— Там никто не живёт? Как же вы управляете этим государством?
— Живут, конечно, люди, но там так много еды, что им не нужно ни железо, ни особые знания… А мы не торопимся их обучать.
— Вы сказали: «мы»?
Александр, мысленно ругнулся на себя, но было уже поздно.
— Аарон, никому не скажет, даже если кто и спросит.
— Я вам ничего не говорил, — сказал Александр.
— А уже и не надо. Так и что? Как вы себе это представляете?
— Жуан… Извините… Его величество король Жуан Второй…
Еврей поморщился, усмехаясь.
— Да… Его величество король Жуан Второй часть евреев изгонит, но многих оставит и даже запретит им куда-либо выезжать.
— Непонятно. Так и что? — Повторил Аарон.
— Он перекрестит всех вас. Насильно. А детей прикажет крестить по рождению.
— Ой-ой-ой! Вах-вах-вах! — Запричитал, плача, старик. — Кары небесные на его голову!
— Поэтому выезжать надо уже сейчас. Садиться на корабли, и выезжать. Не понравиться, потом можно и вернуться.
— Да какие же «корабли», когда и у вас, я слышал, корабли арестовали.
— У нас есть ещё корабли, а у вас, наверняка, есть пустынная и малозаметная бухта, где наши корабли могут взять ваших людей.
— Оружие взять можно?
— Нужно.
— Сколько это будет стоить?
— Жалование и пропитание экипажу.
Старик посмотрел на Александра недоверчиво.
— А ваша выгода?
— Если можете заплатить нормальную цену, платите сейчас. Нет? Будем считать, что вы останетесь нам должны.
— Нормальную цену… За спасение тысяч сефардов, — задумчиво сказал еврей и покачал головой. — Вы нас грабите, дон Алехандро.
В Португалии более пятидесяти процентов населения были сефарды, поэтому найти береговой городок, полностью ими контролируемый, не составило проблем.
Погрузив первую партию на шесть кораблей, составившую около тысячи человек, суда по одному уходили в атлантический океан, а на нулевом градусе их ждал Большой Десантный Корабль, трюма которого переоборудовали под приём переселенцев.
Спокойное море позволило парусникам швартоваться к выдвинутому из кормы понтону. Трюм, застроенный деревянными «вешелами[1]» высотой под самую внешнюю палубу, забили людьми не полностью.
Восемь рядов пятиярусных нар спокойно вместили две тысячи четыреста человек. В центре оставался двухметровый проход, где и прогуливались пассажиры. Для удобства второй ярус убрали и внизу получилось двухметровое пространство для променада. Разминались пассажиры по очереди.
После перегруза БДК пошёл прямым ходом на устье Амазонки, а парусники вернулись за следующей партией беженцев. Скорость БДК позволяла выполнить две тысячи мильный переход туда и обратно, когда парусники проходили таким же манером тысячу семьсот миль. Времени хватало и на помощь в обустройстве переселенцев на новом месте.
Несколько первых переселенцев, осмотрев «землю обетованную» приплыли на БДК на встречу второй партии беженцев, успокоили их и, пересев на парусники, вернулись в Португалию.
— Дон Алехандро, будьте всегда здоровы и да продлит господь ваши дни, — начал Аарон, как только Александр открыл дверь своего дома.
— Полно те, господин Арци. Стоит ли так кричать на улице сефарду, и тем паче — прославлять христианина? Мне ещё тут жить.
— Так и мне здесь жить, дай Бог.
— Вы не поедете и станете выкрестом?
— А что делать? Я пришёл вам сказать, что наши люди устроились «там», — он скосил глаза направо, где, по его мнению, была «новая земля», — очень хорошо. Хотя, говорят, очень жарко и мокро. Но это всё ничто, по сравнению с надвигающимся на нас шухером. Как говорила мне моя мама: «Жарко — это не холодно». Где у них было холодно, я не знаю, но маме всегда верил. Так, что, от колонии новых граждан вашей, таки, Америки, вам большая Благодарность.
— Сильно большая? — Спросил Александр посмеиваясь.
— Ах, дон Алехандро, вы, точно, наш человек, — ответил, тоже посмеиваясь Аарон. — Тысяча британских суверенов. За тысячу человек. Извольте получить. Тут — одна тысяча двести пятнадцать, — показал он на два обычных джутовых мешка.
— И вы так шли по Лиссабону?
— Ой! Да, кто подумает, что какой-то сефард среди дня на тачке везёт двадцать тысяч гран[2]золота?
— Восемнадцать, — усмехаясь сказал Александр. — Восемнадцать тысяч восемьсот девяносто три грана.
Аарон приоткрыл от удивления рот и закрыл его, сглотнув слюну.
Следующие платежи, Александр предпочёл брать векселями, иначе надо было открывать свой банк. По реакции Аарона, Александр понял, что тот на это и рассчитывал.
— Всё же умные люди, — подумал Александр, пряча в шкатулку векселя, подписанные пятью главами богатейших еврейских домов. — Однако, бумаги тоже надо где-то хранить.
Вечером четверга одиннадцатого дня декабря 1493 года в дверь дома Александра постучали. Мальчишка подмастерье побежал открывать и через мгновение закричал:
— Дон Алехандро, к вам посетитель. От городского судьи.
— Пристав, что ли? — Крикнул хозяин. — Так, поздно уже.
