1) наблюдательный карантин, требовавший задержания судна на некоторый период времени (обычно на три дня) и подразумевавший изучение санитарно‑гигиенических условий и инспекцию вентиляции на корабле;
2) строгий карантин, подразумевавший более долгую задержку, для чего пассажирам и экипажу судна требовалось сойти на берег и перейти в карантинное учреждение, в то время как груз разгружали и подвергали инспекции;
3) потенциальный карантин, который, по заявлениям Милроя, МСК решила упразднить [17].
Все страны в итоге пришли к соглашению, что карантинные меры следует предпринимать в случае трех болезней: чумы, желтой лихорадки и холеры. Хотя споры относительно необходимости карантинных мер в случае холеры не утихали. По словам Милроя, Австрия возражала против них больше всех, основываясь на своем опыте введения карантинных мер во время эпидемии чумы 1831–1832 годов. Представители Австрии заявляли, что карантин в этом случае был бесполезен и даже катастрофически вреден. Сопротивлялись также Великобритания, Сардиния и Франция. В то время как Неаполь и Папская область настоятельно призывали к введению карантинных мер. Их представители заявляли, что остров Эльба и другие места в Италии удалось уберечь от мора благодаря внедрению строгой сегрегации и запрету на прибытие всех подозрительных судов. Португалия и Испания утверждали, что до тех пор, пока на борту торговых судов и в портах не будет гарантировано выполнение санитарно‑гигиенических мер, строгие карантинные меры должны продолжать действовать. У России были неоднозначные результаты с карантином во время предыдущих эпидемий холеры, и ее представители хотели дождаться результатов дополнительных исследований [18].
Несогласие Британии по большому счету вытекало из наблюдений и отчетов врачей, которые правительство десятилетиями собирало по Африке и Карибским территориям. Дебаты о необходимости карантина и заразности болезни, которые дали толчок беспокойству Британии по поводу прибытия из Кабо-Верде пораженного желтой лихорадкой «Эклера», разгорелись всего несколько лет назад, в 1844 году. Милрой сам изучал холеру на Ямайке и был решительно настроен против карантина, будучи убежденным, что холера не является заразной. Французы и австрийцы также выступали против внедрения карантинных мер, полагая, что они представляли собой устаревший и неэффективный метод предотвращения распространения заболевания. Технологический прогресс, проявившийся, среди прочего, в появлении пароходов и железных дорог, по заявлениям этих народов, не давал ограничить массовые передвижения людских масс. Вместо этого нужно было сосредоточиться на том, чтобы Россия и прочие пограничные государства предпринимали необходимые меры по предотвращению вхождения холеры в Европу. Хотя большинство участников комиссии проголосовало за то, чтобы вводить пятидневный карантин на прибывших из тех мест, где была обнаружена холера, в конечном счете им не удалось прийти к какому‑то соглашению. Итоговую конвенцию подписали только три страны, две из которых впоследствии отозвали свое решение [19].
Несмотря на то что первое собрание Международной санитарной комиссии не привело к конкретным результатам, сама эта встреча сильно повлияла на развитие эпидемиологии благодаря попыткам участников разобраться в причинах и механизмах распространения холеры. Объединившись, люди попытались взглянуть на перемещения холеры под другим углом. При всем при этом им заметно мешали предрассудки. Члены комиссии полагали, что холера возникала в малоразвитых странах. Хотя они и правильно определили источником холеры Индию, этот вывод опирался на стереотип о том, что именно отсталость Индии по сравнению с Европой привела к стремительному развитию болезни [20].
Вторая встреча МСК была созвана в 1859 году. Присутствовали на ней только дипломаты. Их не интересовали научные споры о механизмах передачи болезни. На этой конференции, которая продлилась с апреля по август, но так и не привела к подписанию конвенции, попытки делегатов объяснить распространение холеры были еще менее объективными. Хотя участники и заключили, что существует риск передачи холеры через военные корабли, они постановили, что такие корабли следует освободить от необходимости предоставлять чистое карантинное свидетельство по усмотрению командующего офицера [21].
Ко времени следующей встречи МСК, состоявшейся в 1866 году в Константинополе, Европу, равно как и многие другие части света, включая Соединенные Штаты Америки, Карибские территории и некоторые части Южной Америки, поразила новая эпидемия холеры [22]. В 1865 году эпидемия погубила более десяти тысяч паломников в Мекку, после чего разгорелась в Египте – когда в порт Суэцкого канала прибыли выжившие паломники. Участники конференции выдвигали парадоксальные предположения о перемещениях людских масс. С одной стороны, они обвиняли жителей Востока в оседлости и непохожести на современных европейцев, которые много путешествовали. С другой стороны, когда мусульмане во время своего паломничества пересекали государственные границы, французы и другие нации вновь накидывались на них с обвинениями. Французские делегаты даже предложили сажать мусульманских паломников на карантин, прежде чем выпускать их из Мекки. Предложение было принято, получив незначительное большинство голосов [23]. Конференция 1866 года способствовала укреплению различий между Западом и Востоком. Она привела к тому, что Россия и Османская империя были вынуждены доказывать, что они являются лояльными и современными партнерами, которые придерживаются ужесточения санитарно‑гигиенических требований и готовы сделать все, чтобы не допустить попадание холеры в Европу [24].
