И Карл IV отдал приказ уволить в отставку министра Аранду.
Тем временем в Западных Индиях росло беспокойство…
УЧЕНИК ЖАН-ЖАКА РУССО
Здесь мы часто видим людей, действия которых опровергают их философские воззрения. В одной руке у них Рейналь, а другой они наказывают своих рабов. Они требуют свободы от испанского владычества, но это не мешает им торговать новорожденными.
Каракас — столица генерал-капитанства Венесуэла — расположен невысоко над уровнем моря, в долине, защищенной горными хребтами: с севера — от набегов карибских пиратов, с юга — от горячих равнинных ветров». В Каракасе «вечная весна». Широкие мощеные улицы выходят на четыре просторные площади, где помещаются здания колониальной администрации. Кругом сады, парки, цветники. Город часто подвергался землетрясениям, поэтому дома, даже самые богатые, строились одноэтажными. За их стенами скрывались внутренние дворики — патио.
В одном из таких домов на площади Сан-Хасинто проживал знатный мантуанец из семьи «больших какао», дон Хуан Висенте Боливар-и-Понте, предок которого, баск Симон Боливар, поселился в Венесуэле еще во второй половине XVI века. Симон Боливар занимал пост казначея при генерал-капитане Каракаса и оставил после себя солидное состояние в виде имений и плантаций. Его потомки приумножили эти богатства. Один из них приобрел в 1663 году поместье Арроа с большими медными рудниками. Отец дона Хуана Висенте купил титулы маркиза и виконта, которыми, однако, дон Хуан Висенте так и не воспользовался, ибо король не подтвердил их.
Дон Хуан Висенте Боливар вел образ жизни знатного мантуанца — командовал полком колониального ополчения, пятнадцать лет прожил в Мадриде, представляя интересы каракасского кабильдо[5]. Из столицы Испании он привез военные, исторические и религиозные сочинения. Наряду с произведениями Кальдерона и Сервантеса, проповедями Боссюэ и трактатами испанских теологов в его библиотеке появились книги великих богохульников — Эразма, Вольтера, Руссо.
В 1728 году испанская корона отдала всю торговлю с Венесуэлой на откуп баскскому торговому дому — Гипускоанской компании, которая за бесценок приобретала какао и другие колониальные товары. Против засилья этой компании в 1749 году поднялось восстание под руководством креола Леона. Восставшие заняли Каракас и вынудили испанские власти лишить Гипускоанскую компанию права монопольной торговли с Венесуэлой. Когда возмущение несколько улеглось, испанцы арестовали руководителей движения и казнили их. Дон Хуан Висенте относился с симпатией к восстанию Леона, хотя в нем не участвовал. Он был глубоко потрясен расправой испанцев над его руководителями.
С большим сочувствием следил дон Хуан Висенте за борьбой населения английских колоний в Северной Америке против колониальных властей. Испания, всегда готовая пустить кровь своей извечной сопернице Англии, решила помочь Вашингтону и объявила Альбиону воину.
Вместе с североамериканскими колонистами сражались против англичан испанские войска, посланные во Флориду с Кубы. В боях за независимость Соединенных Штатов принимал участие венесуэльский креол Франсиско де Миранда, служивший в то время адъютантом генерал-капитана Кубы. Дон Хуан Висенте и другие видные мантуанцы установили связь с Мирандой и предложили ему возглавить антииспанское восстание в колониях. Но Миранда считал, что для открытого выступления против испанских властей время еще не настало.
Дон Хуан Висенте был закоренелым холостяком. Он женился, только когда ему исполнилось сорок семь лет. Его спутницей стала четырнадцатилетняя Мария Консепсьон Паласпос-и-Бланко, принадлежавшая, как и он сам, к одному из богатейших мантуанских родов. Донья Мария подарила своему мужу сперва сына, названного по имени отца Хуаном Висенте, а затем двух дочерей: Марию Антонио и Хуану. А в ночь с 24 на 25 июля 1783 года в доме Боливаров на площади Сан-Хасинто в Каракасе произошло новое важное событие — донья Мария родила еще одного сына. По существовавшему в знатных семьях обычаю его назвали несколькими именами — Симон Хосе Антонио де ла Сантисима Тринидад, последнее в честь святой Троицы.
Симона крестил один из родственников семьи Боливар — настоятель кафедрального собора Каракаса Феликс Аристегиета. Он предлагал наречь мальчика именем святого Иакова, патрона Испании. Но дон Хуан Висенте потребовал назвать своего сына Симоном: «Он должен прославить наш род не менее нашего предка Симона. Я предчувствую, что мой сын будет освободителем Венесуэлы от испанского господства». В 1783 году Англия была вынуждена признать независимость Соединенных Штатов. Разве это не было счастливым предзнаменованием? Аристегиета не разделял крамольных взглядов дона Хуана Висенте. Прелат был убежден, что мальчика ждет беспечная жизнь, полная утех и наслаждений, и, чтобы в них не было недостатка, он подарил новорожденному имение, приносившее годовой доход в 20 тысяч песо.
