— Я купил их у испанских купцов.
— Мы знаем наверное, что вы скупили кожи ещё год назад, а вам должно быть известно, что скупка материала с целью подрыва рынка гильдией запрещена. Цены на кожи и изделия из неё подскочили, и в этом виноваты вы.
— Господа, вы сами себе противоречите. Те кожи я покупал год назад, но их давно уже нет. Они в моих товарах. Которые я, частично продал в Испании, а остаток хранится на моих складах и портится, потому что вы не позволяете мне торговать здесь, в Лиссабоне. Позвольте мне их продать, и цены спадут.
— Мы готовы купить у вас сёдла и упряжь по ценам прошлого года.
— Вы с ума сошли, господа? Я не собираюсь торговать себе в ущерб. Я нес ежедневные траты, когда вы запрещали торговать, а сейчас вы же мне ставите условия — сбросить цену. Я продам свой товар в Испании, господа. Торг здесь не уместен.
— Тогда мы вызываем вас на суд гильдии.
— В гильдию вы не приняли меня, господа.
— Тогда — на городской суд. Ожидайте завтра пристава.
— Попутного вам ветра, господа, чуть ниже спины.
А на следующее утро в дверь его дома постучал пристав с охраной, который доставил его в городскую ратушу. Охрана поставила Алехандро перед судом, а пристав передал суду выписку о его рождении.
— И так, назовитесь суду… Кто вы?
— Я — Алехандро де Санчес из Толедо. Младший сын маркиза Алехандро де Санчеса.
— Вы знаете, в чём вас обвиняют, господин Санчес? — Спросил судья.
— Не совсем.
— Вас обвиняют в скупке материалов, в частности — кож, с целью повлиять на цены городского рынка.
— Обвинения беспочвенны, господин судья.
— Объясните, и не будьте столь малословны.
— Постараюсь, господин судья. Я — сын графа Алехандро де Санчеса прибыл в Лиссабон чуть больше года назад. Наследства, оставленного умершим отцом, мне хватило, чтобы купить три кожевенные мастерские. В Толедо я помогал своему брату, который был мореплавателем — компаньоном господина Вашко да Гама, и тоже занимается этим делом.
Закупив кожи и изготовив несколько сёдел, я попытался их продать на площади Россито, но мне сказали, что мои сёдла не соответствуют стандарту гильдии и выгнали с рынка. Тогда я продал их в Испании, через брата. Закупил там кожи и продолжил работу. Всё, господин судья. А сейчас ко мне приходят эти уважаемые люди и предлагают мне продать мой товар по ценам прошлого года. Оно мне надо? Я не собираюсь влиять на рынок Лиссабона. Я продаю свой товар в Испании.
— Я услышал вас, господин Санчес. Но вы же знаете, наверное, что его королевское величество король Португалии Жуан Второй призвал помочь Испании в освоении только что открытых земель на западе, где живут исчадия ада, противные господу богу нашему.
— Нет, господин судья, не знаю. Я недавно вернулся из Испании. Так, что мне нужно сделать? Я готов продавать мои сёдла на здешнем рынке или изготавливать лично по заказам господ идальго.
— Но ваши цены… Не все господа идальго… готовы купить такую упряжь.
— Для господ идальго мои цены останутся прошлогодними, уважаемый господин судья, а если позволят господа, привлёкшие меня к суду, я, для господ идальго, могу снизить и эту цену на треть.
— Решено, господин Алехандро де Санчес… Вам выдаётся разрешение на торговлю в городе Лиссабоне на этих условиях. Зайдите завтра в ратушу, оно будет готово, но уже сегодня вы можете открывать торговлю. Я пошлю к вам нескольких моих родственников.
— Я буду очень внимателен к ним, господин судья.
Так Александр стал основным поставщиком кожаных изделий для португальских идальго и королевского двора. А своему командованию он передал, что Португалия включилась в экспансию Нового Мира.
[1]Переговорах с претензиями.
Глава 6
Две каракки успели выйти из порта Лиссабон под командованием капитана Флинта, а вот следующие четыре, пришедшие в Лиссабон через три месяца, были арестованы портовыми властями, и Алехандро, не успевший переписать их на других собственников, снова предстал перед судьёй.
— Опять вы, господин Санчес? — Сказал судья, махнув рукой на пристава, подававшего ему документы. — Вы уже судовладелец? И даже четырёх судов!? Похвально. Отчисления в казну делаете? В церковь?
— Регулярно, господин судья.
— Похвально-похвально. Ваши учётные книги в порядке, мне говорили.
Он потарабанил пальцами по кафедре за которой сидел.
— Сейчас все суда, зашедшие в порт, конфискуются правительством для военных нужд. Если хозяин отказывается участвовать в экспедиции.
Он посмотрел через стёкла пенсне на Алехандро.
— Мы с братом и хотели участвовать в освоении новых земель и, естественно, примем активное финансовое участие в военной экспедиции. В разумных пределах, конечно. Команды на судах нами подобраны. Мы готовы платить им жалование. Нет вооружения и достаточного количества съестных припасов на пассажиров. И мы хотели попросить позволить нам загрузить некоторые нужные там орудия труда: лопаты, вилы, орала. Но мы их положим вместо балласта, и они не займут места в трюме.
