Поднявшись по ступеням храма, Коломбо развернулся к горожанам и осмотрел площадь.
— Милостью Божьей мы живы! Слава Господу — Иисусу! Восславим Господа нашего Иисуса Христа и возблагодарим его!
Певчие торжественно запели гимн, горожане подхватили.
— Папа Рима Александр молится сейчас в Святой Земле за нас, кается за грехи наши и свои. Так помолимся и мы, братья и сёстры мои, за него, за его здравие и отпущение ему его грехов.
Встав на колени на паперти, Коломбо сложил ладони рук перед грудью и воздел взор к небу.
Молитва, читаемая дьяконом и подхваченная сотнями молящихся, отражалась от стен домов, в окнах которых виделись лица мужчин и женщин. Единый порыв объединил молящихся, и слова из разрозненной какофонии слилась в гармонию.
Этому способствовал и чистый громкий голос кардинала, взявший от примы дьяка терцию, а кто-то из молящихся в толпе — квинту и септиму. Причём, кардинал точно знал, кто это. В «неорганизованной» толпе горожан присутствовало около двухсот братьев Ордена. Звучавшая мелодией молитва довела народ до состояния блаженства.
Вдруг наступившая тишина тоже была музыкой, музыкой тихо падающего на город снега. Под послышавшиеся из толпы всхлипывания, Коломбо начал проповедь. Он говорил о войне и мире, о зле и добре, о грешниках и праведниках. И о том, что покаяние очищает. И о справедливости. Под конец проповеди Коломбо сказал:
— Вы знаете, братья и сёстры, что сюда я прибыл по распоряжению Папы Александра обсудить с феодалами и властями Римской Империи ваши требования о справедливости. Полагаю, что мы все придем к единому мнению, дай нам всем, Господь, разума и мудрости. Аминь!
— Аминь! — Ответила площадь.
Коломбо встал, оглянулся и увидел, что и епископ, и настоятель, и монахи столпились на паперти. Лица у всех были ошеломлённые. Епископ потянулся к его руке, Коломбо, мысленно вздохнув, покорился судьбе…
После обеда с монахами, коих оказалось всего двенадцать, и священниками, кардинал-архиепископ Коломбо остался с князем-епископом наедине. Фридрих II фон Цоллерн, пятидесятилетний правитель Швабии выглядел напряжённым.
— Позвольте высказать, ваше высокопреосвященство, искреннюю благодарность вашим людям за спасение. Если бы не они, мы бы уже были на небесах. И я, и все наши священники, монахи, да и простые горожане.
— Благодарите Бога и Папу Борха. Это он приказал послать членов Ордена в Швабию и конкретно в ваш город.
— Мы не были готовы к отражению бунта. И как-то вспыхнуло всё… Неожиданно. Мы с крестьянами несколько раз разговаривали, убеждали подождать до зимы, и всё уже было почти хорошо, как вдруг пришли эти… про них говорят, что они англичане… и взбаламутили народ. Даже некоторые горожане-ремесленники переметнулись. А им-то куда бунтовать? Но ваши… Пришли вместе с бунтовщиками к ратуше и там же всех главарей захватили, а крестьян разоружили и гнали из города, как стадо. А вот Штутгарту… да и всему герцогству… не повезло. Да-а-а-а.
— Туда наши братья не успели внедриться. Очень много их потребовалось на всю Германскую Империю. Большой пожар.
— Но всё равно… братья вашего Ордена, это что-то совсем другое. Таких не было раньше.
— Мы не только молимся. Мы защищаем веру словом, а если не помогает, то всеми иными доступными способами. На наших братьях нет греха, если грех совершён ради Господа нашего Иисуса и Святого престола. Вы не представляете, князь, скольких «руководителей» бунта и еретиков уничтожили наши братья-иезуиты.
У Фридриха округлились глаза.
— И вы об этом так просто говорите? Это же смертельный грех?
— Грех во спасение веры — не грех, если исповедаться и покаяться. Папа ежедённо молиться за нас в первую очередь. Но много наших братьев и погибло от рук еретиков. Наши братья сначала действуют проповедью, убеждением, и только если сердца и души еретиков глухи, они применяют другие методы. Всего погибло 137 наших братьев, пытавшихся проповедью вразумить бунтарей.
— Я слышал, у ордена огромные полномочия и привилегии?
— Да, — сказал Коломбо, и посмотрел глубоко в глаза князю. — Хотите ознакомиться?
— Конечно, хочу.
Коломбо поднялся со стула и, подошедши к своей сумке, достал копию буллы, заверенную секретариатом Ватикана. Вернувшись к столу, он протянул свиток князю.
Свиток был длинным. Князь читал долго, потом поднял от свитка лицо, с ещё более выпученными глазами, и спросил:
— Так вы уполномочены снимать и назначать епископов? Но это…
— Это тайна. Вы видите, здесь написано: «все, кто ознакомятся с сим пунктом, несут, в случае его разглашения кому бы то ни было, ответственность в виде смертной казни». А вот тут, видите… В полномочиях ордена: «… казнить осужденных преступников, исполнять функции суда, и исполнять судебные решения и приговоры».
Коломбо смотрел на князя, не меняясь в лице. Лицо Карла Львовича не было маской, просто «начмед» во время косметической операции что-то, то ли подрезал, то ли пришил… Короче, улыбался теперь «Коломбо» с трудом, даже когда хотел. Но «Зараза» компенсировал свою «ошибку» хирургическим путём, сделав лицо Карла Львовича приятным, умным и уверенным, но не эмоциональным.
