Такая же практика использования сведений, собранных благодаря неожиданным и беспрецедентным вспышкам инфекционных заболеваний, лежала в основе деятельности британских врачей как на территориях Карибского бассейна, так и в Индии. Британские власти отправили Флоренс Найтингейл помогать армии, но в результате извлекли пользу из научных данных, которые она собрала за время, проведенное за границей. Похожим образом британская корона отправила Гэвина Милроя на Ямайку, рассчитывая сохранить инвестиции в Карибские территории, после чего получила ценнейшие сведения о предотвращении холеры. Руководитель медицинской службы Конфедерации понимал, что война привела к вспышкам инфекционных заболеваний и что их исследование может продвинуть науку вперед и одновременно с этим защитить здоровье солдат. Его переписка с Джонсом свидетельствует о том, что роль некоторых врачей середины девятнадцатого века не сводилась исключительно к оказанию помощи больным. Война превратила их в настоящих исследователей. Их наблюдения легли в основу понимания различных болезней, а их деятельность способствовала развитию эпидемиологической науки.
Подобный интерес к медицинским исследованиям объясняет, зачем Джонс начал крупную кампанию по возрождению трудов его коллег из Конфедерации. Он знал, что им, как и ему самому, было приказано воспользоваться дарованной войной возможностью, чтобы собирать и обрабатывать информацию. Для Джонса важнее всего оказался вопрос вакцинации от оспы.
Сообщения о неудачных вакцинациях, неожиданных результатах и различного рода инцидентах были особенно полезны, поскольку помогали понять, что вообще могло пойти не так и как можно было усовершенствовать процедуру.
Во время войны, писал Джонс, ряд смертей как среди военных, так и среди гражданских был напрямую связан с последствиями вакцинации. Он также отметил, что этой теме были посвящены доклады нескольких военных врачей. Джексон Чемблисс, к примеру, руководивший госпиталем имени Виндера в Ричмонде, задокументировал огромное количество случаев поддельной вакцинации, сопроводив их рисунками местных поражений кожи [45].
В конце войны все эти документы были уничтожены, когда союзная армия захватила Ричмонд и разгорелся пожар. [46]. Согласно Джонсу, эти документы были посвящены «одному из важнейших вопросов во всех отношениях, связанному с благополучием всего человечества» [47]. Джонс решил написать бывшим врачам Конфедерации, разбросанным по послевоенному Югу, и попросил их отправить ему копии сохранившихся отчетов. За исключением нескольких выходивших на то время на Юге медицинских журналов, врачебная профессионализация находилась еще в зачаточном состоянии. Даже у Американской медицинской ассоциации, основанной в 1847 году, собственного журнала не было вплоть до 1883 года. Война же не только привела к созданию Санитарной комиссии, которая облегчила сотрудничество для медицинского сообщества, но и объединила врачей Юга под знаменем Конфедерации. Война свела вместе врачей из самых разных южных штатов, и после войны они занимались сбором, сохранением и консолидацией своих отчетов, а также объединились для создания профессиональной сети, которая способствовала развитию научных идей. Гражданская война закрепила понятие региональной идентичности, объединив врачей, которые в противном случае оказались бы в профессиональной изоляции [48].
Усилия Джонса по воссозданию данных, собранных врачами Конфедерации, обошли послевоенные попытки федерального правительства стереть их с лица Земли. Джонс ни от кого не скрывал, что пытается сделать это. Он также опирался на свидетельства вакцинации, предоставленные врачами Севера. А южане, в свою очередь, цитировали его труды [49]. Джонс, как и Вуд, выступал в защиту научных методов, стоявших за вакцинацией. Он решительно поддерживал предложенную Дженнером технологию и заявлял, что возникавшие в результате вакцинации проблемы были связаны с невежеством и невнимательностью тех, кто проводил процедуру. «Мы не принимаем точку зрения современных противников вакцинации, – писал он, – равно как и точку зрения тех английских врачей, кто пытался обесценить труд и украсть честную славу их бессмертного соотечественника, опускаясь вплоть до того, чтобы высмеивать процесс вакцинации». Он отметил, что российский император в 1811 году и король Вюртемберга (территория современной юго‑западной Германии) в 1818 году объявили обязательную вакцинацию для своих подданных [50]. Как и многие другие врачи девятнадцатого века, Джонс подкреплял свои доводы примерами со всего света. Однако многих «белых» южан, а также федеральное правительство все это не убедило. Джонс же считал, что война предоставила свидетельства, доказывающие эффективность вакцинации, и возможность понять, какие факторы препятствовали ее успешной работе.
