— Ой! Я вас умоляю… Только меня-то не надо лечить… Я сам кого хочешь залечу.
Олег подтянул начмеда к монитору и ткнул в него пальцем.
— Смотри, Зараза, тут должен быть город и порт, а стоят индейские хижины. Лоцман это увидел и грохнулся. И связи никакой нет. Ни спутниковой, ни радио. Гробовое молчание.
— Тьфу на вас, товарищ командир. Наговорите тоже.
— Ты мне… личный состав не порть, — излишне и несколько наигранно сурово одёрнул его комкор, — а то… на рее вздёрну.
Все вдруг переглянулись.
— Твою ж, налево… — Воскликнул штурман и, схватившись за голову обеими руками, сел прямо на палубу, привалившись спиной к лобовой наклонной переборке.
Начмед подошёл к нему, нажал на нижнее веко, приоткрыв глаз.
— Щас, вколю! — Сказал он, как: «Щас спою!», и достал ампулу.
— База, Конюшня на связи.
— Слушаю.
— Мы в ахуе, капитан. Кидаю видосик, и всплываю.
— Уверены?
— Абсолютно. Хочется своими глазами на это посмотреть. Не верим технике, командир. Давайте канал связи.
Старпом нажал на кнопку включения канала и снова звякнуло. Петрович сам распаковал файл и включил видео.
— Мама дорогая! — Воскликнул старпом.
— Мама мия! — Прошептал лоцман и снова потерял сознание.
— Да, млять, что я вам тут?! — Возмутился начмед. — Крикни моих стервятников. А то, и я могу улететь, — сказал он, обращаясь к старпому.
На экране монитора раскинулась большая индейская деревня. Возле хижин плавали пироги. С пирог индейцы острогами, или копьями, били рыбу. Нефтеналивного порта не было. Дорог не было. Ничего цивилизованного не было.
— И где это мы? — Прошептал матрос.
— Где, как раз понятно, — в южной Америке, а вот, когда? — Сказал командир.
— Вижу точку, — вдруг ожила связь с АПЛ. — Дистанция — сто двадцать две мили, норд-норд-ост. Размер до пятидесяти метров, скорость пять узлов, курс — зюйд-ост-ост.
Все оживились и заулыбались. Старпом даже хлопнул, ничего не понявшего лоцмана по плечу. Но видя улыбки на лицах, заулыбался и венесуэлец.
— Карашо, да? Карашо?
— Ну, как тебе сказать, чтобы ты снова на палубу не грохнулся? — Отсмеявшись сказал старпом, вытирая нервные слёзы и втихаря нюхая выветрившуюся ватку.
— Так, товарищи командиры. Волей судеб… Мы оказались не ранее первого тысячелетия и не позднее шестнадцатого. Наши умники посчитали по положению звёзд. А раз мы видели на радаре движущуюся точку, то можно предположить, что здесь, всё же, время позже пятнадцатого века. Надо брать языка, и мы всё поймём. Но легче нам от этого станет ли, не известно. В отрыве от нашей цивилизации мы потеряли технологии и жизненный комфорт. Придется, товарищи, впахивать, за хлеб насущный.
— Всё же, если ближе к двадцатому веку, было бы лучше, — заполнил паузу нефтяник.
— Не скажите, Сергей Вениаминович, — перебил особист. Тут регион спокойным никогда и не был. Даже в двадцать первом веке. Если шестнадцатый, то мы можем продержаться какое-то время, а если девятнадцатый… Там такие лоханки ходили по морю… С такими пушками. Долго мы против них не продержимся. Особенно, когда ракеты кончатся.
— Но у нас же армия? И современное оружие? — Возразил нефтяник.
— Надолго ли хватит боезапаса? — Остудил его особист. — Тут воюют стотысячными армиями, если это пятнадцатый — шестнадцатый века. В семнадцатом индейцев останется поменьше, конечно. Вымрут. Но европейцы понаедут. Испанцы — португальцы и прочие французы с англичанами. Извините, Олег Николаевич, что встрял.
— Нет-нет, говорите, если есть, что предложить.
— Надо определиться со временем и от этого плясать. То, о чём вы и сказали, Олег Николаевич.
— Понятно. Очевидно, что нам нужно, во-первых — определиться с топливом для техники. И тут нам должен помочь Сергей Вениаминович и, так ненавистный нам ещё совсем недавно, груз в контейнерах. Что у нас есть для этого, Сергей Вениаминович?
— Мы везли для установки здесь буровую вышку с насосной станцией, а также минизавод для производства авиационного топлива. Ну, как мини? — Поморщился он, увидев разочарование на лицах. — Производительность — тысяча баррелей в сутки. Там используется мощность реактивного двигателя, как на ваших вертолётах. Установка экспериментальная и очень секретная. Рассчитана на тяжёлые нефти. И на имеющиеся в регионе минеральные ресурсы. Один контейнер — автоматическая химлаборатория.
— И когда можно ждать первое топливо? — Спросил Олег.
— Так… Это… Как первую нефть получим. Можем прямо тут и начать. Но лучше уйти восточнее, к Тринидаду. Там богаче и флора, и фауна, и нефть тоже близко лежит.
— Тринидад — проходной двор. — Вошёл в обсуждение командир «Лошарика» Владимир Семёнович Крельдин. — Там крутятся все… Если предположить, что мы попали во время освоения «Нового Света». Если мы хотим подраться — это самое то место.
— У нас боезапаса много, — доложил комбат.
