— Хуан Гонсалес… Он жениться не собирается? Сколько ему лет?
— Он постарше меня, но слишком брезглив. У него что-то болезненное с носом. Обострённый нюх. Лекари говорят, что это бывает от больной печени. Поэтому, он сторониться женщин. Для него они слишком, извиняюсь, воняют.
— Он часто моется? Он не колдун?
— Да нет… Свой запах его не тревожит, хотя иногда он смердит, как загнанная лошадь. — Санчес засмеялся. Магистр улыбнулся.
— Когда я об этом ему говорю, он тоже смеётся и говорит, что «своё дерьмо не пахнет».
— Значит, жениться пока не собирается? Это хорошо. Пригласи его ко мне. Мы обсудим с ним вашу безопасность.
— Ты знаешь, Саша, я в ахуе… Этот «предок» разложил мне, дипломированному разведчику, всё по полочкам. Особенно я охренел, когда он мне рассказал, как создать службу наружного наблюдения. Ты знаешь, этому нас учили не очень. Всё-таки мы — войсковая разведка, а не топтуны. Там столько мелочей, хрен запомнишь… Так вот он, как режиссёр, рассказал мне сценарии, распределил роли и описал сцены с необходимым реквизитом. И это всё ложится на нашу, уже работающую систему, как её выкопировка. То, над чем мы с тобой ломали головы не один месяц, городской судья описал за полтора часа.
Хуан хлебнул из стакана остывший кофе. Александр усмехнулся.
— Прям-таки всё?
— И даже чуть больше. Я сидел, глядя на него выпученными глазами, а этот дядюшка рассказывал мне, где и как расселить наблюдателей по району, чем их занять, сколько их должно быть в кабаках. Помнишь, сколько времени мы потратили с тобой, чтобы проанализировать, чем занимаются местные жители? Кто, что и куда возит? Магистр описал это за пять минут. Похоже, у них имеется стандартная схема.
— Похоже. Так и нас так же учили.
— И я говорю… Всё, как у нас. Ты понимаешь?! Всё! Нового ничего нет. Я тебе больше скажу. Магистр передаёт мне своих информаторов с паролями и явками. И взял с меня, между прочим так, расписку о неразглашении «королевской» тайны. По сути, он меня вербанул, сделав своим районным резидентом.
Хуан хлебнул ещё раз кофе и закашлялся.
— А как он меня качал?! — Восхитился Евгений. — По методикам подготовки. Вот бы он… охренел, если бы я ему рассказал, то, что он давно знает. Они бы меня точно в казематах сгноили.
— Не расслабляйся, — усмехнулся Александр. — Раз ты попал в их сферу, ещё хлебнёшь.
— Ничего… Потерпим.
— Ваше Преосвященство!
— Садитесь брат и рассказывайте.
Глава Римской Христианской Церкви и Ватикана сам сел в бордовое мягкое, но высокое кресло, с чуть наклонённой назад спинкой, подложив под спину парчовую темно-бордовую подушку с лилиями.
Альваро сел в кресло, напротив. Точно такое же, но с подушками синего цвета с золотыми мальтийскими крестами.
— Сомнений, что Хуан Гонсалес не тот, за кого себя выдаёт, нет. В отношении Алехандро де Санчеса всё наоборот. Нет сомнений, что он добропорядочный христианин, алчный торговец и изобретатель. Немного, как и все увлекающиеся люди, не в себе. Но в меру. Полностью поглощён судостроением и своими кожами. У меня ощущение, что он влюблён в каждую свою сумку больше, чем в мою дочь.
— Очень образно… Спасибо, — засмеялся глава Римской Церкви. — И кто же он, этот Хуан? Чья это фигура?
— Похоже, что Нового Света. Проверить его рассказ про семью, не представилось возможным. Всё поселение в Гранаде, где он «родился и жил» уничтожено маврами после восстания. Его отец и братья возглавили борьбу с иноверцами и погибли. Храмы разрушены и сгорели. Регистрационных книг не осталось, свидетелей тоже.
— Так что же вас смущает? Может он тот, за кого себя выдаёт?
— Сомнения упрочились после нашего с ним разговора по организации службы безопасности семейства Санчес. Он не задал ни одного вопроса, а только слушал. Да, он был удивлён, тем, что я ему говорил, но слишком замкнут. Словно боялся проговориться.
— Но почему сразу, Нового Света? Может он подослан теми же Медичи? Или Тюдорами?
— В порту, где стоял корабль Хуана… На Темзе… В прошлом году… Взорвалось и сгорело совершенно новое британское двадцатипушечное судно. И взорвалось не изнутри, а снаружи. Из-под воды. А всего за этот год их сгорело уже шесть.
— Хорошо, что он не англ. А не гот? Не северянин?
— Не похоже. Мы работаем. Устойчивое мнение, что он — куратор из русских Штатов Америки.
— Тогда Алехандро должен об этом знать.
— Должен. Но может и не знать. Он слишком поверхностный в политике. Могли просто подвести. Они познакомились на обратном пути в Испанию, когда их всех пересадили на один корабль. Хуан встал на сторону Алехандро во время какой-то стычки.
— Но ведь, похоже, что они на нашей стороне?
— Похоже, ваше первосвященство.
— Берегите их, брат.
