Между нами особо не было разногласий. Мы четко распределили домашние обязанности и наладили быт. У меня начали появляться мысли, что все наконец-то изменилось в лучшую сторону.
Семнадцатого июня две тысячи двадцатого года мы с коллегами решили устроить выезд, поиграть в волейбол. Инициатором этого сбора была непосредственно я. В юности я играла в волейбол, имею первый взрослый разряд – было интересно вспомнить былое. Но в назначенный день у меня появилось какое-то нехорошее предчувствие и я не захотела ехать, из-за чего мы вновь поругались с мужем. Во время игры, после неудачного прыжка, я повредила ахиллово сухожилие. Я даже не знала, как оно называется и где находится, поэтому не могла понять, что со мной произошло, только показалось, будто одна нога стала короче другой. Сразу позвонив Сергею и рассказав свои ощущения, вместо слов поддержки я вновь услышала осуждение. Он сказал, что я актриса без «Оскара» и просто перегибаю палку.
В травмпункте, куда меня привезла коллега, врач сообщил, что необходима операция и ближайшие три месяца я буду на костылях. Было очень обидно, и я рыдала в коридоре, понимая, что теперь придется просить помощи у мужа, а он за это станет меня упрекать. Это была моя первая операция, я очень переживала и плакала, однако Сергей по приезде дал грамотные рекомендации, какие вопросы следует задавать доктору про наркоз, швы и реабилитацию. В итоге все обошлось, и в больнице со мной обращались хорошо. Ад начался после выписки. Я не могла ничего делать по дому, даже принести себе воды, поэтому сильно зависела от мужа, а из-за малой подвижности набрала вес. Было видно, что Сергею все это не нравится.
В один из дней я попросила отвезти меня в парк, чтобы подышать воздухом, и между нами вспыхнул конфликт, потому что, по мнению мужа, я специально выбрала скучный парк, в котором, помимо прочего, еще и жарко, а он плохо переносит высокие температуры. В результате я получила по лицу. Помню, как сидела на лавочке и понимала, что лучше уже не станет. Я рассказала обо всем тете, она посоветовала мне уйти от мужа, пояснив, что я зря трачу на него свое время. Но куда бы я пошла, если даже физически не могла перемещаться самостоятельно? Я чувствовала себя очень несчастной в тот период жизни.
В итоге мы с Сергеем решили, что, как только реабилитация закончится, подадим на развод. Однако после выздоровления я вышла на работу, и мы решили вместе поехать отдохнуть в Сочи.
Незадолго перед вылетом, второго сентября, снова сильно поругались из-за того, что я не хотела качать пресс, а, по мнению Сергея, жена должна быть подтянутой. Регулярные унижения от мужа, внушения, что я толстая и некрасивая, совершенно не мотивировали, а, напротив, лишь усугубляли ситуацию. В результате он снова меня избил. Именно избил – на мне не было живого места, но до переломов не дошло.
Я активно начала лечить синяки, чтобы они быстрее прошли, ведь в отпуск мы все равно решили поехать вместе. Самая позорная картина: муж-тиран замазывает синяки, которые сам же оставил.
Это был худший отпуск за всю мою жизнь. Мы постоянно ругались, и я все время плакала по утрам. По дороге домой я сказала Сергею, что больше не могу все это терпеть. Это действительно был переломный момент. По приезде я видела, как Сергей сдерживается, как он старается не кричать на меня, пропускать мимо ушей то, из-за чего раньше немедленно бы сорвался.
В НОЯБРЕ, ПОСЛЕ СЕМЕЙНОГО УЖИНА, МЫ СНОВА ПОРУГАЛИСЬ. СНОВА РУКОПРИКЛАДСТВО.
Я не выдержала и позвонила его маме. Захлебываясь слезами, я умоляла: «Сделайте что-нибудь, пожалуйста, мы разведемся, я уйду». На что она мне ответила: «Лен, не плачь, а то голова будет болеть – не выздоровеешь». Я так и не ушла после той ссоры, хотя чемоданы с вещами стояли на пороге.
Двадцать шестого декабря супруг написал мне сообщение, что он очень пьяный и вернется домой поздно. Меня охватил страх от предчувствия будущей ссоры, но я попыталась утопить его в вине. Придя домой и увидев пустую бутылку из-под вина, он спросил: «А ты что, пила?» Не успев ответить, я получила сильный удар кулаком в лицо. Я упала на пол, а он сел на меня сверху и стал наносить удары в те места, которые мои руки не успевали прикрывать. Причиной агрессии явно было не спиртное, а жажда насилия, эта жажда читалась в его взгляде. Прижав мои руки к полу своими ногами, следующий час он избивал меня с небольшими передышками. Я пыталась кричать, но он все время закрывал мне рот рукой, а другой наносил удар за ударом, еще сильнее каждый раз, когда я звала на помощь. В тот момент я думала об одном: только бы выжить. Наконец он устал меня бить и принялся душить. Он двумя пальцами сжимал мне ноздри, а ладонью закрывал рот. Я задыхалась, глядя в его хищные глаза. Зрение помутнело, свет начал тускнеть, и я из последних сил укусила его за руку, которая закрывала мой рот. В ответ он нанес фатальный удар в область нижней челюсти, после которого я потеряла сознание.