Через шесть месяцев после рождения Симона умер Аристегиета, а еще через два года за ним последовал и дон Хуан Висенте, оставив своей семье в наследство огромное состояние. Вот перечень его богатств:
258 тысяч песо наличными;
две плантации какао;
четыре дома в Каракасе с рабами, обстановкой и драгоценностями;
девять домов в порту Ла-Гуайра;
серебряный поднос стоимостью в 46 тысяч песо;
летняя резиденция на побережье;
имение Сан-Матео близ Каракаса с 1000 рабов и двумя сахарными заводами;
плантация индиго в долине Арагуа;
три скотоводческих поместья в льяносах;
медные рудники в долине Арроа и золотой прииск в Кокороте.
Кроме того, дону Хуану Висенте принадлежали:
в Веракрусе (Мексика): 1185 фунтов индиго, 13804 фунта какао; в Кадисе (Испания): 2421 фунт индиго, 80852 фунта какао.
Один из биографов Боливара, американец Уолдо Фрэнк, оценивал состояние его отца в 10 миллионов долларов в переводе на современные деньги.
Не прошло и шести лет, как умерла от туберкулеза и донья Мария. Мальчик Симон остался на попечении своей няни — негритянки Иполиты. Простая раба заботилась о маленьком мантуанце с любовью и преданностью. Боливар вспоминал о ней: «Иполита — моя мать, ее молоко вскормило меня, и я не знал других родителей, кроме нее».
Воспитанием сироты занялся его дядя Карлос Паласиос. Он взял своему племяннику в наставники двадцатилетнего Симона Родригеса. В то время Родригес служил писарем у дедушки Боливара Фелисиано Паласиоса. Несмотря на молодость, наставник Боливара был вполне зрелым человеком, обладавшим разносторонними знаниями и большим жизненным опытом. Родригес успел побывать в Европе. Четырнадцатилетним подростком он нанялся юнгой на корабль, и, попав в Европу, обошел пешком Испанию, а затем Францию и Германию. По некоторым источникам, он побывал даже в России.
«Я не хочу быть похожим на дерево, которое укореняется на одном месте, я хочу быть похожим на ветер, воду, солнце, на все то, что находится в постоянном движении», — любил повторять Родригес.
Наставник Боливара слыл страстным поклонником французских энциклопедистов, особенно Руссо, книгу которого «Эмиль», проповедовавшую новые методы воспитания, считал наивысшим откровением. Даже его внешний облик — тонкие губы, худой и длинный нос, выдающейся вперед квадратный подбородок, — казалось, напоминал автора трактата об общественном договоре.
Возвратившись из Европы, Родригес стал директором одной из немногих школ венесуэльской столицы. В докладной записке, представленной кабильдо и озаглавленной «Размышления о недостатках преподавания в школах начального обучения в Каракасе и о мерах по улучшению оного», молодой педагог предлагал ввести совместное обучение мальчиков и девочек, учить ремеслам, допускать в школы детей негров и мулатов. Родригес писал: «Хорошо, что молодежь изучает науки: пусть изучает языки, литературу, право, физику, ботанику, но есть еще более важная вещь, которую следует знать в первую очередь, — умение жить в обществе». Городским властям записка Родригеса показалась богохульной, и они предпочли на нее не отвечать.
Поклонник Руссо считался в Каракасе большим оригиналом. Его настоящая фамилия была Карреньо. Он не верил в бога. Брат же его был фанатичным католиком. На этой почве у них происходили частые ссоры. В конце концов Симон порвал с братом и, чтобы его с ним не смешивали, отказался от фамилии Карреньо, приняв фамилию матери — Родригес. Своим дочерям он дал имена небиблейского происхождения — Маис (кукуруза) и Тюльпан, следуя и в этом духу учения Руссо.
Родригес хотел сделать своего ученика похожим на Эмиля, наделенного Руссо всеми гражданскими доблестями. Ведь Боливар, как и Эмиль, был сиротой, богатым, знатным, сильным и здоровым юношей. Родригес поселился с ним в поместье Сан-Матео[6]. Там учитель и ученик вели спартанский образ жизни, спали в гамаках, в полночь учитель будил ученика, и они шли купаться в прохладных водах реки Гуайры. Охота, верховая езда на полудиких скакунах, разговоры с рабами, с суровыми льянеро, прогулки в горы — вот чем жили молодой креол и его воспитатель.
Поменьше книг и побольше общения с природой — таков был совет учителя своему ученику. Родригес познаомил Симона с жизнью Робинзона Крузо — с единственной книгой, которую рекомендовал Руссо в качестве учебника. Под руководством Родригеса Боливар получит хорошую физическую закалку. Молодой мантуанец стал неутомимым ходоком, прекрасным наездником, отважным пловцом.
Подолгу беседовали учитель и ученик о французской революции, объявившей войну тиранам. От Родригеса Боливар узнал, что его знаменитый соотечественник Франссиско де Миранда стал одним из виднейших полководцев революционной Франции.
Однажды учитель принес ученику «Декларацию прав человека и гражданина», изданную в столице Новой Гранады — Боготе сторонником французской революции Антонио Нариньо. Богатый негоциант Нариньо купил типографский станок и отпечатал переведенный им на испанский язык текст знаменитой декларации. Испанские власти, узнав об этом, арестовали Нариньо, к