Однако в отличие от предыдущей конференции, на этот раз среди участников были и ученые, получившие определенную власть.
Хотя многие слышали о теории Джона Сноу, гласившей, что холера передается через зараженную воду, все равно оставались значительные разногласия относительно того, что именно вызывает холеру и как эта болезнь распространяется.
Делегаты заключили, что холера может передаваться по воздуху, через воду, одежду или белье, а также согласились, что болезнь зародилась в Индии, хотя первопричина этого факта осталась неизвестной [25].
Международная санитарная комиссия стала глобальным альянсом, следившим за распространением холеры. Но в то же самое время самые разные страны, включая Францию и Соединенные Штаты Америки, проводили собственные исследования вспышек холеры – как на своих территориях, так и во всем мире. В Британии, например, Джон Неттен Рэдклифф, секретарь Лондонского эпидемиологического общества, получил приказ Тайного совета собрать данные Министерства иностранных дел и проанализировать эпидемию холеры 1865–1866 годов [26]. Рэдклифф полагал, что предыдущие исследования были неполными и неточными. Он также заявлял, что эпидемиология, которая все еще находилась на ранней стадии профессионального развития, в отношении проведения научных исследований должна была руководствоваться принципами метеорологии. Рэдклифф заявлял, что обе области науки должны одинаково полагаться на точные данные, собранные в самых различных сферах и за достаточно продолжительные периоды времени [27]. Британия, писал Рэдклифф, находилась в идеальном положении для изучения холеры в разных частях света, поскольку благодаря своим обширным связям и взаимодействиям Великобритания обладает куда большими возможностями по получению подобной информации, чем большинство других стран [28].
Заявление Рэдклиффа о больших возможностях британских властей связано с тем фактом, что бюрократия империализма и колониализма позволяла империи собирать данные по всему миру. Сам Рэдклифф запрашивал у британских консулов подробные данные о возникновении и прогрессировании болезни. Однако это его заявление также относится к возможности Британии собирать данные по другим странам. «Медленно, но верно появляются официальные и достоверные сведения о распространении эпидемии в различных королевствах и государствах Европы, а также Северной и Южной Америки, – отмечал он. – Хотя в любом случае требовалось время на то, чтобы получить и обработать все эти данные из‑за рубежа, без вмешательства правительства получить их было и вовсе невозможно». Плюс ко всему вышеобозначенная вспышка холеры способствовала развитию международного сотрудничества, представив собой яркий пример того, как разные страны опирались на информацию, полученную друг другом [29].
К середине девятнадцатого века правительства многих стран всего мира начали активно внедрять методы наблюдения для изучения вспышек эпидемии, обращая пристальное внимание на любые признаки нарушения общественного здоровья. Как отмечает Рэдклифф, ни в одной стране мира до начала эпидемии холеры 1865–1866 годов не сообщалось о признаках проблем со здоровьем, как это было до двух предыдущих эпидемий. Что касается нескольких врачей, которые все‑таки предоставили подобие доказательств, которые могли сигнализировать о приближении эпидемии, Рэдклифф отвергает их выводы. Он отмечает, что британский санитарный врач Джон Сазерленд заметил незначительный всплеск кишечных заболеваний на Мальте на протяжении шести месяцев перед эпидемией. Однако на территории Гибралтара ничего подобного не отмечалось. Рэдклифф признает, что в Египте эпидемия холеры вспыхнула во время периода «серьезных лишений». Но эта болезнь поражала и другие сообщества, которых лишения не затронули. «Дело обстоит так, что эпидемия застала Европу врасплох, – заключает Рэдклифф, – и общее состояние здоровья в европейских странах было настолько хорошим, что первые новости о вспышках холеры в Египте не привлекли к себе должного внимания и едва ли кого‑то насторожили. И только после того, как болезнь поразила сразу несколько регионов Европы, правительство и широкая публика пришли в возбуждение» [30].
Рэдклифф связал начало эпидемии холеры с прибытием в марте 1865 года в Джидду из Сингапура двух британских кораблей. На их борту были в основном одни только яванские паломники, направлявшиеся в Мекку. Холера разразилась на кораблях после того, как они сделали остановку в Макалле, южном порту Арави