ПРИШЛА В СОЗНАНИЕ, ПЕРВАЯ МЫСЛЬ – БЕЖАТЬ. СЕРГЕЙ СИДЕЛ РЯДОМ, НО Я ВСКОЧИЛА И ПОБЕЖАЛА БОСИКОМ, В КОРОТКОЙ ПИЖАМЕ, ИЗ КВАРТИРЫ ВНИЗ ДО КОНСЬЕРЖКИ.
Мое лицо было похоже на футбольный мяч, упавший в лужу крови. Увидев меня, консьержка перепугалась и хотела что-то спросить, но я перебила: «Пожалуйста, помогите мне». В этот момент я поняла, что с моей челюстью что-то случилось, при разговоре ее стало уводить в сторону. Консьержка, вызвав полицию, стала меня успокаивать. Надо отдать должное полицейским, они приехали быстро. Взяли у меня показания и вызвали бригаду скорой помощи. Медики заподозрили перелом нижней челюсти и сотрясение мозга, поэтому надо было ехать в больницу.
Вместе с полицией я зашла в квартиру, чтобы взять документы и вещи. Сергей со взглядом котенка, присущим трусу, стоял посреди квартиры, в его руках был мой телефон. Пока я была в фойе, он рылся в нем в надежде зацепиться хоть за что-то и найти оправдание своему поступку. Пока я ехала на скорой, он посылал мне сообщения с пожеланиями, чтобы я сдохла. В больнице мне сделали рентгеновский снимок и диагностировали перелом нижней челюсти. В страхе и ужасе я решила написать отказ от госпитализации. Но меня остановил доктор – Руслан. Он объяснил, что, по сути, дома у меня больше нет. А если я хочу, чтобы обидчик получил по заслугам, то должна остаться, чтобы было больше доказательств для судебного дела.
Мне было больно физически каждую секунду, и днем, и ночью. Но морально было легко, потому что я наконец-то от всего избавилась.
Я чувствовала, что начинается новая жизнь, пусть даже не так, как я планировала. На второй день госпитализации Сергей написал мне, прося прощения, но я испытала лишь ярость и желание наказать его. Новый год я провела в больнице со стаканом воды и пустырником. После выписки стала восстанавливаться, нормально жить. Я испытывала какой-то странный, непонятный стыд за то, что окружающие люди не видели печали на моем искалеченном лице. А ее не было, потому что, несмотря на титановые конструкции в челюсти, я была счастлива.
Начались судебные тяжбы. На первое заседание я пришла без адвоката, поскольку хотела посмотреть, как Сергей будет решать этот вопрос и как далеко зайдет. Он пришел с адвокатом, который каждое судебное заседание пытался вывести меня на эмоции. В какой-то момент Сергей приобщил к материалам дела свои грамоты КВН и чеки из магазина, где покупал мне минералку и тапочки в больницу, чтобы показать: он хороший, признает вину и хочет получить прощение. После этого я отходила пару дней, было очень тяжело от всей этой грязи.
На предпоследнем заседании я предъявила иск о возмещении морального вреда. Сумма была небольшая, и я, как юрист, знающий судебную практику, понимала, что ее удовлетворят. Сто семьдесят тысяч рублей. На вопрос прокурора, готов ли Сергей возместить мне эту сумму, он без раздумий и колебаний сказал «нет». Хотя ранее твердо говорил, что признает вину и раскаивается. В результате его ходатайство об освобождении от уголовной ответственности не удовлетворили.
Девятнадцатого мая две тысячи двадцать первого Сергею вынесли приговор о привлечении к уголовной ответственности в виде десяти месяцев ограничения свободы, а мне удовлетворили сто двадцать тысяч рублей возмещения морального вреда. Накануне он вновь написал мне, попросил прощения и предложил деньги, чтобы я забрала заявление. В какой-то момент я даже думала простить человека, думала, что он все понял, но вновь ошиблась. После моего отказа он заявил, что я калечу ему жизнь, что это плохо скажется на моей карме и если бы я его любила, то простила бы. Когда выносили приговор, его глаза были такими же злыми, свирепыми и наполненными агрессией, как в тот день, двадцать шестого декабря.
Пройдя такой путь, я хочу сказать, что в первую очередь горда за то, что имею смелость сейчас быть честной сама с собой. Я не проронила ни одного оскорбления в адрес Сергея, вела себя честно и порядочно, несмотря на нападки и моральное давление со стороны бывшего супруга. Да, это печальная история, но она дала мне очень многое, а главное – понимание, кто я есть. Через месяц после вынесения приговора я встретила Сергея на улице и поздоровалась. Но в ответ получила лишь скорченное лицо и молчание. Из всего пережитого он не извлек никакого урока и не осознал своих ошибок. А если урок не пройден, то ситуация может повториться. На сегодняшний день у меня больше нет злости и желания навредить ему, да и вообще думать о нем. Как-то бывший муж сказал мне: «Не жалей меня, жалость – это самое низкое из чувств, что ты можешь испытывать к человеку». Так вот, сегодня я испытываю по отношению к нему лишь это. Ведь он даже не в силах осознать и понять, насколько слаб.
На протяжении всего этого ужасного периода жизни у меня всегда были светлые мысли, что все обязательно закончится хорошо. Я буду счастлива и свободна. Так и произошло. Я увидела, какие потрясающие люди меня окружают, сколько поддержки, силы я получила от них. Жизнь полностью поменялась в одночасье. Сначала было тяжело, но дорогу осилит идущий. А большой путь начинается с первого шага.