— Да-да, конечно, — заволновался князь.
— Но я хотел бы, вам, Фридрих фон Цоллерн, сделать предложение стать членом нашего братства. Я не тороплю вас с ответом, но всё же, не затягивайте с ним. При назначении кардиналов Папа в первую очередь учитывает наши рекомендации, а вы, как я знаю, подали прошение. Мы проводим, по просьбе Папы, тщательную проверку кандидатов на все посты и титулы.
Сообщу по секрету… Вы, кстати, обратили внимание на пункт, гласящий, что всё, сказанное генералом ордена, то есть мной, считается тайной Священного Престола и разглашение её карается смертью. Так вот… Папа в этом году представит тридцать новых кардиналов. Вакантные места ещё есть.
— Я подумаю над вашим предложением до вечера, ваше высокопреосвященство, — чуть склонив голову сказал князь.
— Сложность в том, что инициация не проста. Я дам вам наш устав. Сразу предупреждаю, придется пройти через тернии. Но в орден мы принимаем только избранных и истинно верующих.
В дверь стукнули три раза быстро и три раза с паузами.
— Отворите дверь, — попросил кардинал.
В дверь вошёл командир роты караула и настоятель.
— Властители феодов съезжаются, ваше высокопреосвященство.
— Хорошо. У нас есть еще немного времени. Я хотел бы немного отдохнуть и помолиться.
— Тут для вас комната, — сказал отец-настоятель.
Комнату осмотрели два караульных и выйдя, остались у дверей. Кардинал зашёл и прикрыл дверь.
Малый Рейхстаг проходил в старой ратуше Аугсбурга. Здание, построенное в четырнадцатом веке, недавно подновили, сменив обивку на скамьях и стульях. Заседание рейхстага началось ровно в полдень, после ударов и перезвонов колоколов.
В нём приняли участие совет курфюрстов, совет имперских князей и совет имперских городов германских земель. Предметом обсуждения было рассмотрение учения Мартина Лютера. На заседание рейхстага он был приглашён, но не явился, опасаясь ареста за призывы к бунту. Гарантий безопасности ему никто не давал, поэтому Лютер, тайно бежавший в Страсбург, там и скрывался.
Открывший заседание секретарь, представив присутствующих, объявил:
— Так как учение Мартина Лютера обвиняет Римский Престол и лично Папу Александра Шестого, а также по причине того, что инициатором рейхстага выступил Папа Александр, первое слово даётся кардинал-архиепископу Кристобалю Коломбо.
Кардинал прошёл за кафедру и оглядел зал. Взгляд его был спокоен и суров.
— Единая Церковь Христа не первый раз переживает попытки её раскола. В этот раз некто Мартин Лютер, возомнил себя могущим обвинять и судить, извратил некоторые события и порядки, не разобрался в первопричинах нарушений, огульно обвинил и Церковь, и её главу — Папу, в тяжких грехах.
Не буду здесь вдаваться в подробности. Папа лично объяснил всё в своих буллах и даже покаялся в своих грехах перед паствой. Сейчас он, вы знаете, молится о нашем и своём спасении в святых местах.
Что касается не самого Лютера, а об его, так называемом «учении». По сути, никакого учения в его записях нет, а есть набор фраз и, якобы «умных» тезисов. Некоторых — спорных, некоторых — банальных.
Святой престол, вы уже знаете, подготовил переводы заветов на пять основных языков германских земель. Это говорит, что работы по переводам начались сразу, как только Папа Александр Шестой заступил на должность главы Римской Церкви в 1492 году. Враги Церкви, узнав о том, решили опередить события и поднять народное восстание, очернив и Ватикан, и Папу. Эти враги нами выявлены. Один из них был церемониймейстером Ватикана. Он, Иоганн Буркард, и являлся основным распространителем выдуманных им историй, о, якобы, событиях, происходивших в Ватикане с Папой Борха и его семьёй.
Мы провели тщательное расследование, и пришли к выводу, что ни одно из описанных в дневнике Буркарда событий не имело место. Это подтверждается протоколом заседания консистории, заверенным подписями ста двух кардиналов.
Присутствующие в ратуше одобрительно захлопали.
— Ватикан и Папа считают Лютера не еретиком, а вражеским наймитом, как и его, выявленные нами, сообщники. Часть из них уже пойманы, другие, как и сам Лютер, будут пойманы, где бы они не находились, и предстанут перед судом и палачом. Папа Александр полагает, что Лютера нужно признать преступником Римской Империи и в соответствии с этим, объявить в имперский, а возможно и всемирный розыск. Он вполне мог окопаться на территории островов Британии, или в других государствах.
Зал ратуши аплодировал.
— Если у кого-то есть другие мнения, мы готовы их выслушать. Я уполномочен Папой Александром подписать совместное постановление.
Вставали и говорили многие, но смысл выступлений сводился к тому, что все решения и буллы Папы Римского, очень своевременны, и способствовали к погашению крестьянских бунтов. Особенно всех восхитили качественно отпечатанные книги библии, переведённой на языки Германии, привезённые миссией Коломбо. На эти восторженные дефиниции было потрачено больше половины времени выступающих.