— Не-е-е… Слуга. С приглашением.
Александр спустился по лестнице, на ходу застёгивая камзол. Работы в мастерской уже закончились, все разошлись, кроме этого бездомного мальчишки, который жил там же, где и работал.
— Так запусти его, чего стоит человек на улице?
— Да какой он «человек», так…
— Такой же, как и ты, босяк. Марш в постель. Сам разберусь.
Пацанёнок убежал, впустив почти такого же, как и он, только в камзоле, в сапогах и с кортиком на боку, мальчишку. Ну и в штанах, естественно. В руках у него был сложенный в прямой конверт лист бумаги, запечатанный красным сургучом с оттиском какого-то герба.
Распечатав послание, Александр сунул курьеру мелкую монету, выпроводил и закрыл за ним дверь.
— Что там у нас, — проговорил он и прочитал. — «Альваро де Браганса, 5-й сеньор Феррейра, 4-й сеньор Кадавал, 1-й сеньор де Тентугал приглашает господина Алехандро де Санчеса на празднование восемнадцатых именин его дочери Марии де Браганса де Сильвы, назначенного на двенадцатый день декабря 1493 года».
— Привет тебе, брат Антониу, — сказал Александр, видя входящего в дверь мужчину лет сорока.
— Привет, Алехандро. Прикажи лошадку напоить и привязать. Долго ехали, притомилась. Поговорить надо. Дело есть срочное.
— Я на именины к дочери городского судьи собираюсь. Пошли на верх.
Поднявшись на жилой этаж и закрыв за собой дверь, Александр обернулся к «брату».
— Приезжали от судьи Лисбо и выспрашивали про тебя. Сначала у слуг, домочадцев, а потом и у меня. Настырный такой… Что да как, да какой на вид? Почему уехал из Толедо? С епископом нашим разговаривал. Но уехал, вроде, довольный.
— Понятно. Но у нас же, всё в порядке? Брат я тебе, или не брат?
— Брат, Алехандро. Даже лучше прежнего. Царство ему небесное.
Оба перекрестились.
— Если пригласили на именины дочери, значит проверку прошёл, — засмеялся Александр.
— Ну да… Епископ только мне что-то не нравится. Тоже приходил расспрашивал.
— Бог с ним. У них такая работа. Сам то как?
— Работы валом, заказов выше крыши.
— Деньги есть?
— Достаточно. Заказы, как ты советовал, раскидываю по мелким городишкам. Кожу везут из Италии и Франции. Туда же и отправляю товар. Корабли иностранные, их никто не задерживает. Шерсть местную не беру, из Британии везу дешевле, обратно сукно. Всё хорошо, брат. Спасибо тебе. Вся наша семья молится за вас. Даже старший брат. Сейчас поместье восстанавливаем.
— Ну и хорошо. Ты, располагайся, если хочешь, а мне уже пора.
— Не стоит беспокоиться. У тебя тут совсем тесно.
— Так ты в усадьбу мою езжай. Я сейчас напишу… Хотя… Ты же Хуана Гонсалеса помнишь? Ну… Не вашего, который… Того… А нашего «Хуана». — Увидев утвердительный кивок, Александр продолжил. — Он там. Привет передашь от меня. Слово заветное помнишь? Мальчишка тебя проводит. Тут недалеко. Полторы мили. Добежит.
— Как Христофор?
— Там же в усадьбе. Заговаривается немного, а так… ничего.
— Так, товарищи моряки, предлагаю медведя бить недалеко от дома, — сказал Владимир Семёнович Крельдин — Командир АПЛ специального назначения «Лошарик», — а то мы, как молодой охотник в анекдоте.
— Напомни, — сказал комкор БДК.
— У-у-у… Молодёжь…
Он обвёл взглядом большой стол, накрытый в их честь и заставленный различной снедью: традиционным молочным поросёнком и ещё пятью свинками побольше.
Участвовали в пьянке все. На постах оставили минимум, да и тем обещали дать назавтра надраться. Лошарик привёз с собой различных горячительных напитков на весь коллектив.
Поняв, что молодёжь анекдот может и не знать, Крельдин начал:
— Пошли старый и молодой охотник за медведем. Расшевелили его в берлоге… Медведь выскочил и погнался за охотниками, а те — на утёк. Бегут-бегут, вдруг молодой вспоминает, что у него ружьё есть. Развернулся и убил медведя. Старый подъезжает на лыжах и говорит: «Вот и тащи его до дома сам. Могли и до деревни добежать».
Оглядев смеющихся друзей, Семёныч сказал:
— А чтобы выглядело, как тост, добавлю. Так выпьем же за экономию сил и средств.
— Мысль понятная. Предлагаешь снова парусник портить? К овечьей шкуре привык?
— Мы технологию отработали. Половины моих ребят тут нет, но и этих хватит. Очень мы всё ловко делаем. Мы только рубку в корпус заводим. Разгружаем в этом месте балласт, выстраиваем герметичную камеру. Под водой режем «дырочку», просовываем рубку, принайтовываем к жесткому корпусу… там центральный шарик, как раз встаёт в дырочку плотненько, как… Заливаем специальным варом. Делов на трое суток. А потом… Если надо вернуть всё взад, ставим всё на место. Всё очень плотненько, как в том анекдоте…
— Но… Там же киль! — Воскликнул капитан АПЛ.