— Что ты здесь прогуливаешься? — спросил его Паэс, когда Камехо разыскал его.
— Мой генерал, я пришел проститься с вами. Я убит.
Сказав это, Камехо вместе с конем, который тоже был смертельно ранен, рухнул на землю.
Конгресс Колумбии решил воздвигнуть в долине Карабобо античную колонну с надписью: «Здесь 24 июня одиннадцатого года Симон Боливар Победитель обеспечил существование Колумбийской республики». На той же колонне были высечены имена героев, отличившихся в сражении. Всем его участникам была вручена нашивка «Победитель Карабобо».
28 июня Боливар после семилетнего отсутствия вновь вошел во главе своих солдат в освобожденный Каракас. Но от прежнего цветущего города мало что осталось. Испанцы и не думали восстанавливать Каракас после землетрясения и многочисленных разрушений, которым столица Венесуэлы неоднократно подвергалась в течение войны. На всем лежала печать запустения.
Боливар навестил Сан-Матео. Дом, где он провел детство, лежал в руинах.
Да, тяжелое наследие оставила война в Венесуэле… Но, по-видимому, так уж устроены люди, что счастье им не дается без борьбы и без жертв.
Впрочем, счастье-то еще за горами. В Эквадоре и Перу у испанцев десятки тысяч солдат. Они могут вторгнуться в Колумбию и вновь залить ее кровью. Им необходимо преградить путь, их следует разгромить, уничтожить, стереть с лица земли, только тогда Боливар и его сторонники сочтут свою миссию законченной.
ПРЕКРАСНАЯ МАНУЭЛА
Я не знаю, как разрубить этот узел чистой любви и греховной страсти, который сам Александр Македонский только еще крепче завязал бы своим мечом…
В начале 1821 года правительство Колумбии переехало в город Кукуту, расположенный на границе между новой Гранадой и Венесуэлой. По решению конгресса в Ангостуре он был объявлен столицей республики. 6 мая в Кукуте открылся конгресс, призванный дать новому государству постоянную конституцию.
Боливар обратился к депутатам с посланием, в котором вновь просил освободить его от поста президента. «Моя профессия солдата, — писал он, — несовместима с гражданской должностью президента. Я не желаю, чтобы мои враги продолжали называть меня тираном. Если конгресс будет настаивать на назначении меня президентом, я заранее отказываюсь от славного звания гражданина Колумбии и покину землю моей родины».
Конгресс воззвал к патриотизму Боливара, но он вновь и вновь повторял, что не желает власти. Настаивая на своей отставке, Боливар как бы говорил депутатам: «Я не диктатор, я только военный руководитель, но если вы, представители народа, доверяете мне власть, настаиваете и требуете, чтобы я ее принял, я готов вопреки своим желаниям, но в угоду вам пожертвовать собой и подчиниться вашей воле. В таком случае не мешайте и не препятствуйте мне довести войну до победного конца».
Только после настоятельных обращений конгресса Боливар согласился вновь занять пост президента Колумбии.
Новая конституция, одобренная конгрессом 20 августа 1821 года, устанавливала унитарную форму правления во главе с президентом, избираемым сроком на четыре года. Конституция запрещала президенту, являвшемуся одновременно главнокомандующим, во время руководства военными действиями осуществлять функции главы гражданской власти, что значительно ограничивало поле деятельности Боливара. Законодательная власть принадлежала палате и сенату. Их члены назначались избирательными коллегиями. Для кандидатов на выборные должности устанавливался имущественный ценз. Конгресс постановил, что конституция будет действовать без изменений десять лет.
Вице-президентом республики был избран генерал Сантандер. К нему, когда Боливар брал на себя руководство военными операциями, переходила гражданская власть президента. Конгресс наделил Боливара диктаторскими полномочиями в районах ведения войны. Столицей республики становилась Богота.
Конгресс в Кукуте, состоявший в основном из представителей креольской верхушки, не подтвердил декрета Боливара об освобождении рабов. Он провозгласил только так называемую «свободу чрева». Это означало, что дети рабов рождались свободными. Их содержание до восемнадцатилетнего возраста возлагалось на рабовладельцев, а за это «свободные» дети должны были работать на своих «благодетелей». Устанавливался также фонд для выкупа рабов. Практического значения эти решения в условиях продолжавшейся войны с Испанией не имели — рабы добивались свободы, вступая в ряды республиканской армии.
Конституция Кукуты, как ее стали называть, явилась компромиссом между различными группировками патриотов — централистами и федералистами, консерваторами и демократами, сторонниками неограниченной президентской власти и теми, кто отстаивал преобладание законодательной власти над исполнительной. Она во многом напоминала конституцию США, хотя условия Колумбии отличались от северной республики. Конституция мало кого удовлетворила. Венесуэльцы, панамцы, эквадорцы были недовольны тем, что она слишком урезывала права областей.
