитарная комиссия США возродила идеологию рабовладения, которая укрепляла стереотипы о расовых различиях и влияла на развитие медицинского знания.
К примеру, члены Санитарной комиссии характеризовали представления чернокожих солдат о собственном здоровье как примитивные. Бенджамин Вудворд, военный врач 22‑го добровольческого пехотного полка штата Иллинойс, заявлял, что система взглядов чернокожих солдат мешала им бороться с болезнью. И что чернокожие люди редко оправлялись от серьезных болезней, веря в то, что настал час их гибели. Он даже сообщил, что чернокожие солдаты были «полны фатализма, порожденного магическими верованиями [их] предков» и полагали, что их могут обмануть, отравить или одурманить злые духи [52]. Подчеркивая культурные убеждения африканцев, он еще больше обозначал странность и примитивность чернокожих солдат [53]. Хотя многие из них и в самом деле были достаточно суеверны и придерживались африканских верований, среди «черных войск» также было много образцовых христиан [54]. Врачи Санитарной комиссии почти не упоминали то, как многие чернокожие солдаты принимали христианскую веру в попытке понять смерть и окружавшие их болезни. Вместо этого они подчеркнуто приводили случаи, помогавшие им изображать чернокожих людей странными или примитивными. Религию они также использовали, чтобы доказать, что чернокожие принадлежат совсем иной расе людей. Последние слова умирающих чернокожих солдат считались суеверными, из‑за чего возрождались довоенные стереотипы, которые продолжали цвести пышным цветом до конца девятнадцатого века. Особенно ярко они проявились в сатирическом образе Джима в романе Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна».
Пользуясь своим положением и властью, врачи Санитарной комиссии ставили чернокожим солдатам диагнозы, которые всячески препятствовали их усилиям по достижению полного равенства. Джозеф Смит, начальник медицинской службы союзной армии в Арканзасе, в 1865 году писал, что чернокожие солдаты не обладают интеллектуальными способностями «белых» и потому за ними и за состоянием их лагеря необходимо тщательно следить: «Они не обладают достаточной нравственной и интеллектуальной культурой, и отсутствие этой культуры приводит к тому, что они не могут противостоять болезням наравне с белыми солдатами» [55].
К середине девятнадцатого века многие врачи, от Индии до Лондона и Нового Орлеана, уже отказались от концепции, что нравственность, интеллект или социальный статус могут как‑то влиять на восприимчивость к болезням.
Однако врачи Санитарной комиссии в Соединенных Штатах не успевали за этими веяниями и придерживались старых убеждений [56]. Заявление Смита следует логике, которую развитые страны Запада по большей части уже отвергли в свете новых эпидемиологических взглядов. Что особенно важно, Смит использует нравственность, интеллект и культуру как показатели, которыми можно оперировать при определении причины возникновения той или иной болезни. Врачи Санитарной комиссии злоупотребили своим положением, заявляя о том, что чернокожие люди попросту не заслуживают свободы. И это вместо того, чтобы использовать свои знания и опыт для постановки диагноза, учитывая последствия существования в военных условиях, где бушевали сражения, болезни и смерть.
Официальные доклады Санитарной комиссии Соединенных Штатов о здоровье чернокожих людей касались не столько медицины, сколько культурных особенностей. Однако в связи с тем, что их подавали как научные исследования, предрассудки, на основе которых эти доклады были написаны, стали частью медицинской догмы об инфекционных заболеваниях. Впоследствии о том, что чернокожие солдаты отличаются от «белых» солдат, заявил и Айра Рассел, врач из штата Массачусетс. [57]. Он утверждал, будто первые в несоразмерно большей степени страдали от туберкулеза, но при этом с той же вероятностью могли заболеть малярией. Это заявление опровергало довоенные представления о том, что чернокожие люди обладают врожденным иммунитетом к малярии [58]. Значимость выводов Рассела заключается не столько в его конкретных открытиях, сколько в его настойчивом разделении «белых» и чернокожих солдат на разные категории, что привело к эпидемиологической кодификации расовых различий.