Фраза Папы: «берегите их», ставила Альваро в удобное для него положение. Он и так, передав Хуану часть своей агентуры, и поняв, что Хуана не надо особо учить, был практически уверен в том, что никто к верфи и дому Санчеса незамеченным не подберётся. А теперь он может подключить своих наблюдателей и по всему Лиссабону.
Обеспечить безопасность верфи попросил его король Мануал. Так что, пазлы сложились. Личные интересы совпали со служебными. Альваро нравился его новый зять. Хоть он и пропадал, то в своих мастерских, то на верфи, но про свою семью не забывал и уделял достаточное время для жены и сына. Как это у него получалось, Альваро не понимал.
Маленькому Санчесу было полтора года и он любил играть кубиками и другими деревянными формами, которые ему сделал отец. Некоторые конструкции своими соединениями поражали и «деда». Альваро понимал, что глубина ума и количество идей Алехандро практически бесконечны. Из его рук выходили удивительные деревянные механизмы, которые, как понимал Альваро, легко можно было воспроизвести в металле и они будут работать, как например прядильная и ткацкая машины, насос, подающий воду на тридцатифутовую высоту.
Из Америки Санчес привёз резиновые шланги, через которые сейчас поливал свой удивительный сад. Таким же уверенным напором, как и вода из американских шлангов, текли и доходы Альваро из Филадельфии.
1500 год.
— Что думаете, Франсиско, — спросил Родриго Борха — Папа Александр Шестой, своего племянника — государственного секретаря Святого Престола.
— Думаю, Родриго, что мы столкнулись с серьёзным игроком. И я никак не могу поверить, что столкнулись мы с ним только что. Но… Не могли мы не видеть его раньше. Или это старый игрок, но поменявший образ? Я больше всего склоняюсь, что это Венецианцы. Кто-то мог скопировать карты Нового Света привезённые тысячу лет назад из Александрийской библиотеки.
Франсиско, будучи всего на десять лет младше своего дяди Родриго позволял себе обращение к нему без излишнего почитания.
— Венецианцы, голландцы, британцы — одна банда. Эти карты Великий престол сам получил совсем… Относительно недавно.
— Их же забрали у семьи Медичи?
— Выкупили. Когда семья Гама случайно открыла южный материк за нулевым меридианом, Медичи обратились ко мне с просьбой ограничить притязания португальцев африканскими и восточными землями и показали мне карты Нового Света, которые у них были. Они убедили Изабеллу срочно отправить экспедицию с Колумбусом и сами её финансировали. Отправили и тут же пришли ко мне. Они решили действовать через Испанцев. И прогадали. Нечего сейчас делить. Гамы тоже всё потеряли, причём и мы с ними, но хоть окупили свои затраты, а Медичи попали, как кур во щип. И с Колумбусом, и с Веспуччи. А золота там очень много. Мы потеряли свой Эльдорадо, Франсиско.
— Да… Сейчас начнётся драчка за Индию и Китай. Я слышал, что Вашко да Гамма ушёл на двух кораблях за Африку.
— На картах Медичи указан путь за Африку. Он лежит вдоль берега Южной, чёрт побери, Америки и значительно южнее Африки. Не вдоль её побережья. На карте показаны направления ветров и течений. Золотая карта. Медичи и здесь прогадали.
— Что-то не везёт им после смены главы семейства. И корабли потеряли, и деньги, и власть.
— Ты, Франсиско, возьми в оборот Хуана Гонсалеса. Пусть наши братья не боятся раскрыться перед ним. Покупайте его очень дорого. Если он из Америки, он не продастся и будет стоять на своём, а если купится, мы узнаем, кто он. Но бережно, Франси… И возьмите в оборот общины сефардов с которыми он работает. Вытрясите их.
— Будет исполнено, Ваше Святейшество.
— Да… Что там с Кристобалем Коломбо? Разобрались, что он несёт?
— Он, Ваше Святейшество, проповедует здесь в Риме. Два раза слушали его на Совете Восьми. Ереси не выявили. Пытали. Второй уровень выдержал, на третьем стал бредить и впал в ступор. До этого просидел отшельником больше года в Сиракузских катакомбах[1]. Святой Луции, если точнее сказать. Там набрал сторонников. Двадцать восемь учеников. Сейчас они живут в развалинах пентографа — некрополя на берегу Тибра. И их уже значительно больше. Счёт идёт до тысячи братьев. Он прослушал курс теологии в Коимбрском университете в девяносто четвёртом году.
— Что он проповедует?
— Основная его мысль — это спасение Святого Престола от еретиков, реформаторов и франкской ереси[2], и Охрана лично тебя, Родриго.
— Меня?!
— Он призывает создать братство воинов Святого Престола и присягать лично тебе.
— Это весьма актуально в теперешних претензиях Фанкии и Арагоны. Кто знает, не захотят ли они и Папскую область присоединить к Неаполю. В девяносто четвертом году нам пришлось прятаться в том же некрополе от Карла.
— А также он требует от братьев тренировать и разум, и тело, и душу. Коломбо учит их писать, считать по десятеричной системе, заставляет их трудиться и молиться. Они разбирают завалы и возводят стены крепости. В помощниках у него его младший брат Бортоломео. Ему сорок девять лет. Он на десять лет младше Кристо