— Да, уж, — сказал, хмыкнув Олег. — Это мы в курсе. Это ж надо… Пятнадцати узлов дать не смогли…
— Однако, — продолжил комбат, — ребят под пиратов подставлять не хотелось бы. Тут другая война будет. Или всех пиратов в фарш покрошить? — Задумчиво сказал комбат, почесав подбородок.
— Может быть… Скорее всего, придётся крошить, — сказал комкор. — В те времена вояки другого языка не понимали: убеждения, там, или гуманизма… Эти категории придётся отставить. Личный состав надо готовить к крови.
— У меня в основном контрактники. Две трети прошли многое и постреляли достаточно. Три взвода сформированы из «сирийцев». Свежие совсем «кровопийцы». Мы же по плану должны были здесь остаться…Приграничье зачищать. Отбирали тщательно: полиграф, тестирование…
— Вот и остались, — пошутил начмед.
— Зараза, … прошу прощения… Александр Иваныч, вы, эскулапы, люди жестокие… Но, я вас попрошу…
— Понял-понял… Прошу извинить, господа.
— Господа в России остались. За порогом времени, — бормотнул особист.
— Наша первоочередная задача, товарищи командиры, — работа с личным составом. Разрешите высказать предложение.
Командир БДК обвёл взглядом суровые лица и не встретил возражений.
— Предлагаю пройти дальше в залив, чтобы здесь не торчать, как слива в известном месте, и отправить Владимира Семёновича на разведку озера. Сразу на входе, на правом берегу, должен стоять городок Маракайбо. По его наличию и состоянию и время определим. Там же и обосноваться можно пока. Если городка нет — тем лучше. Захватываем территорию и обживаем. Там и нефть была.
Венесуэлец, на слове «Маракайбо» поднял руку. Второй штурман, переводивший ему, тоже поднял руку.
— Говорите, штурман.
— Лоцман говорит, что он хорошо знает эти места.
— Это нам может пригодиться. Значит, так и делаем, раз возражений нет. Да… Последнее. Сейчас надо самим осознать и до бойцов донести, что каждая бумажка, каждый фантик от конфеты, банка, или осколок стекла — это наш обменный валютный ресурс. Всё, что сделано в нашем времени, здесь может цениться на вес золота.
Командир БДК спокойно оглядел столовую команды, в которой проходило совещание.
— Вопросы есть?
— А как же, товарищ командир, — взвился нефтяник. — Как мы тут очутились? И как мы будем возвращаться?
— На этот вопрос у меня и моих коллег нет ответа, а гадать… Мы военные и привыкли «очучиваться», как говорил слдат Чонкин, где угодно. Будем считать, что очутились тут по заданию. Вам, наверное, сложнее, но ничем помочь не могу. Наша цель и задача — победить и выжить. Победить ситуацию. Если победим — выживем. Если ни у кого вопросов больше нет — все свободны.
— Владимир Семёнович, пройдёмте в рубку, обсудим задачу разведки. И вы, Сергей Вениаминович и товарищ комбат, тоже поднимитесь минут через тридцать. Обсудим выгрузку.
[1]Прозвище прикомандированного особиста.
Глава 2
Все разошлись. В столовой остались особист и комбат морпехов, которого майор придержал за рукав на выходе.
— Паша, что думаешь?
— По поводу и без повода? — Комбат криво усмехнулся, и не услышав ответа продолжил. — Думаю, наградят посмертно, или на «кол» пошлют! А может в перебежчики запишут, чтобы с пенсиона семью снять!
— Да ну тебя, Павел Николаевич.
— У меня там…
— У каждого там… — Перебил особист. — Может выпрыгнем ещё. Сейчас о «здесь» надо думать.
— А что тут думать? «Каплей» пока правильно глаголет. Ничего ещё не ясно. Море… вот оно. Рыбы там полно. Выживем.
— А в озере: крокодилы и анаконды.
— Тоже неплохая пища. И шкуры на продажу… Будьте любезны, как уйдут. Тут жемчуга, говорят, во!
Комбат провёл ребром ладони по горлу.
— Я не об этом. Как ты к тому, что капитан командует старшими офицерами?
— Да и похрен! Он командир корабля. Мы у него все в оперативном подчинении по приказу главкома. Да, и функции у каждого свои. У меня охрана и оперативный контроль берега. А ты к чему ведёшь?
— Я веду к тому, что не все с такими понятиями, как ты. У тебя и майоры имеются. Нажми им на горло, комбат, а то слухи уже поползли по коробочке.
— Слышал я про эти слухи. Есть у нас… Неформальный лидер, бля. Опасный тип. Задницей чую.
— Так давай в расход его пустим. Сразу. Чтобы последствий не было. Второй день как здесь, а уже практически назрел «бунт на корабле».
— Как ты себе это представляешь, майор? — Вздрогнул всем телом морпех.
— На вертолётку его вывести и расстрелять.
— Ты в своём уме?
— Боюсь, хуже будет. И переворот может произойти в любую минуту. Такие люди этот момент всю жизнь ждут, и не упускают его, как только…
В окно раздачи пищи стукнули.
— О! — Поднял палец вверх особист. — Что там? — Крикнул он.
Шторка поехала вверх. За ней оказался парень лет тридцати в камуфляже с эмблемой ЧОПа «Альфа-РусОйл».
— Седьмой передаёт. Морпехи кучкуются у оружейки.
— Вот! — Многозначительно произнёс майор, продолжая держать палец вертикально. — Контроль?