Подобно рабству, колониализму и Крымской войне, Гражданская война породила зависимые группы населения, обитавшие на ограниченных территориях. Эти группы населения было удобно изучать. Власти Конфедерации возглавили усилия по вакцинации целой армии. Они начали всеобщую вакцинацию в первую очередь для того, чтобы защитить солдат от биологического врага. Но эта программа также позволила врачам Конфедерации изучать реакцию, которую вакцинация вызывала у разных пациентов. Они получили возможность проверить гипотезу о том, что плохое и недостаточное питание или плохая вентиляция могут привести к ослабленному здоровью, в результате чего организм может странно реагировать на вакцину. Они изучали обоснованность теорий, что путем вакцинации могут передаваться другие болезни. Они узнали, какие организмы производили эффективный материал для вакцин, а какие – нет. Гражданская война создала сеть врачей‑южан, которые могли обмениваться информацией о процессе вакцинации, который в теории предусматривал очень четкие инструкции, но на практике приводил к неожиданным последствиям.
Врачи Конфедерации изучали последствия вакцинации не только на солдатах, но и обращались к другим, зависимым, группам населения – военнопленным. Сгрудившиеся в грязных палатках, голодные, испытывающие жажду, изнуренные, больные и страдающие пленные солдаты союзной армии дали возможность врачам Конфедерации заняться тщательным исследованием возникших в результате вакцинации серьезных проблем, многие из которых были связаны с цингой. У большого количества солдат проявлялись незначительные цинготные симптомы, но при проведении вакцинации этому едва уделяли внимание в связи со слабой выраженностью болезни. Симптомы цинги были более распространены именно в лагерях для военнопленных, где солдаты Севера содержались в тесных помещениях. Таким образом, у врачей Конфедерации появилась возможность рассмотреть ситуацию более пристально.
Особенно это касалось Андерсонвильской тюрьмы – лагеря для военнопленных, организованного южанами вблизи одноименного города на юго‑западе штата Джорджия, печально известного как самый бесчеловечный и отвратительный из всех существующих лагерей. Власти Конфедерации решили вакцинировать лишенных свободы северян, чтобы дать отпор эпидемии оспы. Однако после вакцинации у пленников начали проявляться неожиданные симптомы. Пузырьки, образовывавшиеся на коже пленников, больных цингой, по словам Джонса, были огромными и болезненными, но, несмотря на это, гной и кровь из этих волдырей все равно использовались впоследствии для вакцинации остальных. После этого в том месте, куда вводили лимфу, образовывались гангренозные язвы. Эти язвы приводили к серьезным разрушениям тканей, в результате чего не единожды требовалась ампутация [51].
После окончания войны и освобождения военнопленных Соединенные Штаты предъявили Конфедерации обвинение в намеренном отравлении пленников с Юга в Андерсонвилле путем вакцинации. Согласно исковому заявлению, ампутацию пришлось перенести сотне человек, а две сотни солдат погибли. Хотя вакцинация была известным научным методом, многие (как врачи, так и люди, далекие от медицины) не понимали последствий неправильно проведенной процедуры и не знали о нежелательных симптомах, проявлявшихся у человека, страдающего от какой‑то иной болезни. Федеральное правительство восприняло ампутации и смерти после вакцинации доказательством скоординированных усилий по умерщвлению военнопленных.
Помимо вакцинированных солдат, союзная армия также обнаружила в Андерсонвилле других выживших военнопленных. Они были обнаженными и истощенными. Многие были больны или находились без сознания. У кого‑то не хватало частей тела. Некоторых пытали, а многим (если не всем) приходилось обходиться без пищи, еды и крыши над головой. Из 45 000 пленных, прошедших через Андерсонвильскую тюрьму, погибло примерно 13 000 человек – по большей части от болезней. Правительство Соединенных Штатов Америки обвинило Генри Вирца, коменданта лагеря, в организации заговора «с целью нанесения вреда здоровью и жизни солдат» Соединенных Штатов Америки, а также в «убийствах, нарушающих законы и обычаи войны» [52]. В августе 1865 года начался суд, который продлился два месяца. Для расследования военных преступлений была создана специальная военная комиссия. Вирца признали виновным и повесили в ноябре 1865 года. Суд над Вирцем вошел в историю как один из первых случаев уголовного преследования за совершенные военные преступления. Хотя он и не был единственным судом, состоявшимся по итогу Гражданской войны, именно он послужил важным прецедентом для Нюрнбергского процесса, состоявшегося после Второй мировой войны [53].
В то время как душераздирающая история Вирца и Андерсонвильской тюрьмы сохранила многочисленные письменные свидетельства, обвинение, выдвинутое Вирцу в том, что он приказал врачам лагеря специально отравить военнопленных северян путем вакцинации, по большей части оставалось без внимания историков [54]. Всего Вирцу был предъявлен длинный список обвинений, включая страшные наказания, которым он подвергал пленных. Начиная от порки и измора, заканчивая тем, что он заставлял военнопленных лежать, сидеть или стоять много часов, не меняя положения, или спускал гончих, которые гнались за сбежавшими пленниками, и командовал «вышеупомянутым зверям схватить, разорвать, изуродовать и изувечить тела и конечности этих самых сбежавших военнопленных» [55].