Боливар отрицательно относился к конституции Кукуты. Услышав колокольный звон в ее честь, он сказал: «Это похоронный звон Колумбии». Законодатели, писал Боливар в письме одному из своих друзей, по-видимому, забыли, что в Колумбии, кроме овечек, еще обитают дикие индейцы в районе Ориноко, льянеро — на Апуре, моряки — в Маракайбо, фанатичные приверженцы испанского короля в Пасто и Патии, в разных местностях действуют никому не подчиненные и никого не признающие партизанские отряды. С конституцией Кукуты управлять ими будет не так-то просто.
Тем не менее Боливар публично выразил свое одобрение конституции и присягнул ей перед конгрессом. В своей речи по этому поводу он еще раз напомнил, что считает себя неподходящим для должности президента:
— Я сын войны, человек, которого сражения выдвинули, а удача и победы удерживали на этом посту… Сабля, управлявшая Колумбией, — бич злого гения, который временами небо посылает на землю в наказание тиранам и в назидание народам. Эта сабля станет бесполезной в день мира, который должен стать последним днем моей власти. Я поклялся в этом. Разве я не говорил колумбийцам, что республика не может существовать там, где народ не пользуется своими правами? Человек, подобный мне, опасен для народовластия, он является непосредственной угрозой национальному суверенитету. Я хочу быть честным гражданином, чтобы быть свободным. Желаю, чтобы все были свободными. Для меня дороже звание гражданина, чем Освободителя: первое идет от закона, а второе — от войны…
И здесь, как во многих других речах Боливара, под текст гласил: «Я необходимое зло на период войны, но знайте, что с наступлением мира вы избавитесь от меня, вам не нужно меня бояться, после разгрома испанцев я сам уйду, плоды победы достанутся вам».
При оценке политических актов Боливара и других патриотов следует учитывать, что демократическая система правления, которую они пытались создать, делала только первые шаги в бывших испанских колониях Америки. Образцы, которым могли подражать патриоты, были далеко не идеальными: английский парламент, французский конвент, североамериканский конгресс, кадисские кортесы. И все же Боливар считал, что эта система отвечает интересам народа. Между тем опыт других стран показывал, что и при ней сильные личности, в особенности в условиях войны, могли сконцентрировать в своих руках огромную власть и использовать ее против тех же демократических институтов. Вот почему депутаты конгресса, перед которыми Боливар отчитывался, опасались, что он может превратиться в латиноамериканского Бонапарта, а он заверял их, что власть для него всего лишь тяжелая обуза, от которой он избавится при первой же возможности. Таковы были правила игры, которым следовали обе стороны.
После Карабобо Венесуэла была разделена на три военных округа, во главе которых были поставлены Паэс, Мариньо и Бермудес.
Теперь родина могла по заслугам наградить своих бойцов. Денежные награды получили только генералы и офицеры. Паэс — 120 тысяч песо, Мариньо — 84 тысячи, столько же Бермудес, другие офицеры — суммы поменьше. Генералы стали покупать поместья, плантации, их по-прежнему обрабатывали негры-рабы или бедняки льянеро. Солдаты же продолжали жить надеждой на лучшее будущее. Сертификаты на землю, полученные ими от правительства, давно перекочевали в руки спекулянтов, в числе которых оказалось немало генералов и их родственников.
Тем временем война с испанцами продолжалась. Была освобождена крепость Картахена. В этой операции отличились республиканские военные корабли под командованием новогранадского негра Падильи.
Несколько дней спустя Бермудес освободил Куману.
Испанскому гарнизону, который сдался на милость победителя, было разрешено эвакуироваться на остров Пуэрто-Рико, где власть продолжали сохранять колонизаторы.
На территории Венесуэлы в руках врага оставалось только Пуэрто-Кабельо, там находился четырехтысячный гарнизон под командованием ла Торре и его помощника — Моралеса. В 1822 году испанцам удалось предпринять вылазку из Пуэрто-Кабельо, захватить Маракайбо и вновь вторгнуться в провинции Санта-Mapтy и Коро. Это были последние судороги годов в Венесуэле. Вскоре флотилия Падильи разгромила военные корабли противника в заливе Маракайбо, и вражеские войска в этом районе сдались патриотам. Панама и Верагуас — провинции на перешейке — тоже присоединились к республике. Наконец в ночь с 7 на 8 ноября 1823 года Паэс взял приступом Пуэрто-Кабельо, последний оплот испанцев на Береге Твердой Земли. Венесуэла навсегда стала свободной…
Пришло время изгнать испанцев из Эквадора, входившего составной частью в Республику Колумбию.
Эквадор — живописная страна, расположенная в сердце тропиков. Она разделена как бы на две части: береговую с главным городом-портом Гуаякилем и горную — со столицей Кито. Большинство эквадорцев — индейцы.
В Кито, как и в Каракасе, часты землетрясения. Здесь проходит цепь вулканов; самые беспокойные из них — Чимборасо и Пичинча. Эквадор имеет славную историю. Его территория некогда была частью инкского государства. Новые республики в Южной Америке возникали в границах испанских административных делений: вице-королевств, губернаторств, генерал-капитанств. С Эквадором в этом отношении не все было ясно, ибо он в колониальный период входил то в вице-королевство Неру, то в вице-королевство Новой Гранады, что давало право и Перу и Колумбии претендовать на его территорию.