До войны многим врачам и их ученикам приходилось специально искать трупы, чтобы изучать человеческое тело. И многие прибегали к неэтичным и незаконным способам их приобретения.
Предприимчивые врачи часто охотились за телами мертвых рабов, поскольку в довоенной Америке именно они оказывались защищены меньше всего [66]. Как было написано выше, опираясь на результаты своих подробных измерений, Рассел заявил, что чернокожие люди отличались от представителей «белой расы». Это заявление только подкрепляло расовую теорию Мортона.
Так Санитарная комиссия США стала причастной к укреплению идей о расовой неполноценности [67]. Сложившаяся ситуация подарила Расселу возможность участвовать в крупных дебатах по поводу взаимосвязи расы, здоровья и медицины в целом. Поскольку Рассел вкладывал все силы в идею о расовой классификации (особенно в отношении того, как люди, которых идентифицировали мулатами, отличались от «белых» людей и чистокровных чернокожих), он привлек внимание общественности к работе неназванного профессора, который занимался изучением мулатов в Бразилии. Этот профессор заявил, что мулаты обладали более крепким здоровьем, чем чистокровные чернокожие, были «здоровые, активные и как правило не умирали». Опираясь на опыт службы в штатах Миссури, Кентукки и Теннесси, Рассел дополнил эту теорию и заявил, что люди смешанной расы превосходили чистокровных чернокожих новобранцев. В качестве еще одного доказательства этой идеи он также процитировал одного врача из Огайо, который, в свою очередь, ссылался на слова врача из Санто-Доминго. Тот выдвинул похожий довод о превосходстве людей смешанной расы в отношении их реакции на инфекционные болезни. Он также привел цитату врача из Кубы, который занимался сбором данных, свидетельствовавших, что нет оснований полагать, будто мулаты являются по своей природе физически слабыми [68].
Начало Гражданской войны в США предоставило Расселу возможность внести свой вклад в разворачивающиеся в странах Атлантического бассейна исследования и обсуждения, касающиеся механизмов распространения инфекционных болезней в отношении к расовой классификации. Его собственные наблюдения закрепляли идеи о расовых различиях, господствовавших в Соединенных Штатах. Рассел наглядно демонстрировал, как рабство предоставило врачам в Бразилии, на Кубе и в Доминикане социальные инструменты, позволявшие выдвигать медицинские идеи относительно угнетенных. В своих отчетах эти врачи тщательно документировали свои наблюдения и собирали статистические данные, но неизменно оставляли без внимания тот факт, что институт рабства вообще позволил им заниматься изучением этих людей. Плантации были заполнены людьми, которых можно было беспрепятственно изучать. Рабство предоставило «белым» рабовладельцам право насиловать женщин‑рабынь, что привело к рождению людей смешанных рас, прозванных мулатами. Мулаты, в свою очередь, также стали объектами медицинских исследований. Однако силы, под влиянием которых возникла эта новая прослойка населения, не упоминаются ни в каких научных трудах.
Интерес врачей к градации людей по цвету кожи также способствовал выдвижению новых теорий о врожденной слабости и особой физиологии чернокожих. Все это позволяло медикам расширить сферу исследований и превратиться в настоящих экспертов своей области. Когда Рассел работал обычным врачом в Массачусетсе, у него не было доступа к международным дискуссиям о медицине и опыта работы с чернокожими людьми. Но с началом гражданской войны он стал иметь дело с огромным множеством чернокожих пациентов, превратившись в эксперта. В своем месячном отчете о больных и раненых чернокожих солдатах в казармах Бентона, штат Миссури, от января 1864 года, Рассел описал совсем недавно учрежденный полк «из людей всех оттенков кожи от черных африканцев до рыжеволосых и голубоглазых англосаксов». Его интерес к градации цвета кожи только подкреплял убеждение Санитарной комиссии США в том, что расовые категории имеют значение. Он даже заменил термин «европеоиды» на «англосаксы» в попытке быть как можно более точным [69]. До войны Рассел лечил людей и навещал пациентов на дому. Его интеллектуальная деятельность на благо медицины вряд ли выходила за рамки написания писем коллегам или участия в неформальных дискуссиях [70]. В то время только начали возникать профессиональные организации. Американская медицинская ассоциация врачей и студентов‑медиков была основана в 1847 году – менее чем за два столетия до начала войны.