Хотя Рассел и связал вспышку болезни среди «черных войск» с неблагоприятными условиями существования, основным объяснением он все равно считал расовые различия [59]. В сущности, Рассел занимал точку зрения, противоположную взглядам Флоренс Найтингейл. Хотя Найтингейл и сама отпускала комментарии по поводу расовой неполноценности, она подчеркивала, что основными факторами, влияющими на распространение болезней, были именно антисанитарные условия. Рассел же, напротив, хотя и высказывался по поводу антисанитарии, утверждал, что причину распространения болезней следует искать в расовой принадлежности. Он заявлял, что скученные условия и попадание под неблагоприятное воздействие окружающей среды подвергали риску и без того слабое здоровье чернокожих. Он сочувственно отмечал, что еще больше подрывали их здоровье условия рабства (в особенности плохое питание). А затем, весьма неожиданно, он утверждал, что освобождение от рабства приводило только к усилению медицинского кризиса, поскольку бывшим рабам не хватало еды, крыши над головой и возможностей удовлетворить другие базовые потребности [60]. Хотя в его доводах есть мысли, похожие на идеи Найтингейл, он все‑таки действовал из убеждений, что чернокожие по своей природе уступали «белым».
Рассел еще больше укрепился в своих представлениях о расовых различиях, проведя вскрытия покойных чернокожих солдат. Результаты вскрытий он представил в виде сводной таблицы, где были отмечены рост, вес, цвет кожи и возраст каждого солдата. Он также тщательно задокументировал размеры и вес сердца, легких, селезенки, печени и мозга. Так, например, он отметил, что у чернокожих солдат мозг был меньше, чем у «белых», что служило научным доказательством неполноценности первых [61].
Такие сравнения вполне совпадали с довоенными представлениями о неполноценности чернокожих. Сэмюэл Мортон, врач и эксперт в активно развивающихся на тот момент краниологии и этнографии, изучал заявленные различия в интеллектуальных способностях представителей разных рас, измеряя размеры их черепов. Измерив более восьми сотен черепов, он заявил, что и африканцы, и коренные народы Америки значительно отличаются от европеоидов. В своей книге под названием «Crania Americana», опубликованной в 1839 году, Мортон утверждал, что европеоиды обладают черепами самого большого размера и, следовательно, наивысшими интеллектуальными способностями. Таким образом, представители европеоидной расы оказывались на вершине человеческой лестницы. И, напротив, «негры по своему характеру веселые, легко приспосабливающиеся и праздные», что свидетельствует об их положении «на нижней ступени человечества» [62]. Книга Мортона продвигала научный расизм. И для многих в Соединенных Штатах, особенно на довоенном Юге, служила оправданием рабства. Идеи Мортона снискали большую популярность среди ученых. Были и несогласные, только их возмущало не то, что он изображал африканцев и индейцев неполноценными, а то, что он не стал проводить различий между мужчинами и женщинами [63]. Небольшая группа чернокожих интеллектуалов в Филадельфии, где проживал и сам Мортон, опровергла его заявления, предоставив доказательства равенства и интеллектуальных способностях чернокожих [64].
Хотя эти идеи были широко распространены среди ученых и исследователей первой половины девятнадцатого века, они никак не были связаны с теориями о распространении инфекционных заболеваний. Рассел и другие врачи санитарной комиссии США, занимавшиеся измерениями и взвешиваниями разных частей тела чернокожих солдат, подхватили теории Мортона и стали ими руководствоваться. Они надеялись понять причину разных уровней смертности среди чернокожих и «белых» солдат во время войны. В попытке разобраться в медицинском кризисе они выдвигали весьма противоречивые предположения. Они перевернули с ног на голову активно развивающуюся в медицине тенденцию искать причины распространения болезней в факторах окружающей среды и возродили старые убеждения, будто инфекционные болезни как‑то связаны с внутренними характеристиками человека. В отличие от своих британских коллег, они обратились к краниологии, используя эту науку в качестве одного из так называемых санитарно‑гигиенических методов. В результате они вводили уже устоявшуюся расистскую идеологию в деятельность правительства по защите здоровья солдат и населения за пределами армейских лагерей.
Гражданская война помогла Расселу воскресить потенциал этнографии, предоставив ему множество трупов для исследования. Мортон рыскал в поисках черепов по всему свету, запрашивая образцы у коллекционеров‑любителей. А вот Расселу развязавшаяся война подарила законную, санкционированную государством возможность продвинуть эту сферу далеко вперед. В казармах Бентона, располагавшихся неподалеку от Сент-Луиса, Рассел произвел поразительное число вскрытий – восемьсот. Приблизительно столько же черепов удалось собрать за свою деятельность Мортону [65]. Официальная миссия Санитарной комиссии Соединенных Штатов заключалась в проведении научных изысканий в отношении санитарно‑гигиенических условий. Однако Рассел отказался от забот о чистоте, порядке и гигиене ради возможности производить вскрытия, ведь именно так он получал научные знания.