Решили пройтись по треугольнику: Пуэрто-Рико, Тринидад. Но, с учётом того, что движущуюся цель наблюдали на маршруте к острову Кюрасао, его выбрали первой точкой контроля.
Атомоход, если никого не будет обнаружено, пойдет на Пуэрто-Рико, а БДК — по малым Антильским островам и дальше по побережью Южной Америки.
Двое суток разведки прошли безрезультатно, если не считать того, что на острове Маргарита, в районе города Порламар, моряки увидели аборигенов, носящих обувь, шляпы, рубахи и штаны европейского кроя.
— Что по этому поводу думаешь? — Спросил особист, опуская бинокль.
— Товарный обмен, думаю, — сказал комкор.
Разглядывая побережье в мощные бинокли они стояли на левом крыле рубки.
— Может рискнём здоровьем, командир? — Спросил особист. — Они, похоже, привыкшие к пришельцам. Выпустим разведчиков и меня. Я португальский и испанский знаю. И английский, если что…
— Думаю, можно попробовать. А что они там делают? Ныряют?
— Похоже, жемчуг достают. Этот остров считается «жемчужиной» Венесуэлы. Тут везде полно жемчуга, а здесь — особенно. Я когда читал справочный материал по Венесуэле, обратил внимание на название города — Порламар. Похоже на «перламутр» или «перл» — жемчуг… Но нет — «парламар». Кто-то специально назвал так, чтобы дураки не пёрли сюда за жемчугом. Смотри ка какой каламбур получился «перл» — «пёрли». Кто-то сюда дорогу уже протоптал. А, судя по всему, год тут ещё не Колумбовской эпохи.
— Да… Правы были те, кто говорили, что Колумб не был первооткрывателем Америки.
— Я мыслил тут… — Сказал особист. — Читал много. Мне же здесь предстояло работать. А для нас, сам понимаешь, хорошая беседа, половина дела… А её, как огонь, поддерживать надо. Вот я и прорабатывал историю региона. Так вот, получилось у меня, что Португальцы много раньше тут паслись, нежели испанцы.
— Я тоже слышал об этом и меня всегда смущал маршрут Васко да Гама, когда он пытался обогнуть Африку в 1497 году. Слишком уж близко он проходил возле Южной Америки. Ещё курсантом я предположил, в процессе какой-то пьянки, что он заходил в Америку за золотом. А теперь понимаю, что может быть и за жемчугом. На Востоке жемчуг — любимейшее украшение.
— Ага! — Подтвердил особист. — А после «открытия» Колумба, они тут же застолбили восточное побережье. Самое богатое золотом. К «Ваську» у меня было бы много вопросов, — рассмеялся Субботин. — Очень непростой гражданин. У нас, кстати, есть шмутьё на бартер? — Спросил он неожиданно.
Катер с разведчиками, «разбавленными» чевэкашниками, тихо шёл к берегу. Метров за двадцать до ныряльщиков катер сбросил ход почти на ноль и очень медленно заскользил к аборигенам.
Аборигены ныряли с подобия плотов — нескольких брёвен бамбука, отстоящих на расстоянии около метра друг от друга и скрепленных поперечными, тонкими стволами.
На плотах сидело по три — четыре индейца. У каждого на шее болтался небольшой груботканый мешочек. На ныряльщиках, кроме мешочка, одежды не было никакой.
— Сколько на лоте? — Спросил Субботин.
— Десять-двенадцать.
— Терпимо.
— Бомдиа! — Крикнул вдруг один из сидящих на плоту.
— Бом диа! — Ответил Павел, почти не удивляясь.
— Перолас вамосла! (Жемчуг давай!), — продолжил полиглот.
— Шапеус вомосла, камиса вамосла (Шляпу давай, рубашку давай). Вамосла-вамосла!
Субботин громко рассмеялся.
— Шапеус — перолас.
Индеец засмеялся.
— Перолас — шапеус.
Субботин достал из кармана куртки бумажку и прочитал, показывая пальцем на плот:
— Акалли?
Индеец засмеялся и, показав рукой на плавающие невдалеке каноэ, и на катер сказал:
— Акалли.
Потом, показав на плот, сказал:
— Аматлатл (Сито). Акалли куилли (Корабль уплыл) куатл (вода), — и махнул рукой вдоль берега.
— Ну как разведка? — Спросил Олег вылезшего из катера Субботина.
— Весьма продуктивно. Неожиданно, честно сказать.
Субботин взял, поданный ему чоповцем полиэтиленовый пакет и раскрыв его протянул Шапошникову. Тот заглянул в него и присвистнул. Потом оглянулся по сторонам и перекрестил свои губы.
— Матерь божья! — Воскликнул он.
— Всё, что было. До нас забрали в десять раз больше. Но тот корабль уплыл на северо-запад.
— Правильно, — сказал комкор. — Это их конечная торговая точка. По течениям они и ходят. Показывают всем, что идут вдоль Африки по Канарскому течению. Потом берут западнее и вступают в Гвианское течение. Идут вдоль берега до Мексиканского залива и там собирают «перлы». Потом возвращаются сюда, забирают большой куш, выходят на Пассатное и на Гольфстрим, и попадают прямо в Португалию.
— Просто, как всё великое! — Воскликнул Субботин. — Ещё… Увидел абориген мой пакет и попросил себе. Я говорю: давай перл. Он руками разводит, типа — всё. А потом что-то крикнул и ему малец на каноэ притащил вот это.
