В этом контексте обвинение в намеренном умерщвлении пленников с помощью вакцины от оспы выглядит всего лишь очередным примером бесчеловечного отношения Конфедерации к солдатам союзной армии.
Военная комиссия также обвинила в соучастии в заговоре двух врачей – хирурга Джозефа Уайта и Р. Р. Стивенсона, руководившего военным госпиталем, а также трех других мужчин, работавших в тюрьме. Один из переживших лагерь военнопленных, Фрэнк Мэддокс, служивший в «цветных» войсках США, работал могильщиком. Мэддокс дал показания о том, что врачам было приказано вакцинировать пленных, а после их смерти врачи вскрыли некоторые тела и распилили некоторые головы. Он также вспомнил, что несколько раз видел зеленую полосу, которая шла по руке мертвеца к телу. Мэддокс заявил, будто слышал, как Вирц приказал одному из врачей вакцинировать всех мужчин. «Два или три раза я видел капитана Вирца с хирургами на кладбище, – рассказал он. – Однажды они смеялись над последствиями вакцинации… они смеялись над тем, что она убивает людей» [56].
Комиссия расценила шокирующее число ампутаций и смертей среди военнопленных как свидетельство ненадлежащего обращения. Сторона защиты вызвала свидетелем Джона Бейтса, врача Конфедерации. Он работал в Андерсонвилле с 22 сентября 1864 года по 26 марта 1865‑го. Джон пытался пролить свет на научные методы, стоявшие за вакцинацией, и даже предложил свое объяснение высокой смертности среди пленных. Он объяснил комиссии, что вакцина от оспы, которой привили пленных еще до того, как он прибыл в лагерь, была «всего‑навсего ядом», но это не означает, что вакцину совсем никогда нельзя использовать. Он описал ужасные условия в госпитале – тесноту, грязь и вредителей, которые подрывали здоровье военнопленных. Врач рассказал, что мужчины были ужасно истощены, изнурены и мертвенно бледны, а также объяснил, что в связи с поразившей их цингой любое повреждение кожи (например, скальпелем) легко могло спровоцировать развитие гангрены. При перекрестном допросе, когда его спросили, стал бы он сам проводить вакцинацию, учитывая слабое здоровье пленных, Бейтс объяснил, что, хотя вакцина и была для пленных ядом, оспа была ядом куда более страшной: «Если бы этих мужчин в таком плохом состоянии поразила оспа, для них это была бы верная смерть. Если бы я мог спасти с помощью вакцинации хотя бы одного из десяти, или одного из пятидесяти, или даже одного из ста, то моим профессиональным долгом было бы произвести вакцинацию» [57].
Джозеф Джонс, который после окончания войны начал активно собирать информацию от бывших врачей Конфедерации, заявил, что это возмутительно – заявлять, будто врачи Конфедерации стали бы организовывать заговор с целью отравить военнопленных, и пояснил, что высокий уровень смертности был связан с осложнениями. Он объяснил: «Обвинение в намеренном отравлении военнопленных с помощью вакцинации недостаточно обосновано. Намеренно или нет, оно негативно сказывается на всех военных врачах. И, судя по всему, дело пойдет еще дальше, и тогда это обвинение скажется на репутации каждого человека, занимавшего какую‑либо должность в медицинской службе армии Конфедерации» [58]. Джонс сам был свидетелем высокой смертности и странных последствий вакцинации во время войны. Когда у военнопленных из союзной армии в ответ на вакцинацию начали проявляться опасные симптомы, власти Конфедерации приказали Джонсу произвести расследование этого явления, а также изучить и другие болезни, бушевавшие в лагере. Он подготовил тщательное исследование, но не смог предоставить свой полный отчет на суде над Вирцем. Его доклад не дошел до суда «по причине уничтожения всего железнодорожного сообщения с Ричмондом, Виргиния», а затем, уже после войны, его захватили агенты правительства Соединенных Штатов Америки. Джонс обратился лично к Нортону Чипману, военному прокурору, председательствовавшему на суде, и объяснил, что правительство Конфедерации не собиралось причинять вред здоровью и лишать жизни этих военнопленных. Изначальный доклад, объяснил он, был составлен для начальника медицинской службы Конфедерации и был рассчитан на то, чтобы защищать дело гуманизма и интересы медицинского сообщества [59].
Будучи одним из свидетелей по делу Вирца, Джонс поделился теми доказательствами, что ему удалось собрать [60]. Он заявил, что собственными глазами видел всего несколько случаев телесных повреждений в результате вакцинации. Но в случае одного мужчины с ампутированной рукой, которого обследовал, Джонс пришел к выводу, что это было скорее связано с состоянием здоровья самого мужчины, чем с введенной ему вакциной. Учитывая, что в тех «кошмарных условиях» даже небольшие повреждения могли спровоцировать гангрену [61]. В своем обращении к Чипману он заверял, что Конфедерация разработала особую политику действий по отношению к военнопленным солдатам союзной армии, которая руководствовалась заботой об их здоровье и благополучии. Он описал регламентирующий документ Конфедерации от 21 мая 1861 года (спустя месяц после начала войны), согласно которому военнопленные должны были получать продовольствие того же качества и в тех же количествах, что и служащие армии Конфедерации. Хотя количества еды могло быть вполне достаточно, диета, основанная исключительно на непросеянной кукурузной муке и беконе, могла привести к развитию цинги, которая, в свою очередь, при отсутствии лечения могла вызвать вторичное кровотечение и пролежни. Цинга, дизентерия и диарея были бы гораздо более частыми спутниками солдат армии Конфедерации, заключил он, если бы граждане и благотворительные организации не обеспечивали их дополнительной провизией [62].