Гражданская война наделила Рассела и других членов Санитарной комиссии профессиональным статусом и связями. Благодаря этому была создана колоссальная по своим объемам бюрократическая система, которая позволяла военным врачам развивать, продвигать и доводить до всеобщего сведения свои идеи. Равно как и британским медикам, работавшим в Индии и в странах Карибского бассейна, которые постулировали выводы из своих исследований благодаря военной и колониальной бюрократии. Рассел, как уже было отмечено выше, заинтересовался связью распространения болезней и расовой классификации. И Санитарная комиссия предоставила ему все необходимое для изучения этих вопросов и возможность высказаться. Его письма и доклады стали частью системы производства знаний, которая поощряла принятие его идей. Как и в случае с британскими врачами, о чем мы говорили в предыдущих главах, его идеи эволюционировали от неформального контекста до формальных профессиональных форумов. После войны Рассел опубликовал несколько статей в журнале «История медицины и хирургии во время гражданской войны» и других медицинских изданиях. В конце девятнадцатого века исследования Рассела оказали поддержку идее расовой иерархии, которая, в свою очередь, обеспечила базу для развития евгеники и расовой теории [71].
Рассел был не единственным врачом, который благодаря своему военному опыту смог стать экспертом. Элиша Харрис начинал свою карьеру в 1855 году в должности врача, всецело посвятив себя санитарным реформам в Нью-Йорке. Когда разразилась гражданская война, он стал одним из ведущих членов Санитарной комиссии Соединенных Штатов. По окончанию войны он возобновил свои изыскания в отношении санитарно‑гигиенических норм. Харрис стал одним из основателей Американской ассоциации общественного здравоохранения, был ее первым секретарем и пятым президентом [72]. Бенджамина Гулда, опубликовавшего книгу «Научные изыскания в области военной и антропологической статистики среди американских солдат», впоследствии цитировали Чарльз Дарвин и прочие сторонники теории о расовых различиях [73].
Работа Санитарной комиссии США по документации физических характеристик чернокожих солдат была не столь безобидна. Она не просто олицетворяла деятельность любознательных врачей, заинтригованных расовыми различиями, у нее были и серьезные политические последствия. Во время борьбы за освобождение чернокожих от невольничества во имя всеобщего равенства Санитарная комиссия производила огромные массивы данных, целью которых было доказать, что чернокожие люди по своей природе являются неполноценными. Члены комиссии писали доклады, обосновывающие расистскую идеологию, которая изначально и привела к порабощению людей с черной кожей. Начиная с семнадцатого века, врачи и люди у власти считали всех людей африканского происхождения ущербными. Однако федеральное правительство ранее никогда не подступалось к вопросу о расе с точки зрения медицины. Разумеется, правительство приводило политические и юридические доводы (начиная от компромисса трех пятых[3] и заканчивая решением по делу Дреда Скотта[4]), которые говорили о подчиненном положении чернокожих. Однако санитарная комиссия обладала беспрецедентной властью исследовать, оценивать тела чернокожих людей и даже проводить их вскрытия.
Результаты этой деятельности проявились ровно в тот момент, когда после окончания Гражданской войны начал с удвоенной силой разгораться ожесточенный спор о политических и избирательных правах. Хотя правительство в конечном счете приняло поправки, наделявшие чернокожих избирательными правами и обеспечивавшие им гражданство по праву почвы, руководство Санитарной комиссии выдвигало доводы о второсортности этих людей, основываясь на научных доказательствах. До этого момента подобные заявления, безусловно, уже всплывали. Вот только основывались они исключительно на чьих‑то наблюдениях и историях (даже в тех случаях, когда их выставляли непреложной истиной), а потому с ними можно еще было как‑то бороться [74]. Однако Санитарная комиссия США наделила эмпирические примеры из медицинской практики научностью, тем самым упрочив расовую расстановку сил после освобождения рабов [75].
Более того, избранная комиссией тактика каталогизации повлияла на развитие демографической статистики. Сбор данных с разбивкой по расам благоприятствовал использованию подобных классификаций при изучении механизмов распространения инфекционных заболеваний. Флоренс Найтингейл если и заявляла о различиях между солдатами, уроженцами Южной Азии и британцами, то не ставила эти различия в фокус внимания. Не была она и неустанным приверженцем расовых иерархий. Настойчивое внимание Санитарной комиссии Соединенных Штатов к именно такой форме сбора информации стало одной из причин, почему сегодня (особенно в среде ученых, эпидемиологов и специалистов в области общественного здравоохранения) кажется столь естественным собирать медицинские статистические данные путем разделения людей на расовые категории [76].
Деятельность комиссии по вопросам расовой классификации и научного расизма также способствовала созданию дискурса, в котором игнорировалась роль женщин в эпидемиологии.
Опросники комиссии закладывали основу для риторических принципов, которые еще больше продвигали идеи и наблюдения врачей‑мужчин и не оставляли женщинам возможности для выражения их собственных мыслей. В противовес Найтингейл, которая получила официальную возможность излагать свои идеи, у женщин в Санита