Субботин из кармана штанов достал золотой самородок, размером с большой палец руки.
— Я ему сказал: «хорошо». Он сказал: «оуро». И мы разошлись довольные друг-другом. Кстати… У нас есть большие мусорные пакеты. За плащи им сойдут. Всё равно сейчас ничего выбрасывать не будем.
— Да. Пакетов у нас много. Можно небольшой город одеть, — рассмеялся Олег.
— Предлагаю встать у восточного края и пасти португальцев там. Индеец сказал, часто ходят.
— Согласен. Отзываем АПЛ. Хотя… Торгаш мог там на время застрять, например на Кубе. В Гаванне.
— Точно! Пусть прочешет Кубу.
Глава 3
— Большой — Боливару…
— На связи. Что у вас?
— У нас в кармане гвоздь. Наблюдаем выходящего из бухты трёхмачтового купца.
— И сколько у него на борту?
— Насчитали около ста человек.
— Не боятся, значит… Берите его.
Виктор Викторович Пичугин — командир АПЛ «Белгород» включил внутреннее переговорное устройство связи с АПЛ СПН АС-12.
— Владимир Семёнович, твой выход. Готов?
— Готов.
— Действуй!
Лошарик догнал «караку» и обогнал. Уровняв скорость с парусником, Владимир Семёнович дал компьютеру точку прицеливания и нажал «ввод». Через несколько секунд гарпун попал точно в форштевень на его переходе в киль, но скользнул по мокрому отвердевшему в морской воде дереву и вошел в корпус.
— Да и хрен с ним, — сказал командир «Лошарика». — И так дотянем.
— Ты только больше ста не гони, — пошутил старпом.
— Отвяньте, товарищ полковник.
— Жестокий, вы, таащ капраз, и грубый, как бычий хвост на морозе.
Старпом пришёл на флот из «конторы» и по этому поводу комплексовал. Но, скорее всего, для виду.
— Контролируй натяг.
— Чего его контролировать? Оно само контролируется. Кибернетика…
— Уходим с курса по большой дуге, — сказал Семёныч, сильно растягивая последнюю «о» в слове «большой». — «Боливар», что на море? — Спросил он в гарнитуру.
— Видим кордебалет на палубе и обезьяньи лазания по вантам. Ветер-то был попутный, а теперь их валит на правый борт. Заглядывают с бушприта на форштевень. Через гальюньи дырки. Уморительно… — Прыснул Пичугин. — Что-то увидели. Сквозь дырки руками показывают на трос. Реи просто майнули на палубу. Лёг на курс. Попытались подработать рулём, но чуть не завалились. Одного спускают на «беседке»[1]. Пытается перерезать трос. У тебя трос крепкий, Семёныч?
— Специальный.
— Ну, да… У вас всё такое.
Через пару часов команда парусника успокоилась. «Лошарик» шёл на перископе и сам видел эту картину. Ещё и лучше, чем «Белгород», но Семёнычу слова капитана большой АПЛ были бальзамом на рану. Командир «Лошарика» давно мечтал «похулиганить», но… не получалось. Все их задания были простые, как три копейки: там перепили кабель, там укради секретную НАТОвскую прибамбасину. А тут… Похищение корабля вместе с экипажем.
— Хорошо идем, — отвлёк его от весёлых мыслей, старпом. — Пятнадцать узлов. У них ветер свистит в такелаже, наверное, как при шторме.
— Хороший трос, — одобрительно сказал Семёныч. — Ох мы им тут нахулиганим…
Старпом засмеялся.
— Детсад… Куда я попал?
— Что делать? Времена тут такие. Или топи всё подряд, или хулигань. Топить их жалко. Пока. Хотя… Как представишь, что они творят… Мама дорогая.
— А у нас, что? Меньше что ли?
Помолчали.
— Хотя, поменьше, конечно, — поправил себя старпом.
Через четверо суток парусник стоял на траверзе базы Маракайбо. Экипаж молился все четверо суток пути, кто, стоя на коленях, кто, распластавшись на палубе. Увидев стоящий у берега танкер и подошедший к паруснику патрульный катер, экипаж запел осипшими глотками псалмы.
Никто в лагере португальского не знал. Нефтяник и лоцман знали испанский и английский. Португальский — совсем чуть-чуть. Лоцман Хесус быстро пришёл в себя после психического срыва, вызванного переносом во времени, вызвался попробовать провести переговоры с пленниками и готовился к незнакомому для него делу, вспоминая кое что из португальского. Однако, сначала на борт торгового корабля зашли морпехи.
Экипаж парусника был психологически раздавлен и никто из его моряков не оказал не то, что сопротивления, а некоторые даже не открывали глаза. Этих пришлось сбрасывать с борта в воду, предварительно надев на них спасательные жилеты, где они и приходили в себя. Их крепили линями к катеру и буксировали связками, напоминавшими гроздья рябины, к берегу. На берегу двое морпехов подхватывали их и заносили под тент, обнесённый по периметру колючей проволокой, и укладывали на матрасы.
Всё оружие и амуниция осталась на паруснике. В каюте капитана обнаружили пять сундуков с обычным жемчугом, один, немного не полный сундук, с отборным и два сундука с золотыми самородками. В трюме парусника сидели рабы. Сто двадцать три измождённых, еле живых негра.
Невольников сняли с корабля более гуманным способом, отбуксировав парусник к причалу и установив трап. Для них развернули отдельную палатку, обеспечили медицинское обслуживание и лёгкое питание.