— Так и решим, господин Санчес. Завтра придете в ратушу за лицензией. И ещё… У вас прекрасные седельные сумки и удобные сёдла. Я давно себя не чувствовал так комфортно верхом, вместе с моей подагрой… — Он рассмеялся. — И выглядят очень… богато и благородно.
— Боюсь предложить, но у меня есть и дамские сёдла.
— Фу, господин Санчес, это даже слышать непристойно.
— В этом седле женщина не сидит на лошади, как мужчина, что действительно, смотрелось бы очень безобразно, а сидит сбоку, как на стуле. Это очень целомудренно выглядит. Прошу приехать на демонстрацию в нашу конюшню.
— У вас и конюшня есть?
— Да, господин судья, в пригороде я купил латифундию с конюшней. И мы готовы продать лошадей участникам экспедиции со сбруей и сёдлами по нашим ценам.
— Очень похвально, господин Санчес. Уже построились?
— Да, господин судья, я готов принимать гостей.
— Я подумаю, господин Санчес, над вашим предложением.
— Господин Санчес! Моё вам почтение! — Воскликнул Аарон Арци, увидев подходящего к его лавке Алехандро.
— И моё вам почтение, господин Арци! Как торговля?
— Да разве это торговля? Один медный кувшин и три медных тарелки за целый долгий день. А у вас, я слышал, всё хорошо? — Спросил старик и заглянул снизу в глаза Александру.
— Слава Богу, слава Иисусу Христу, всё складывается, как нельзя лучше.
— Просто гуляете, господин Санчес, или по надобности? — С надеждой спросил еврей, у которого больше года назад разведчики меняли жемчуг на португальские серебряные реалы.
— Надобности нет.
Александр, заметив, что еврей поскучнел, усмехнулся.
— Но есть у меня для вас дурная весть.
— Что опять свалится на голову старого больного сефарда? — Аарон застонал.
— Не только на вашу голову, господин Арци, а на голову всех сефардов Лиссабона. И не только Лиссабона.
— Что такое? Что случилось снова? Нас и так отовсюду погнали, только его величество король Жуан смилостивился и приютил.
Еврей смотрел на Александра со всё возрастающим ужасом.
— Неужели? — Вскрикнул старик и схватился за голову.
Он стал раскачиваться и что-то бормотать.
— Не время сейчас посыпать голову пеплом, старик, — сказал уверенным тоном Александр. — Спасение есть всегда.
Старик медленно поднял голову и с надеждой спросил:
— Вы тоже наш? — Но увидев, что Александр покачал головой, снова застонал и стал раскачиваться из стороны в сторону.
— У меня карета, вон за тем углом. Подходите и сразу садитесь, а я ещё по площади погуляю. Всё очень серьёзно.
Старик резко поднял голову и пристально впился взглядом в глаза Алекасндра, но тот, как ни в чём не бывало, медленно отошёл в сторону и пошёл вдоль торгового ряда. К нему тут же кинулись мальчишки-попрошайки, которых он уверенно отогнал тростью.
Старик оглянулся и, щёлкнув пальцами, подозвал внука.
— Посмотри за товаром, я отойду по нужде.
— Хорошо, дедушка, — кивнул паренёк, вгрызаясь в сочное яблоко, переданное ему стариком, белыми зубами. Мордаха его была грязной от размазанной в слезах пыли.
— Смотри в оба глаза. Если товар попрут — накажу.
С трудом распрямив старческие ноги, он, кряхтя, пошёл через площадь, переваливаясь с ноги на ногу всем телом, как утка. Дойдя до угла, он увидел высокую карету, обитую коричневой кожей. Кромки вокруг дверей были украшены фигурными шляпками гвоздиков в виде шестиконечной звёздочки.
— Наш человек, — сам себе сказал старик и, уверенно откинув ступеньки и открыв дверь, забрался в карету.
Александр, обойдя площадь по кругу, спокойно подошёл к карете, забрался в неё и стукнул тростью в глухо отозвавшуюся переборку за его спиной. Карета тронулась. Копыта и колёса застучали по каменной мостовой центра Лиссабона.
— Могу устроить перевозку и проживание ваших собратьев на новой земле, господин Арци, — сказал Александр.
— Что в вашем понимании означает сочетание «новая земля». Её только что сделал Господь?
— Я неправильно выразился, — усмехнувшись сказал Александр. — Недавно открытой земле.
— Это той, на которой сначала Вашке, а потом Колумбу наваляли так, что бедный Христо не может отойти до сих пор? И, говорят, двинулся умом? Вы думаете там всем нам и место?
Александр рассмеялся.
— В этом и есть, наверное, ваша сила, — отсмеявшись сказал он. — Умение терпеливо и мужественно держать удары судьбы, смеясь над ней.
— А что делать? Нас долго и много раз били. Так о чём вы говорите, дон Алехандро?
— Я не дон, вы же знаете?
— Нет, теперь уже и не знаю, дон Алехандро, раз вы апеллируете такими категориями, как «новая земля». Для нас «новая земля» — это «земля обетованная». Рассказывайте. Я вас слушаю очень, таки, внимательно.
— Рассказываю. Предлагаю вам, от имени государства Русские Соединённые Штаты Америки заселить земли, находящиеся на запад от Африканского материка между экватором и южным тропиком. То есть — юго-восточное побережье нового, для вас, материка.