Война затягивалась, запасы истощались, а пайки сокращались. Все это приводило к сильным страданиям солдат. По словам Джонса, страдания военнопленных не были чем‑то особенным, однако они отражали гораздо более крупные проблемы Конфедерации. Джонс заявил, что власти Конфедерации хотели ускорить обмен пленными с союзной армией, чтобы избавить Юг от трат на питание и одежду для военнопленных. Он утверждал, что неспособность Конфедерации создать нормальные условия в тюрьмах и лагерях была связана с общим бедственным состоянием южных штатов, которые столкнулись с финансовым кризисом, обескровленной армией, разрушенными железнодорожными магистралями, а также с «голодными женщинами, детьми и стариками, бегущими от разорительного марша соперничающих армий» [63].
Широко распространенная практика вакцинации солдат позволила Джонсу и его коллегам по медицинской службе Конфедерации заняться изучением неудачных случаев вакцинации.
Благодаря этому у Джонса были доказательства того, что военнопленные не были намеренно отравлены. Довоенный Юг не знал крупных эпидемий оспы: несколько вспышек произошли на Западе, поразив в основном индейцев. Но ни одна из них не предоставила врачам‑южанам возможность изучить последствия полномасштабной эпидемии. В конце восемнадцатого века в Соединенных Штатах Америки было несколько вспышек оспы, и уже тогда врачи и муниципальные власти вели споры о юридической правомерности, эффективности и религиозном значении обязательной вакцинации. Кто‑то решительно возражал против такой практики, поскольку она нарушала права граждан, а кто‑то агитировал в ее поддержку [64]. Юридические вопросы, тревожившие умы американцев в восемнадцатом веке, не коснулись армии Конфедерации во время Гражданской войны. Как и союзная армия, Конфедерация воспользовалась своей властью, чтобы настоять на необходимости вакцинации.
Деятельность Конфедерации по вакцинированию солдат, военнопленных, а в некоторых случаях обычных граждан и рабов, вероятно, вылилась в самую крупную кампанию по вакцинации в Соединенных Штатах Америки в девятнадцатом веке [65]. Она привлекла внимание к инцидентам и нежелательным последствиям проведения вакцинации на большом количестве пациентов. Поскольку огромная часть медицинских документов Конфедерации была уничтожена в конце войны, сейчас неясно, сколько именно людей было в конечном счете вакцинировано, но понятно, что кампания развернулась по всем конфедеративным штатам, от Виргинии до Луизианы. Врачи обеспечили Джонса своими воспоминаниями и выжимками из сохранившихся отчетов. Таким образом, он смог создать всеобъемлющий доклад о вакцинации во время войны, а впоследствии даже опубликовал свое исследование.
Опираясь на эти развернутые сведения, Джонс убежденно заявлял, что военнопленных из союзной армии вовсе не отравили. Что серьезная реакция на вакцинацию была вызвана распространением цинги и скученными условиями военного госпиталя. Он пояснил, что у пленников развивалась гангрена от любых повреждений кожи – от укусов насекомых до заноз – в связи с цинготным состоянием их крови. Скальпели, с помощью которых производилась вакцинация, действовали точно таким же образом. Коросты, образовывавшиеся в месте вакцинации, оказывали вред другим людям при последующей вакцинации – в отличие от материала, собранного со здоровых людей [66]. Сейчас может показаться странным, что врачи вообще использовали коросты пациентов, чья реакция на вакцинацию оказалась нетипичной. Но в то время еще не понимали, как микробы переносят болезни. По правде говоря, часть исследования Джонса была посвящена поиску ответа на вопрос, могут ли лимфа или коросты, использующиеся при вакцинации, передавать сифилис и другие болезни.
Чтобы подкрепить свой довод, что к распространению болезни среди военнопленных привел не яд, а условия содержания в лагере, Джонс поделился открытиями, сделанными врачам в других частях света по поводу опасностей, которые влекли за собой плохое питание и скученные условия. В качестве доказательства Джонс привел исследование Троттера, посвященное цинге на переполненных кораблях. Также он сослался на работу Гилберта Блейна, британского судового врача, служившего во флоте в конце девятнадцатого века и продвигавшего идею необходимости улучшения санитарно‑гигиенических условий, вентиляции и обеспечения моряков цитрусами для предотвращения цинги [67]. Джонс писал: «Наблюдения Блейна, Троттера и других прекрасно показали, что цинготные условия, особенно на борту кораблей, в переполненных лагерях, больницах и захваченных городах, идеально подходят для развития и распространения гнусных язв и больничной гангрены» [68]. Ссылаясь на лагеря, корабли, госпитали и города, Джонс иносказательно ссылается на исследования, выросшие из международной работорговли, тюремную реформу конца восемнадцатого века в Британии и Европе, реконструкцию больниц в Париже, а также на деятельность Флоренс Найтингейл во время Крымской войны. Этот список переполненных мест девятнадцатого века служит стандартным примером того, как врачи вроде Джонса демонстрировали опасности скученных условий и объясняли механизмы распространения инфекционных болезней.